Ирина Родионова - Разящая стрела амура
— А я не ошибся в тебе, Гурдан! Поначалу я не поверил в твои таланты, что так расхваливали принц Конти и герцог Орлеанский, а теперь вижу, что даже они тебя недооценили!
— Рада служить вам, ваша светлость, — ответил шипящий и скрипучий женский голос. — Закрой рот, на тебя смотрят, — прошептал он же в ухо Веры Николаевны.
Мадам Савина резко обернулась и увидела, что на нее смотрит тощая, густо набеленная и нарумяненная женщина с хищным, ястребиным лицом и хмурит нарисованные черные брови.
От страха у Веры Николаевны душа ушла в пятки, она открыла рот, чтобы позвать на помощь, но не могла издать ни звука, только беспомощно открывала и закрывала рот. Все ее тело зашлось в мелкой, но сильной дрожи.
— Ведите себя спокойно, — прошептала Гурдан на ухо мадам Савиной. Как только все уйдут, я все объясню.
С этими словами женщина дотронулась до украшения на своей шее.
Мадам Савина опустила глаза и увидела, что на шее у этой самой Гурдан ожерелье из необработанных синих камней! То самое, что она видела на сумасшедшей старухе! И браслет!
«Но это не может быть она!» — мелькнуло в голове у Веры Николаевны. «Конечно, она так намазана, что черт лица почти не разобрать, но это не может быть она!».
— Прикажете подать горячий шоколад? — спросил лакей, сально поглядывая на мадам Савину.
— Подавай, — ответила ему Гурдан и села напротив Веры Николаевны.
Лакей вышел, за ним две служанки и один странный субъект, похожий на ожившего декоративного солдатика.
Мадам Савина опустила глаза на себя и вскрикнула. На ней была только абсолютно прозрачная, кисейная рубашка!
— Что со мной?! — закричала Вера Николаевна, глядя на молочно-белую нежную кожу, без малейших признаков старения или целлюлита. — Это не моя грудь! Что происходит?! Вы что, пересадили мою голову какой-то пятнадцатилетней проститутке? Вы за это ответите! Я не давала своего согласия на этот антигуманный опыт! Я дойду до европейского суда по правам человека! Так вот зачем весь этот маскарад! Чтобы на суде я не смогла узнать ваших лиц!
— Тихо!! — Гурдан дала мадам Савиной легкую пощечину. — Успокоиться! Слушать меня!
Вера Николаевна вспыхнула от обиды, но инстинкт самосохранения не дал ей продолжить истерику. Она закрыла грудь руками и подтянула к животу ноги. После чего отвернулась в другую сторону, приняв позу оскорбленной добродетели. Потом мадам Савина обернулась, но только для того, чтобы послать Гурдан яростный взгляд, говорящий: «Вы ответите за свои преступления против меня перед Богом!».
— Н-да… Тяжелый случай… — вздохнула Гурдан и начала свой рассказ. — Ну что же. Вера Николаевна', раз уж судьба свела нас вместе, ради исправления вашей кармы, постараемся уяснить некоторые правила.
Правило первое: слушать меня внимательно.
Правило второе: выполнять все мои указания. Правило третье…
— А вы, позвольте узнать, кто такая? — язвительно прервала рассказчицу мадам Савина. — И на каком основании так со мной говорите?
— На том основании, что я Ариадна Парисовна Эйфор-Коровина, потомственная целительница кармы, обреченная торчать тут вместе с вами до тех пор, пока вы не соизволите исправить роковую ошибку этой жизни!
— Что за бред! — презрительно поморщилась Вера Николаевна. — Да вы просто сумасшедшая! Я сразу подумала, что у вас не все дома, как только вы начали с письмом разговаривать!
— Слушайте, дамочка, — Ариадна Парисовна начала звереть, — я сейчас встану и уйду отсюда. Рано или поздно мне удастся найти способ возвращения в нашу прекрасную техногенную эру, а вот вы навсегда застрянете в этом вертепе, где вас ожидает участь сначала проститутки, потом поломойки в грязной таверне, а затем голодная смерть в придорожной канаве! Если, конечно, какой-нибудь аристократ, ради своей забавы, не прикончит вас раньше! Так что в ваших же интересах выслушать то, что я скажу и очень внимательно!
Вера Николаевна наморщила лоб. Последнее, что она помнила, это огромная открытая книга, из которой бьет ослепительный свет. Эта книга летела прямо на них!
Затем все исчезло… Очнулась же мадам Савина в объятиях жуткого клоуна.
— Все равно я не верю во все это, — покачала она головой, но уже не столь категорично.
— Верить не обязательно, главное делать все как я говорю, резюмировала госпожа Эйфор-Коровина. — Слушай меня. Сейчас 1746 год, ты находишься в теле своей предыдущей реинкарнации, пятнадцатилетней Франсуазы де Пуатье. Мы во дворце графа Стенвиля, хотя он предпочитает, чтобы его называли герцогом Шуазелем.
— Так графа или герцога? Вы как-нибудь определитесь уж, — насмешливо фыркнула Вера Николаевна, всем своим видом показывая, что по-прежнему не верит ни единому слову Ариадны Парисовны.
— Формально он пока граф, в нашей терминологии он и, о, герцога Шуазеля, так понятно? — госпожа Эйфор-Коровина решила, что она выполнит все, что от нее требуется, а действия этой мадам Савиной ее не касаются. Останется в этом кошмарном восемнадцатом веке, и останется! Ей же хуже!
— Прекрасно, значит, вы думаете, что я поверю, будто бы сейчас на самом деле 1746 год, и что этот раскрашенный болван граф, или там герцог… Нет уж! Я вам сама расскажу, как обстоят дела на самом деле! Я уже взрослая женщина и вы не думайте, что вам удастся так просто меня обмануть! Вы, и ваши сообщники, похитили меня, чтобы снимать в своей грязной порнографии! Накачивать наркотиками и использовать как сексуальную рабыню! Я все знаю о ваших методах…
— Интересно, откуда… — пробормотала Ариадна Парисовна.
— Ага! Вы сознались! Я была права! — Вера Николаевна ударила кулаками по постели.
— По-моему, у вас пунктик насчет порнографии, — заметила потомственная ведьма, — обсессивный…
— Что вы хотите сказать? Что я помешана на порнографии? Что больше ни о чем не могу думать? Что порнография занимает все мои мысли и чувства? Это вы хотите сказать? Да?! — мадам Савина подалась вперед и приблизила свое лицо вплотную к Ариадне Парисовне.
— Заметьте, все это сказано не мной, — потомственная ведьма встала и начала медленно отходить к двери. — По-моему, произошла какая-то ошибка…
Ариадна Парисовна почувствовала сильнейшую досаду. Неужели Алистер Кроули мог допустить возникновение какой-нибудь путаницы? «Она же явно не в себе!», — подумала ведьма и пристально взглянула на Веру Николаевну, которая подошла к зеркалу, висящему на стене, и начала кричать в него: «Я знаю, что вы там! Эти преступления не сойдут вам с рук! Я добьюсь вашего ареста! Вас будут судить за похищение и насилие!».
— Госпожа Гурдан, — дверь приоткрылась и в щелку просунулся нос лакея. — Там мать юной графини де Пуатье. Она приехала за дочерью, чтобы отвезти ее к портному.
