Эми Плам - Пока я не умерла

— Надо же, я не могу представить, чтобы он говорил что-то подобное, — сказала неуверенно Жанна, усаживаясь напротив меня и пододвигая ко мне тарелку самодельными медовыми пирожными.

Она на мгновение задумалась, а затем, казалось, смягчился.

— Артур и Виолетт, они…как бы ты выразилась… возможно — "старой школы"? Они из дворян. И то, как они когда-то смотрели на крестьян, те же самые чувства они испытывают по отношению к людям. Это не значит, что они плохие люди. Это означает, что они…снобы.

Я рассмеялась, услышав Жанна использовать уничижительный термин. Она всегда так позитивно относилась ко всем и вся. Для неё назвать Виолетту с Артуром назвать их снобами должно быть означало, что они были разбушевавшимися бессмертными фанатиками.

— Они здесь, чтобы проделать хорошую работу, Кейт. Даже если они не самые приятные люди, они много знают и существуют дольше, чем кто-либо другой. И, увидев их предпочтения в изоляции, я сомневаюсь, что они тут надолго задержатся. Всё придет в норму, ты и глазом моргнуть не успеешь.

Я кивнула, жуя печенье, и пыталась осознать, что моя собственная гордость не должны стоять на пути безопасности группы. И не то, чтобы я заслужила присутствовать на их секретных совещаниях. Я же не была ревенентом. Я была исключением из правила. Кого я обманываю? Я не принадлежу их миру.

Я чувствовала, что моё настроение портится с каждой секундой.

— Я ухожу, — сказала я, обнимая Жанну за шею. — Спасибо. Было приятно поговорить с тем, кто всё понимает. Иногда я чувствую, будто живу в альтернативной вселенной, когда я здесь.

— Ну, в основном так оно и есть, chérie, — сказала Жанна, когда отпустила меня и затянув свой передник. — Не останешься на ужин?

— Нет. Передай, пожалуйста, Винсенту, что я пошла домой, и пусть он мне позже позвонит, — сказала я.

Она понимающе на меня посмотрела и послала мне воздушный поцелуй, стоя у плиты, когда я встала из-за стола и пошла к выходу.

Я пошаркала через дом, и вышла через дверь во двор. К фонтану-ангелу, я шагнула внутрь пустого бассейна и подошла к скульптурам. Ангел. Человек. Два отдельных существа, вырезанные из одной глыбы мрамора. Я провела пальцами по руке Ангела. Он был холодный как Винсента, когда тот был мертв.

Прим. переводчика:

*Палки и камни — палками и камнями можно поломать мне кости, но слова мне боли никогда не причинят.

Глава 10

Как только я села на кровать в дверь квартиры раздался звонок, а пару секундами спустя раздался стук в дверь моей спальни.

— Катя, дорогая. Это Винсент. Он поднимается.

— Спасибо, Мами, — сказала я, открывая дверь.

Моя бабушка стояла как раз перед моей дверью, одетая, чтобы выйти на улицу, трех-сантиметровые каблуки и юбка по щиколотку. У неё не было и чуточки жира, и она могла смело выставлять напоказ лучшие ноги, которые мне когда-нибудь доводилось видеть у пенсионерки.

— Что-то случилось? — спросила она, глядя на выражение моего лица.

— Да нет, ничего, — автоматически ответила я, а затем, видя, что она не сдвинется с места, пока я не отвечу, спросила:

— Мами, ты была когда-нибудь в ситуации, где специально сделали так, чтобы ты почувствовала себя аутсайдером? Как будто ты была не на своём месте?

Мами скрестила руки у себя на талии и уставилась в потолок.

— По-началу, семья твоего дедушки заставила меня чувствовать именно так. Это был тот случай, когда родители с его "старыми деньгами" выступали "против" моей семьи нуворишей, и они дали мне понять, что я вроде как выскочка.

— Но всё изменилось?

— Да. Когда они увидели, что мне плевать, что они думают обо мне. Думаю, это одна из причин почему твой дедушка влюбился в меня. Я была единственной женщиной, которая нашла мужество противостоять его матери.

Я не смогла сдержать улыбку.

Мами взяла меня за руку. Ее аромат гардении не изменился, с тех пор как я была маленькой, и этот аромат заставил меня почувствовать твердо стоявшей на земле. Она знала меня всю мою жизнь. Она присутствовала в больнице при моем рождении.

И даже после всего этого, я не могла ей рассказать, что на самом деле меня беспокоит, подумала я. Я доверяла Мами всю свою жизнь, но я даже представить себе не могла, как она отреагирует, расскажи я ей, кем был Винсент. Даже, если бы она мне поверила, и не кинулась тут же вести меня к психиатру, то целью её жизни стало бы защитить меня, а я предполагаю, что защита своей внучки как раз и будет заключаться в том, чтобы не допускать ей встречаться с ревенентом.

— Должно быть эта перемена тяжело тебе дается, — услышала я, как говорит Мами. Я посмотрела на ее озабоченное лица. — Переезд из Бруклина в Париж. Учеба в новой школе. Необходимость обзаводиться новыми друзьями. Ты, вероятно, чувствуешь будто попала совершенно в новый мир. Может быть от этого немого страшновато.

Когда позволили ей обнять себя, я подумала, о, Мами, ты себе даже представить не можешь.

Винсент ждал в коридоре, когда я открыла нашу дверь. Его встревоженное выражение лица исчезло, когда он увидел, что я не была заметно расстроена.

— Кейт, мне так жаль, — сказал он, обнимая.

Я закрыла глаза и позволила себе понежиться в его объятьях несколько секунд, прежде чем потянуть его за собой в квартиру.

— Винсент, дорогой, здравствуй, — сказала Мами, подойдя к нам и вставая на цыпочки, чтобы тот её расцеловал в обе щеки. — Как поживаешь? — спросила она.

Мои бабушка с дедушкой любили Винсента, что несомненно упростило мне существование. В то время, как они постоянно интересовались, где и с кем проводит время Джорджия, мне достаточно было лишь сказать, что я выходила с Винсентом и все вопросы снимались. Еще одна причина, не раскачивать лодку.

— Я просто оставлю вас наедине, — сказала она после того, как они поговорили, и мы зашли в гостиную, а она закрыла за нами стеклянные двери.

Комната была забита антиквариатом, артефактами, и картинами, и пахло здесь чем-то среднем между затхлостью библиотек и стойким запахом бедуинского шатра.

Я устроилась на диване рядом с вазой только что срезанных цветов, одной из нескольких, расставленных Мами по комнатам, позволяя нам проходить через облако фрезий или лилий или еще чего-нибудь столь же душистого, пока вновь не оказываешься в зоне антикварного старья. Винсент устроился в кресле, прямо напротив меня.

— Я не могу в полной мере извиниться за то, что там произошло, — сказал он. — Ты же знаешь, что никто не был согласен с Артуром.

— Я знаю, — сказал я.

Хотя мне было известно, что Жан-Батист не очень-то прыгал от радости, когда он официально пригласил меня в свой дом. Но как и в тот день он не выражал ничего, кроме вежливости.