Не будите ведьму в женщине (СИ) - "Sveta Bel"

А парень, если ничего в жизни своей менять не захочет после них — его дело.

А то, что взглянет на жизнь не мамкиными глазами, а своими — это точно.

И замолчала Серафима, вспоминая те события.

— Ну и чем там все закончилось? — не выдержала я

— Ох егоза, нетерпеливая! — рассмеялась Серафима — Не совсем пропащий парень оказался! Стал своей головой жить. И женился удачно. Семья у него крепкая и дружная. Детей пятерых народил. Четверо мальчишек, да дочка, любимица его, младшая. Рукастый мужик оказался, жена хозяйственная. А мамка его глупая, вначале лезла к ним все, да поставил он ее на место. Теперь радуется и с внучатами нянькается. А девица та тоже замуж вышла, но в другом селе живет теперь. И у нее все более менее. Нрав ей мешает иногда бешенный. А так кружевница знатная. К ней за кружевами из других сел и из городов приезжают. Вон и мне периодически в благодарность присылает. Помнит наказ мой!

17

Много у Серафимы разных историй было, вот она мне на своем примере все и объясняла.

На своем, да на Олянином. Ее учебу тоже передавала.

Вообще то по зельям, мазям, настойкам и примочкам книга была. Ее вели все хозяйки этой земли заповедной.

Древняя книга. Очень. Поэтому сколько веков этой книге — уже никто и сказать не может.

Только записи все, как вчера сделаны. Почерк разный, обороты речи отличаются. Листов в ней — не счесть. Такое же количество рецептов. А самое поразительное, что каждая новая Ведунья могла внести свои дополнения или усовершенствования в тот или иной рецепт и места для этого в книге всегда найдется именно под тем рецептом, с которым она работает. Поэтому и под одним рецептом есть огромное количество пометок разными подчерками, а некоторые в первозданном виде используются веками…

И интересно еще то, что записывая рецепт ни одна Ведунья специально пустые листы не оставляет. Каждая просто пишет свой текст по порядку, ну или под тем рецептом который доработала, как я уже говорила.

Вот такой интересный и сокровенный талмуд хранится в этом доме.

Книгу эту меня Серафима тоже изучать заставила.

Ух сколько там интересного!

И вот за такими премудростями и проходили наши дни.

Я уже многое умела, многое знала. Часть знаний во мне просто раскрывались, когда что-то нужно было.

Эти знания с силой все перешло, как Серафима объяснила.

Однажды, когда она глазами филина за лесом следила в очередной раз, раненую медведицу увидела.

Охотник какой-то нерадивый ранил. Возможно они друг на друга случайно наскочили. Только у медедицы медвежата были и она защищать из бросилась. А охотник, корее всего, с перепугу выстрелил и сбужал при первой возможности.

Медведица его преследовать не стала.

Она опасность от медвежат отвела и ее это вполне устраивало.

Медвежата у нее были, которые еще не могли самостоятельно прожить.

И рана вроде не самая страшная, а вот кровь из медведицы выкачивала много. Вот и отправились мы с Серафимой помогать.

Тропа заповедная нас быстро до медведицы доставила.

Зверье лесное не трогает Ведуний, знает, что Ведунья им ничего плохого не сделает.

Вот и лежит медведица на боку, из передней лапы стрела металлическая торчит и кровь ручейком бежит. Подняла медведица на нас затуманенный взгляд, рыкнула, как прощаясь, чтобы о медвежатах позаботились

— Погоди прощаться! — Серафима ей в ответ — И медвежат своих сама до возраста доведешь!

На рану глянула, в сумку с зельями полезла, склянку с обезболивающим мне бросила и сказала

— На ранку вылей, стрелу вынь, кровь останови.

Я и сама уже в голове знаю как и что делать.

А ведь в жизни кровь не останавливала. Ну в смысле ранки то я знаю и видела. Сама сколько ссадин в детстве перенесла. Ну бежит кровушка, промоешь водицей подорожником приложишь и все, опять здоров.

Вот такой из меня лекарь. Раньше был.

А тут подошла к медведице

— Прости милая, чуть больно будет, но ты уж потерпи.

Она в ответ вздохнула только. Аккуратно лекарство на ранку вылила, минутку подождала, чтобы уж прихватилось, а не на живую стрелу тянуть, одним резким движением стрелу вырвала.

Медведица застонала. Глубоко стрела сидела, не успело туда лекарство добраться. Но все полегче, чем совсем без него.

А потом нашла место, где артерия проходит и прижала его сильно. Уменьшилась струйка. А тут и бабушка подоспела. Мазью густо ранку замазала. А потом мы еще и замотали тряпицей ранку.

— Сегодня здесь ночевать придется — сказала Серафима

— Так я и останусь, а ты, бабушка, домой иди. Я послежу за медведицей.

А медведица обессилила совсем, да и лекарство действовать стало, боль отпускать ее видно начала. Она и уснула.

Сон — лучшее лекарство и для людей и для зверей.

Медвежата, притихшие вначале, воодушевились, что мамка спит спокойно, игру затеяли. Пришлось шикнуть на них

— Ладно! — согласилась Серафима — Вот тебе одеяло, укутайся. А этих — она кивнула на медвежат — С собой заберу, да накормлю. Вот тебе меда крынка, когда проснется больная пусть подкрепится. А это для тебя.

И она передала мне ломоть хлеба, кусок мяса и огурчиков соленых парочку. И крынку с морсом. И когда успела все это собрать?

— Спасибо!

— А завтра утром ей легче станет. Веди ее к нам на двор.

— Хорошо.

И она с медвежатами ушла.

Медведица спала спокойно. Сидеть я устала и прошла немного размяться. Кругами похожу просто.

Что тут меня кто-нибудь заметит даже не боялась.

Обычно раненное зверье в самую гущу уходят. Да и если бы не ушла медведица от охотника — давно бы он уже тут был.

Ну а если что, я могу лес попросить отвести от нас любого. Да и бабушка Серафима будет за нами поглядывать. Это уж точно!

Она нас тоже в обиду не даст.

Я встала, потянулась, наклонилась по сторонам, потом назад-вперед.

Потом потихонечку отошла от медведицы, пусть поспит. И пошла по кругу, чтобы размять ноги, но так, чтобы и подопечную видеть.

Заметила полянку с черникой. Надо набрать для миши, улыбнулась даже этой мысли. Она ягоды любит, ей хорошо будет поесть потом, когда проснется.

И вот иду я внаклоночку и ягоды собираю. По сторонам только на ягоды смотрю. Поглядываю в какую сторону пойти, где черничник обильнее.

И тут пенек старый высокий от поваленного дерева передо мной.

Я поднимаюсь, чтобы обойти его и на уровне моих глаз сидит вороненок.

На крыло он еще не встал.

Сидит, нахохленный, крылья растопырены, сам такой весь встрепанный.

Дите дитем толи обиженное, толи растерянное.

— Привет! — улыбаюсь ему

— Привет! — каркнули мне.

Вообще то я уверена, что он сказал просто «Кар». Огляделась в поисках его мамы или гнезда. Нигде ничего похожего и близко нет

— Ты чей? — спросила вороненка.

— Твой!

Он что обиделся? Смотрит на меня, как будто я дурочка непонятливая.

— Не поняла — я и правда опешила

— Твой! — более настойчиво каркнул он

— Ладно, ладно. Поняла. Не ругайся — постаралась быть приветливой, но сама была в шоке. — Как тебя зовут?

— Мама звала Птенец

— Нуууу нееет! Для такого взрослого ворона это не подходит! — попыталась подлизаться я

— Согласен! — выпрямил грудь птенец

— Тогда давай подберем тебе имя.

— Давай!

Я начала думать.

— А давай тебя Даром назовем?

— Дар? Дар. Мне нравится.

— Ну что, Дар, кушать хочешь?

— Давно пора! Сижу тут жду тебя! А ты не идешь…

— Постой! Так ты тут давно?

— Ну да. Еще до того, как вы со старой ведуньей пришли.

— А почему сам не подошел?

— Ну в начале вы заняты были. Не до меня вам тогда было. Не стал мешать.

— А потом? Я же уже сколько там сидела…

— Вот именно! — и он так возмущенно крыльями дернул — А я кушать хочу!

— Так и летел бы сам!

— Я не умею еще! — виновато опустил он голову

— Ты ж моя прелесть! — я вдруг поняла насколько он молоденький — Забирайся ко мне на плечо. Пойдем я тебя покормлю!