Ты дышишь солнцем (СИ) - Оксана Керис
Том с интересом посмотрел на Долоховых. Так вот почему у Натали так хорошо получается передавать содержание стихотворения даже для не знающих языка.
— Что? Тони, ты тоже так умеешь? — удивился Генри.
— Умеет, — улыбка у Натали вышла задорной, а окружающие поддержали ее требованием продемонстрировать таланты Тони.
Тот, с прищуром посмотрев на сестру, заметил:
— Я ведь не любитель твоих символистов, витиеватости и прочего.
— О да, я помню, что тебе понравился Маяковский, — махнула ладонью Ната.
— Маяковским я вас мучить не буду. Я помучаю свою сестренку. Есениным.
Ната нахмурилась, соображая, что есть такого мучительного в лирике Есенина, которого она тоже любила. Но потом Тони начал читать, и Ната вспыхнула, опустила глаза под насмешливым взглядом брата. Он читал иначе. С широкими жестами, довольно громко, даже радостно и несколько яростно.
Заметался пожар голубой,
Позабылись родимые дали.
В первый раз я запел про любовь,
В первый раз отрекаюсь скандалить.
Был я весь — как запущенный сад,
Был на женщин и зелие падкий.
Разонравилось пить и плясать
И терять свою жизнь без оглядки.
Мне бы только смотреть на тебя,
Видеть глаз злато-карий омут,
И чтоб, прошлое не любя,
Ты уйти не смогла к другому.
Поступь нежная, легкий стан,
Если б знала ты сердцем упорным,
Как умеет любить хулиган,
Как умеет он быть покорным.
Я б навеки забыл кабаки
И стихи бы писать забросил.
Только б тонко касаться руки
И волос твоих цветом в осень.
Я б навеки пошел за тобой
Хоть в свои, хоть в чужие дали…
В первый раз я запел про любовь,
В первый раз отрекаюсь скандалить.
— Это про любовь? — нахмурилась Друэлла. — Что-то явно жизнеутверждающее. Видимо, про любовь со счастливым концом.
— Конечно про любовь. Про первую, бескомпромиссную и страстную. Тому вот стихотворение явно понравилось, не так ли?
Глава 9. Горе от власти
Натали, как ни старалась, не могла сосредоточиться на подготовке к экзаменам. Солнечная погода, прекрасный пейзаж за окном, и они бродят с Томом по берегу. Озеро в шотландских горах, густой лес, замок на берегу, зеленая трава под ногами и ветер: он словно поет о счастье и свободе. Ната подставляла лицо солнцу и этому ветру и не могла перестать улыбаться. Приятно было идти под руку с красивым парнем, осторожно ступать по мягкой траве, стараясь не испачкать туфельки со множеством ремешков, слушать плеск воды и разговаривать о погоде, книгах и музыке.
Тому, на самом деле, музыка и литература были не столь уж интересны, но ему была интересна Ната. Она улыбалась, вдохновенно рассказывала о Ремарке и Фицджеральде, объясняла, что такое «потерянное поколение». Читать книги о сложных любовных перипетиях Том не хотел, но вот рассказы о том, как кто-то не может найти место в мире из-за черствости после ужасов войны, были ему близки. Он в свою очередь поделился, что практически все выходцы из сиротских приютов тоже, в некотором роде, потерянные. Тот, кто не стал жестоким извергом, превращается в пассивного обывателя.
— Но ты не такой, — улыбалась Натали.
— Мог бы стать, — качал головой Том.
Ему все еще казалось, будто к нему на ладонь села хрупкая певчая птица, которую он может раздавить неосторожным движением. И эта птица не замечает, что творится в мире. Вести с материка становились все более тревожными, даже беженцы теперь пребывали иные. Больше не было веселых аристократов, везущих в сундуках фамильный фарфор. Теперь прибывали оборванцы, беглецы из собственных поместий, о них писали в газетах. На колдографиях были измученные, изможденные маги, которые искали приют и защиту.
Ужасы магловской войны, с которыми Том познакомился еще четыре года назад, докатились и до Англии. Стали поговаривать о начале военных действий. Долохов-старший стал частым гостем в Министерстве. Старшекурсники в школе начали строить планы о вступлении в боевые отряды, грезили о подвигах и помощи союзникам. Том был лишен подобных желаний. Он за несколько августовских дней понял, что в войне нет ничего героического, там только страх и острое желание выжить. Натали его поддерживала. Описывала войну глазами самих военных. О голоде, страхе, желании жить, о невероятном усилии воли, основанном на желании защитить семью. Красиво о войне пишут лишь те, кто на ней не был. У остальных — страшно, сумбурно и даже смешно.
Как бы там ни было, в мире маглов война прошла переломный момент, что словно подстегнуло Гриндевальда. Стала поступать информация о ритуальных убийствах, пропали какие-либо сведения о взятии в плен. Когда студенты покидали Хогвартс на летние каникулы, ситуация стала особенно напряженной.
Том отправился к своим родичам. Ему не терпелось начать строить что-то свое,
