Алхимия Парижа: пышка и чародей (СИ) - Ги Юна

Шатле — замок по-французски. Поэтому, Ксюша думала, что Пьер живет близ некого Большого замка. И решила прогуляться, “поглазеть” на французские крепости. Франсуа же поехал сюда — значит достопримечательность должна быть неплохая.

Ренар отговаривал ее идти, но Ксюша не желала ничего слушать. Лису удалось лишь убедить девушку одеть мантию адепта алхимика. Набросив капюшон, она легко скрывала красивое женское личико и роскошные волосы. В мантии девушка выглядела достаточно неприметно, чтобы на нее не обращали внимание не только простые горожане, но и местные головорезы. А точнее, ее попросту приняли за свою — адепты алхимики частенько показывались здесь, чтобы купить редкие, небезопасные и даже запрещенные в Париже ингредиенты зелий и алхимических вещиц для своих мастеров.

Город здесь исчезал. Еще не превращаясь в село, чудом разместившееся неподалеку от Сите, он уже наполнялся высокими заборами, огораживавшими дворики покосившихся домиков. Сквозь прогнившие доски можно было заметить корыта с разбрякшими на жаре отходами, кострища для варки обеда на улице; и исхудавших людей, недобро глядевших на Ксюшу и Ренара. Повсюду доносился лай сторожевых собак, хрюканье свиней, блеяние, гоготание и совсем неразборчивое кудахтанье. Запахи домашнего скота заполняли всю улицу, и от вони и жары кружилась голова. Ксюша давно пожалела, что отправилась на “прогулку”, но признавать свое поражение не желала и только тверже шагала вперед.

— Как такое посреди Парижа может очутиться, — говорила Ксюша себе под нос, и чуткие уши Ренара дергались, уловив интонации.

— Почти пришли, — заявил он наконец, указывая на самую ветхую лачугу в конце улицы.

Двухэтажный домишко, сбитый из трухлявых досок, чудом не рухнувший от лисьего толчка в дверь, высился среди заросшего травой садика. Вокруг, повсюду валялись пустые винные бутылки с отбитыми донышками, обрывки ткани, подгнившие овощи. Место казалось заброшенным, но на стук лису скоро открыла неопрятная светловолосая женщина.

— Жоржетта, — восхищенно воскликнул лис, — ты как всегда прекраснее любой из этих вычурных благородных дам. Как я соскучился по этому милому лицу, — голос Ренара даже не дрогнул под взглядом мутных, блеклых глаз Жоржетты, не остановился на мясистом носу, цветом, сровнявшимся недозревшей клубникой — местами красном, обляпанным бледно-зелеными разводами. Сравнение так заворожило Ксюшу, что она в оцепенении уставилась на нос Жоржетты, желая удостовериться, настоящий ли он? Капелька грязного пота стекла по странному носу, и Ксюша вернулась к реальности, услышав, как лис продолжает описывать все очаровательные достоинства Жоржетты, смывая все вокруг напором льстивой лжи.

— Прелестный профиль твой я вспоминал вчерашним томным вечером, — вещал лис.

“Истинный французик”, - подумала Ксюша. Жоржетта же совсем не удивилась обилию комплиментов и, улыбнувшись, показав желтые, подгнившие зубы махнула рукой:

— Никогда не скупишься на доброе слово для скромной девушки. Проходите в дом. Мастер алхимик ищет что-то необычное? — она взглянула на Ксюшу добрыми, некрасивыми глазами.

Уродливая внешность в сочетании с ласковым голосом вновь вогнали Ксюшу в ступор.

— Мастер алхимик ищет Пьера Мученика, твоего мужа, — пояснил лис, и Жоржетта насупилась.

— Какой из него мученик? Пьяница и повеса! Только вчера городской прево забрал кретина прямиком из таверны — “обители дьявола”, как пишет умный человек в “Парижской домохозяйке”, - горько произнесла она.

— Читала? — поинтересовался Ренар, но Жоржетта покачала головой и громко высморкалась:

— От адепта алхимика слышала. Прево прямо по всем улицам провел этого пьяницу до Шатле. Да там и бросил. Уже второй день держат.

Лис странно посмотрел на Жоржетту.

— И долго Пьер там еще пробудет?

— Да с неделю продержат точно, — посетовала та, — и так каждый раз. Уж мог бы Пьер пинать под зад городского прево, когда Жан его привести в чувство пытался. Твердолобый, как твой камень с дороги.

Лис задумчиво оглядел Жоржетту, поклонился, и вытолкал Ксюшу на улицу.

— Это игра слов, да? Пьер — камень, произносится одинаково. Неприятно, наверное, когда тебя камнем зовут, — рассуждала Ксюша, а лис, тем временем, куда-то очень целеустремленно шел. — Нас ведь не пустят в Шатле, — Ксюша уже поняла, что это городская тюрьма, — как ты намерен до Пьера добраться?

Она с трудом догоняла лиса, путаясь в мантии алхимика. Пришлось даже юбки подобрать, и брызги размокшей грязи, по которым девушка неаккуратно шлепала, хлюпая, разлетались, оставляя на лодыжках грязные линии.

— Пьер не в Шатле. Жоржетта, добрая, но не особенно умна. Никто пропойцу держать неделю в городской тюрьме не станет. Обманщик давно в “Крысином хвосте” — “обители дьявола” по замечаниям умника из “Парижской домохозяйки”.

***

Венсан покинул замок гораздо раньше Ксюши. Еще ночью, выпроводив Адель, он тайно отправился в Шатле.

Оставив вороного коня в королевской конюшне, укрытый длинным плащом, пропитанным алхимическим зельем, что обращал ткань в подобие тени, Венсан незамеченным прошел по улицам Парижа. Каждый, кто замечал ту тень, чувствовал непреодолимое желание отвести взгляд и сойти с дороги, освобождая ее, казалось, дуновению ветра.

Франсуа недавно покинул замок, но узники, бледные и измучанные, еще дрожали при одном лишь воспоминании о допросе Великого инквизитора. Когда Венсан вошел в камеру, где находились бандиты, те облегченно вздохнули.

Главарь даже позволил себе насмешливо ухмыльнуться:

— Сеньор богатый принц! Хотите сдаться?

Венсан спокойно взглянул в глаза главаря, и тот стушевался. Опустив взгляд, он покорно произнес:

— Сеньор?

— Гадостник, что призвал вас, оставил амулет или камень желаний? Что угодно, что низший держал в руках?

Бандиты испуганно переглянулись.

— Мы не смеем, — затрепетал главарь.

Венсан шагнул навстречу мужчине, полы плаща распахнулись, обнажая сильное, гибкое тело прирожденного воина. Тело, закаленное в сражениях и испытавшее на себе силу древней магии.

Дрожащей рукой бандит протянул Венсану перстень с камнем желаний, тот же, что был и у Ксюши.

Венсан провел пальцами по воздуху, камень засветился, и алхимик удовлетворенно вздохнул.

— Пойдешь со мной, — кивнул он бандиту.

Глубоко под замком, там, где короли скрывают свои самые постыдные тайны, находилась старинная комната. Королевские колдуны испокон веков творили магию в подвалах замков, скрытые от посторонних взглядов. Чары, что здесь созидали, были столь древние и ужасные, что много столетий назад комната была закрыта. На двери висела тяжелая, покрытая зеленоватой ржавчиной цепь. Концы ее скреплялись старым замком, ключ от которого, согласно официальным документам, был давно утерян. Никто даже не пытался восстановить его, ведь простые люди пребывали в страхе от того, что можно встретить в магической зале под Шаттле. Если же кто-то почувствовал бы себя достаточно сильным и могущественным магом, чтобы открыть дверь, то на тот случай самонадеянного глупца ожидала гораздо более прочная волшебная печать. Открыть ее не мог ни человек, ни простой маг. Венсан простым магом не был. Ни замок, что весел на дверях, ни магическая печать не смогли остановить магистра.

Венсан уверенным шагом прошел в полутемное подземелье, окунув его спокойным взглядом. Позади, дрожа, семенил главарь бандитов.

Магистр вкинул руку в повелительном жесте, и вокруг, словно услышав безмолвный приказ, вспыхнули огоньки забытых свечей. В центре подземелья медленно, напоминая древнее чудовище, что очнулось ото сна и раскрывает глаза в поисках глупца-нарушителя, засветилась белым серебром пентаграмма. Мгновение — и она обрела уверенные очертания, будто то же чудовище признало своего хозяина, увидев Венсана.

— В центр пентаграммы, — равнодушно кивнул мужчина. Главарь бандитов, умоляюще взглянул на него, а затем обреченно поплелся на указанное место.

Магический ритуал вызова демона — простой и сложный одновременно. Прост он в том, что для вызова не нужно невероятных магических сил — лишь знание тайного заклинания, а сложен в том, что как только демон явится на зов, те невероятные магические силы очень пригодятся — сдержать разъяренного демона и не дать ему убить мага, а заодно и разрушить несколько ближайших городов. Если, конечно, вызывать настоящего демона, а не низшего гадостника.