Собрать мозаику (СИ) - Палей Натали

Но я не хотела, чтобы Джейсона заставляли жениться, поэтому попросила маму увезти меня из нашего поместья, подальше от него.

Наконец, спустя почти два месяца со дня нашего с Джейсом разговора у озера, мама увезла меня в другую Землю — мы решили, что обстановку и окружение надо поменять кардинально и поехали в Марилию, к родной старшей сестре мамы, тете Кристине.

Дорога предстояла дальняя: сначала нужно было доехать в экипаже до города-крепости Зардана, где находился портал, с его помощью попасть в город Вердан, находящийся непосредственно на границе с Марилией, там сесть в поезд до столицы Марилии — города Мар, где нас должна была встретить тетя Кристина.

Когда экипаж отъезжал от дома, на подъездной аллее под нашими каштанами я вдруг увидела Джейсона. Впилась в него взглядом, не в силах оторваться, ведь я не видела его с того дня, когда он сообщил, что не хочет помолвки.

Не осознавая, что делаю, я приникла лицом к окну экипажа и жадно на него уставилась. Ссутулившаяся фигура, поникшие плечи, очень бледное измученное осунувшееся лицо и запавшие глаза. Где тот уверенный и гордый парень, который легко разбил мое сердце?

Сердце болезненно сжалось.

Джейсон напряженно смотрел на меня, я на него. В его глазах отражались боль и отчаяние, в моих — тоже самое.

— Он каждый день приходит и стоит здесь, — прошептала мама, мягко обнимая меня за плечи. — В дом папа его не пускает. Сначала и отсюда прогонял, но он упорно возвращался. Когда доктор Торингтон сказал, что ты в очень тяжелом состоянии, он места себе не находил и согласился на помолвку. Джейсон очень любит тебя, но… по-своему.

Я вздрогнула.

Любит. Наверное. Как подругу детства.

Ненавижу. И особенно себя.

— Заметно, что он тоже переживал, — тихо ответила я и не узнала свой надтреснутый глухой голос — в последнее время я редко разговаривала. — Выглядит он ужасно.

— Хочешь с ним попрощаться? — спросила мама неуверенно, но с затаенной надеждой. — Джейсон… хочет… сделать тебе предложение, — выдавила она очень осторожно и осеклась, увидев мой сумасшедший взгляд, который я устремила на нее, а потом перевела на притихшего и замершего рядом отца.

— Нет! — резко отказалась я. — Не хочу. Я не нужна ему, мама. Не нужна! Он хочет жениться на мне из жалости? Такой участи мне хотите? Да он же возненавидит меня первый! Хочу, чтобы он тоже стал мне не нужен!

Я вновь повернулась к Джейсону, внимательно посмотрела на него в последний раз, впитала его родной образ, и отвернулась, разорвав зрительный контакт, хотя сердце рвалось к нему. Краем глаза заметила, как он дернулся, словно от боли, и сделал шаг по направлению к экипажу, но неуверенно замер, сжав ладони в кулаки.

Папа постучал в стенку вознице, экипаж медленно поехал.

Я уезжала. Далеко и, как оказалось, надолго.

А глупое разбитое вдребезги сердце хотело остаться с Джейсоном, рвалось к нему и обливалось кровью.

Если бы мы ехали в Марилию при других обстоятельствах, наверное, я была бы в восторге и от перехода через портал впервые в жизни, и от железной дороги, и от самого долгого путешествия, но сейчас, во время всего долгого путешествия, я чувствовала только безразличие ко всему.

Мамина сестра была бездетной вдовой, которая жила в небольшом, но очень уютном доме в столице империи Марилии.

Тетя Кристина меня шокировала сразу. Невысокая, как и мама, тоже склонная к полноте, она была одета в строгий брючный костюм цвета спелой сливы и в туфли такого же цвета на высоком каблуке. У нее была короткая стрижка и яркий макияж. Несмотря на полную фигуру, вся она казалась ладной и яркой.

Тетя Кристина искренне обрадовалась нам, расцеловала обеих, попричитала надо мной, что я такая худая и бледная, выделила каждой по комнате и заявила, чтобы чувствовали себя как дома.

Климат в Марилии оказался замечательный, теплый и солнечный с короткими зимами. В Маре росли необычные деревья и цветы, все балконы невысоких домов, которые были не выше трех этажей, всегда были увиты необычными красивыми яркими цветами. В садах росли абрикосы, апельсины и персики, которые очень дорого стоили в нашей империи.

Но и в прекрасном городе Мар я чахла на глазах. Мама очень переживала, было больно смотреть на ее осунувшееся грустное лицо, но я ничего не могла с собой поделать, постоянно думала о Джейсоне, о том, что без него не хочу жить. Я уехала, чтобы забыть его, но постоянно упивалась своей болью и несчастьем. Он просил у моего отца наш новый адрес и разрешение написать, но я ответила отказом, и отец не дал.

Меня осмотрело множество целителей, постоянно приглашаемых доброй и неугомонной тетей, но все, как один, заявляли, что дело в тоске и разбитом сердце, в нежелании выходить из этого состояния. Они могли бы целительской магией вылечить меня, но тогда я с равнодушием буду относиться к значительной части своей жизни, которая была связана с Джейсоном Тубертоном. Мама испугалась и отказалась, потому что Джейсон присутствовал в моей жизни ее большую часть.

Теперь же я хотела вычеркнуть его из жизни и из сердца, но пока это у меня плохо получалось.

Как-то случайно я подслушала разговор мамы и тети в малой столовой.

Тетя Кристина почти все время отсутствовала дома — рано уходила и поздно приходила, преподавая в столичной академии магии — САМИМ, почти постоянно находясь там, где у неё была своя комната для отдыха.

Я шла на завтрак, предполагая, что как всегда буду завтракать только с мамой, а из приоткрытой двери услышала приглушенный разговор двух сестёр.

— Не понимаю, — недовольно говорила тетя Кристина, — уже прошел почти год, как вы приехали, а Лорианна все никак не забудет этого мальчика Джейсона! Мне кажется, ветерок подует и унесет ее — такая хрупкая она стала! А ты ничего не делаешь, чтобы ей помочь!

— Как ты можешь так говорить, Кристина! — прозвучал возмущенный голос мамы. — И прошел не год, а девять месяцев.

— Это почти год, — упрямо заявила тетя. — А за девять месяцев можно выносить и родить ребенка! Вы же никак не разберетесь с сердечными переживаниями!

Я покраснела от ее слов.

— То, что ты подтираешь Лори сопли и кормишь с ложки, помощью назвать никак нельзя, — ядовито проговорила тетя Кристина.

Тяжелый вздох мамы и молчание.

— Девочке исполнилось семнадцать, Ванесса, — строгий голос тети, — пусть поступает здесь в Академию магии. Может учеба ее отвлечет и заинтересует, и у Лори появится интерес к жизни.

— Академия магии?! Ты с ума сошла! — по-настоящему испугалась мама.

— Это ты с ума сошла, Ванесса! Носишься с ней, как курица с яйцом! Лорианне нужна хорошая встряска! Нужно отвлечься от сердечных переживаний! А чем занята твоя дочь целыми днями? Самокопанием! Самоедством! Демоны знает чем! Вы на улицу выходили за этот год два раза!

— Я столько даров отнесла в храмы Многоликой Пресветлой Богини Матери, чтобы она помогла нам, — грустно ответила мама. — А Лорианна не выздоравливает, — тяжелый вздох.

— Зачем Богине реагировать на твои мольбы, если вы сами ничего не делаете?! — возмутилась тетя. — Богиня не замечает таких просьб!

— Кристина, не кощунствуй! Богиня все замечает! — строго возразила мама.

— Решено! Девочка будет поступать в САМИМ! Я помогу ей, — решительно заявила тетя. — Скоро начнутся летние каникулы в академии, я не стану, как всегда, брать шефство над практикантами, а займусь подготовкой Лорианны. Ей придётся многое выучить, потому что у нас в империи основы магии преподают со школы.

— Надо будет готовиться к поступлению, — несчастный голос мамы. — Вряд ли Лори это осилит — она сейчас так слаба.

— Надо заставить, — уверенный голос тети.

— Заставить? — обескураженно повторила мама. — Я не собираюсь…

— А смотреть, как твоя единственная любимая дочь угасает с каждым днем, ты собираешься?! — возмущенно перебила маму ее сестра. — Может ты и против, но мне племянница не безразлична, и в этом году она поступит в Академию магии. Подумай сама, Ванесса, если бы не моя работа в академии, я давно умерла бы от тоски по Тони. Академия спасает меня, заставляет почувствовать вкус к жизни!