Твоя судьба - попаданка или Похищенная драконом (СИ) - Абиссин Татьяна

Это ж, как надо ненавидеть, чтобы сделать это специально! Скорее уж, Каливан преувеличивает, и на самом деле конь и правда просто сбежал. Но, по крайней мере, понятно отношение наследного принца к брату. Детские обиды самые стойкие.

— Считаешь, что у него нет причин меня ненавидеть? — белозубо усмехнулся дракон.

— А они есть? Ну, кроме того, что ты — наследник?

Каливан, искусно изображая отстраненность, то выхватывал из ведра горсть сорняков, то раскрывал ладонь так, что те сыпались обратно.

— Ты не понимаешь, Динара.

Я вздрогнула, когда он назвал меня полным именем. Оказывается, он знает, как меня зовут. Впрочем, что удивительного, у всех учеников Академии имя вышито на одежде. Он просто прочитал…

— Чего я не понимаю?

— Если бы ты жила на землях драконов, то до тебя точно доходили бы сплетни… Но ты — человек, и потому ничего не знаешь. Что ж, я расскажу. Мой отец мог бы стать примерным мужем. В отличие от своих предков, он не содержал гарема из наложниц и жён. Он любил мою мать, пока та ещё была жива. Но у моего отца был брат по имени Оркон, а у брата — молодая жена по имени Эва. Из-за сердечной болезни Оркон рано отошёл в царство мёртвых. Тогда, по нашим законам, у его жены было два пути: стать храмовницей или же…

— Выйти снова замуж? — перебила я.

— Нет. Дать королевству Эндогар наследника, заменившего бы Оркона.

— Для этого ей бы пришлось выйти замуж, — пожала плечами я.

— Нет. По закону она уже не имела на это право, — отрезал принц.

— Тогда откуда взяться ребёнку? — удивилась я.

— Мой отец, будучи единой крови со своим братом, должен был подарить ей наследника. Первенца. Лишь после этого Эва могла вернуться в Скалистое княжество.

— Но…твой отец, уже был женат?

— И что? Это наш закон. Отец не мог оставить Скалистое княжество без наследника и не разрешил Эве стать храмовницей. Мать Аджита поселилась в королевском дворце с условием, что она покинет его, лишь, когда родит сына. Но проходили месяцы, а затем и годы, но Эва рожала дочерей. Так у Аджита появилось пять старших сестёр. Затем родился он, но отец, вопреки доводам рассудка, не отправил его в Скалистое княжество вместе с матерью. Он решил воспитывать его сам. Аджит с детства слышал смешки, а, порой, и издёвки. За спиной, а часто и в глаза, его называли «прикормышем», а его мать — «призрачной любовницей». Всё потому, что она слишком долго жила при дворе, не в состоянии родить мальчика… А потом родился я. И все внимание отца досталось мне. Аджит оказался на попечении придворных. Он так и не отправился вслед за Эвой в Скалистое княжество. Так, за что же ему любить сводного брата?

— За крылья, — тихо прошептала я, вспомнив подслушанный разговор.

Каливан вздрогнул и взглянул на меня внимательней:

— Я тебя не понимаю. Может, закончим разговор о моём брате?

***

Оказалось, что за беседой мы почти закончили чистить грядки. Сорняки остались только со стороны Каливана, и я обошла клубничную грядку, чтобы помочь ему выдернуть остатки травы.

И вдруг моим глазам предстала странная картина: принц застыл с протянутой к кусту клубники рукой. Я наклонилась ближе, успев скользнуть взглядом по его лицу. Его пушистые, чуть изогнутые, ресницы были прикрыты. Принц уснул сидя.

Я несколько мгновений растерянно таращилась на него, после чего решила сначала завершить работу, а уже потом его растолкать. И тут, склонившись над грядкой, заметила синий цветок, похожий на анютины глазки, только значительно крупнее.

А после вдруг почувствовала, как безумно устала. Ресницы слиплись сами собой, и я поняла, что проваливаюсь в бездну.

…Очнулась я от холода. Под ногами скрипел снег, вдали виднелись горные вершины, настолько высокие, что, казалось, доставали до неба. Серые низкие тучи скрыли солнце.

Я заметила, что одета значительно теплее, чем в Академии. Но всё равно отчаянно мёрзла — ветер бросал в лицо рыхлый снег, вьюга завивалась кольцами вокруг моих ног. Вокруг царила тишина, ни следа человека или животного. Лишь бескрайние гряды льда. Казалось странным стоять на вершине снежной горы, и не провалиться по колено, а то и по грудь.

Но кто-то держал меня в объятиях, крепко прижимая к себе, и это вызывало во мне и радость, и горечь. Лицо мужчины расплывалось в снежной дымке. Я пыталась узнать его, но у меня ничего не получалось. Но мне отчего-то подумалось, что этот мужчина похож на Каливана. Хотя, кажется, старше…

— Позволь мне выполнить своё обещание? — тихо произнёс мужчина. Я вздрогнула. Голос звучал резче, чем у принца.

— Чего ты хочешь, Генриетт? — тихо произнесла я. Мои губы двигались сами, словно на моем месте был другой человек.

— Я обещал, что, когда мы останемся наедине, я покрою поцелуями твоё лицо…

— Тогда не спрашивай меня. Просто сделай это.

Я ощутила череду лёгких прикосновений мягкими, как шёлк, губами к моим вискам, лбу, уголкам глаз, кончику носа, линии скул и целомудренное прикосновение к краешку губ. Такого потока щемящей душу нежности мне не дарил даже Ваня. Я чувствовала чужое горячее дыхание всем своим телом, и оно наполнялось жаждой чего-то большего. Словно каждая крохотная частица моего тела устремлялась к губам этого незнакомца и желала быть ею поглощённой, растворённой в вихре молчаливой страсти.

Моя рука провела по груди мужчины и испуганно замерла, точно кролик, заметивший хищника. Я почувствовала липкую жидкость на своих пальцах.

— Ты ранен! — вскрикнула я, попытавшись отстраниться, но оказалась прижата к чужому телу лишь сильнее.

— Царапина.

— Кто мог подумать, что они нападут на нас прямо в горах! Здесь даже нет воды, чтобы как следует промыть твою рану!

— Предатели нападают не ради нашего удобства, — усмехнулся мужчина, — теперь ты знаешь, что с тех пор, как наши судьбы связаны, многие в моём роду ненавидят меня.

— Это мятеж!

— Они с радостью идут на него. Им кажется, что война принесёт с собой гораздо больше, чем мир.

— Я должна немедленно обработать рану, — мои руки дёрнули чужой шнурованный кожаный жилет, но мужчина вдруг резко отстранился.

— Не беспокойся. Мы застряли здесь, и моя человеческая часть не поможет нам согреться. Мне придётся обратиться в дракона, чтобы мы могли дождаться помощи эльфов, которые явятся за тобой с ключом-порталом. Придётся тебе посидеть в тишине, наслаждаясь обществом сопящего дракона. В теле дракона моя рана затянется быстрее…

— Что ж… Если другого выхода нет… — прошептала я, с ужасом понимая, что не хочу лишиться тепла чужих объятий.

— Прежде чем обращусь в дракона, хочу показать тебе кое-что любопытное. Посмотри на снег под ногами!

Я опустила глаза вниз и вздрогнула. На белом снегу отпечатались красные круги крови. Точно невидимый художник разбрызгал по снегу тушь.

— Есть легенда, что кровь короля драконов может вырастить на снегу особенные цветы. Цветы любви… Глядя на них, ощущаешь чистую любовь, а, значит, истинное счастье.

— Но пока никаких цветов нет, — тихо качнула я головой.

— У нас есть ещё время до прихода эльфов. Мы подождём и, возможно, увидим… Я обещаю, что защищу тебя от холода, — прошептал мужчина, затем отступил на несколько шагов назад.

Его окутала сеть тумана, потом под ногами пробежала лёгкая дрожь, и меня осыпало лавиной снега, поднятой с земли. Я отшатнулась назад, но наткнулась на огромный чешуйчатый хвост. Оказалось, красный дракон разлёгся вокруг меня могучим кольцом, широкой стеной отделяющей от остального мира. Вместо того, чтобы испугаться монстра, я вдруг спокойно устроилась рядом с ним, прислонившись к дракону спиной. От того исходило ровное дыхание, а всё тело, как огромная грелка, излучало мощное тепло.

Мы просто сидели какое-то время, а потом я увидела алые цветы. При одном взгляде на них тело словно теряло связь с землёй, становясь лёгким, точно пушинка, а сердце переполняла безграничная радость так, что оно заходилось бешеным стуком. Значит, такова настоящая любовь, которая не имеет предела и лишёна любых тёмных примесей… Словно я и душой, и телом, окунулась в чистейший родник, при этом даже не коснувшись воды.