Юлия Колесникова - Свора - Зов крови

Этот ураган уносит нас под землю…

Не важно, сколько раз я умру, я никогда не забуду.

Не важно, сколькими обманами я живу, я никогда не раскаюсь.

Есть огонь внутри, что поднял мятеж, и он готов разорваться на пламенные сгустки.

Где твой Бог?

…Пусть оно упадёт, пусть разобьётся и медленно сгорит.

И тогда ты будешь взывать к Богу,

ты взываешь к Богу…

Убегая от света, убегая от света…

Я могла без преувеличений сказать, что во всех волчьих взглядах, обращенных ко мне, горело желание. Не желание обладания, и не желание крови, а желание того, кто хотел меня и передал эту жажду им всем. Изегрим стоял в стороне. Он следил за мной, но не следовал. Он ожидал.

— Я знал, что ты придешь, — он не собирался поражать меня своей сообразительностью — скорее он хотел показать, что обладает какой-то долей власти надо мной. Но сегодня я на все сто процентов была уверена, что мое появление здесь, это только тот план, что создал мой мозг. Какой же он наивный. Многих усилий мне стоило не улыбнуться на его глупые горделивые слова, которые не имели под собой почвы. Вот бы рассмеяться в его наглое лицо и стереть эту глупую улыбочку, словно он все на свете обо мне знает.

С сердцебиением, столь сильным, что даже вызывало дурноту, я нарочито неспешно приблизилась к волку. Он ждал. Методично постукивая по столу костяшками пальцев, а я все старалась подавить все это чувство неприятия момента. Он был мне не просто противен, а противен до изнеможения, да и к тому же я его опасалась.

— Так это был твой план — захватив Бет вернуть потом меня, или же просто захватить Бет и я останусь по своей доброй воле, чтобы Легальная Свора не имела к вам претензий?

— Ну почти так. В любом случае все происходит как я того хотел.

Комната сохраняла тишину. Волки опасались меня, а я их. Зато похотливый взгляд Изегрима, который он и не пытался скрыть, приводил меня нормальное осознание самой себя. Нельзя бояться.

Но наш разговор (то есть проявление Изегримом некой мистической власти надо мной) прервали. Последовало движение в комнате, волки расступились, и мне пришлось стать вполоборота к Изегриму, чтобы посмотреть на Волчицу, входящую с молоденьким волком. Сердце мое замерло — Бет! Я подавила желание тут же броситься к подруге. Меня сдержало то, что она смотрела на все почти бессознательно. Меня она не узнала.

Красивая, такая же, какой бывает Бет в полнолуние, Волчица напоминала теперь монстра. Разве можно быть нормальной личностью, сажая кого-то живого и мыслящего на поводок.

— Ты и без своих родственников?! Могу ли я поинтересоваться, где же твои детки?

Эти слова, как и выражение лица Волчицы, оставляли в моей душе болезненные борозды, которые она усилила ментальным давлением на мое сознание. И я точно знала, что делала она это намеренно, как знала и то, что я и так мучаюсь от неведения. И что самое страшное, она также поняла, что больше всего я переживаю лишь за Калеба и думаю где он сейчас. Но не все мои мысли были доступны, и этому нужно было радоваться. Но ее насмешка была страшнее моей реакции, потому что она показывала мне, как я на самом деле бездушна.

Улыбка Волчицы под моим затравленным взглядом превратилась в самодовольную, жестокую ухмылку.

Так не должно быть, — подумала я, — такие люди как она, не должны командовать и повелевать другими. Но эти мысли были вызваны яростью, но чтобы справиться с ней, я должна была сохранить свою голову рассудительной и пустой от мыслей, сожалений и чувств так, как меня учил Прат.

Я удержалась на ногах. Оказывается, Изегрим был не единственным кто мог влиять на людей. Неожиданно я поняла, что Волчица всего лишь играла некоторую роль тогда в баре на официальной встрече. Ее лицо было сейчас намного злее и коварней, чем я помнила раньше. В ней явно что-то изменилось, или это что-то она, наконец, выпустила наружу.

Мне стало страшно. Но не настолько чтобы пожалеть о своей затее. Я знала на что иду, просто я еще не знала, что буду делать, до того момента как появится моя семья, и, как я надеялась, комиссары Легальной Своры.

Я действительно постаралась придать своему лицу уважение, глядя на Волчицу, но этого очень трудно было достичь, из-за моей ненависти. Она заметила эти потуги и ее губы искривились в злобной тонкой улыбке, которая исказила черты ее одухотворенного лица, которое наверняка бы понравилось Боттичелли. Но не теперь, когда оно почти походило на волчью морду с оскалом. Глаза ее стали желтыми, как янтарь, подсвечиваясь странной ненавистью ко мне. Это еще надо разобраться, кто кого должен ненавидеть. Я склонялась к тому, что это моя прерогатива, учитывая ее интерес ко мне, к моим друзьям, а также к моим детям. Чертовы оборотни, как они мне надоели!

— Ты вовремя. Луна сегодня будет поистине восхитительной и тебе нужно подождать всего лишь день, чтобы стать такой как мы.

— Почему ты решила, что я хочу стать?

Все волки в комнате злобно оскалились. Как же, я проявила неуважение к их главной самке. Но Волчицу это потешило. А вот Изегрим почему-то неуютно отодвинулся от меня.

— О, ты не решала. Так решила я. И если хочешь спасти свою подругу, ты так и сделаешь. Только нам нужно с тобой кое-что обсудить.

Но теперь и ее прервали. Двери дома распахнулись настежь, и вскоре в комнату зашло двое волков — одним из них был Аерас. Он не остановился, заметив меня, и даже не подал виду, что знает кто я, но что самое странное, Волчица изменилась на глазах. Она вдруг стала более похожа на человека — ее лицо смягчилось и утратило былую жестокость. Это меня озадачило, но не настолько, чтобы я забыла о Бет.

— И так ты не послушала меня, — констатировал Аерас, устремив свои темные глаза на Волчицу, — Эстер, я же объяснял тебе, что игры с вампирами и Легальной Сворой опасны. Ее семья может уже выйти на нас, и нам не выжить.

— Мои охотники сообщили, что они уехали назад в городок. Девчонка оказалась глупее, чем вы двое с Изегримом считали.

Невольно Аерас посмотрел в мою сторону, словно нехотя, и его взгляд выдал то, что он на самом деле считал. Он продолжал верить в то, что я все же умнее. Неужели он догадался о моем плане? Выдаст ли он меня теперь?

— Ты Волчица и я не смею оспаривать твое решение, но позволь переговорить с тобой.

— Конечно. А пока наша милая девочка побудет здесь и не станет ничего делать из того, что помешает нам, не правда? — она говорила почти ласковым голосом, который видимо должен был обманывать Аераса, но не меня. Что за игры вела с ним Волчица. Почему она так менялась возле Аераса?