Сумеречный приют - Алесто Нойманн
— Этой фляжке сто лет в обед, а на улице так ужасно, что могу себе позволить. Больше не буду. — Она указала на график. — Сегодня данные со сканера показали, что у нас возник большой разлом возле западной границы.
— Откуда он взялся?
— Подозреваю, что туда сбежал осмелевший Изекиль. — Она задумалась. — Теперь вот я думаю… Попробуем усилить работу центра и затянем дыру? Или подождем?
— На случай, если Изекиль вернется?
— Ага. — Она вздохнула. — Скучаю по этому придурку, аж зубы ломит.
— Что, если в разлом проберется что-то другое?
— Ну тогда пиши пропало. — Она перевела на него взгляд слегка затуманенных темных глаз. — Вот я и хотела с тобой посоветоваться. Все-таки ты первый столкнешься с тем, что в теории может оттуда вылезти.
Ник задумался.
— Я бы рискнул. Мы не знаем, по каким причинам ушел Изекиль, но не думаю, что ему понадобится много времени для возвращения.
— Какой срок ему дадим?
— Давай три дня. — Он скрестил на груди мощные руки.
Хаббл запрыгнула на стол, усаживаясь рядом со своими чертежами.
— Почему три?
— Не знаю. — Ник пожал плечами.
— Число просто понравилось?
— Ну, да.
— Хорошо, — согласилась Хаббл, глядя на график, лежавший возле ее бедра. — Тогда три дня, и я усилю работу стабилизирующих панелей. Хоть бы чертик успел.
— Мне тоже не хватает Изекиля, — признался Ник. — Кот, конечно, замечательный, не менее ласковый и не менее мягкий. Я вообще очень люблю животных.
— Этот усатый хотя бы откликается на Изюмку и не пытается обозвать последними словами, — добавила Хаббл.
Они замолчали, мечтательно глядя на чертежи и заметки. Однако эта тишина ностальгии быстро нарушилась отчетливыми звуками откуда-то сверху. Сначала это были простые шаги по старому полу дома. Однако буквально через мгновение они сменились очень четко различимым глубоким ритмичным придыханием двух голосов.
— Тоже это слышишь? — Хаббл лукаво посмотрела на потолок.
— К сожалению, да.
Они обменялись недвусмысленными взглядами, явно соображая, что происходит наверху у двух ребятишек ангелов. Хаббл громко засмеялась, а Ник снова смутился.
— Железный, ты проиграл. — Она раскинула руки в стороны. — Кто здесь знаток души человеческой, а?
— Ты.
— Скажи, что я гений.
— Ты гений. — Ник закатил глаза. — Как будто не я тебе постоянно об этом напоминаю.
Хаббл поудобнее устроилась на столе и, прищурившись, заглянула в серебристые глаза Ника. От этого взгляда ему сразу стало не по себе, он почти успел забыть про пари.
— Ну, что, начнем допрос. — Она оперлась руками позади себя и принялась болтать ногами, чудом умудряясь не пнуть Ника массивным ботинком. — Ты ведь понимаешь, что я не просто так тут выделывалась, поэтому жду от тебя честности.
Ник коротко кивнул. Сердечник колотился в груди как сумасшедший, и, если бы в железном теле была кровь, то она бы давно вскипела в жилах. Хаббл была так близко, вела себя так непринужденно и раскованно, что невозможно было отвести взгляд. Алкоголь тормозит кору головного мозга, поэтому все подавленное в трезвом человеке начинает рваться из выпившего как из вулкана.
Вот бы она всегда была такой. Не пряталась и оставалась живой. И при этом ничего не выпивала.
— Что ты хочешь знать? — тихо спросил он.
— Я вообще не философ, но… — Она посерьезнела. — Когда я встретила тебя, то ты был гораздо более механическим и замкнутым. Поэтому вполне логичный вопрос — что помогает тебе чувствовать себя живым? Сердечник, энергия места, или…
— Ты.
Ник закрыл глаза, чтобы не видеть ее реакции. Если их дружба рухнет сегодня, то так тому и быть. Он слишком долго носил это в себе, и, когда представилась возможность быть честным, то больше не мог молчать. Он готов был поклясться, что воздух в комнате стал гораздо горячее, а сердечник зашкалил так, что он сам услышал этот мерный стук в железную грудную клетку.
Ему хватило сил посмотреть на Хаббл. Она замерла, округлив глаза не то от ужаса, не то от замешательства. Нервно проведя рукой по волосам, девушка поморгала. И дрогнувшим голосом задала следующий вопрос.
— Почему?
Ее требовательные карие глаза, слегка растрепанные зачесанные назад волосы, такие знакомые и родные черты лица. Какой бы резкой и порывистой она не была, Ник отчетливо понимал, что с ума сходит от нежности при одном только упоминании ее имени.
— Потому что я люблю тебя.
Ему уже столько раз приходилось прокручивать в голове этот разговор, однако в самый важный момент все слова вылетели из головы, оставив за собой гулкую пустоту, в которой слышался лишь грохот сердца.
Хаббл молчала, и Ник, не в силах встречаться с ней взглядом, уставился в пол, ожидая как минимум грозы. Тревожное нетерпение дребезжало в комнате. Он не жалел о том, что сказал, но оглушающая тишина была настолько неопределенной, что становилось невыносимо.
Все происходило словно в замедленной съемке. Мягкая ладонь Хаббл легла на его щеку, и это прикосновение отозвалось в груди еще одним ударом. Она ведь могла на него накричать, могла что-то сказать, но почему-то решила именно коснуться. Хаббл смотрела на него своими бесконечно темными теплыми глазами, и он почти неосознанно наклонил голову, чтобы плотнее прижаться к ее ладони.
Девушка потянулась к нему, наклонилась так близко, что ее теплое дыхание защекотало лицо.
— И я тебя. — Мягкий вкрадчивый голос, от которого внутри все перевернулось.
Его руки крепко подхватили ее под бедра, и через секунду Хаббл, прерывисто выдохнув, зависла над землей в мощных объятиях. Обхватив ногами железную талию Ника, она поцеловала его, как-то особенно отчаянно. Контраст мягких губ и требовательной стали, ее человеческая мягкость и его металлический напор — калейдоскоп ощущений и эмоций, от которых все вокруг переставало существовать. Над их головой с адским треском взорвалась лампочка, осыпав их тысячей осколков.
И Нику было абсолютно наплевать на все.
Его существование еще никогда не было таким полным и значимым.
Харпер
Это короткое лето было совсем не таким, как сто двадцать три предыдущих. До этого в жизни ничего не менялось, текло как медленный ручей. Тело Харпера не занимало здесь много места, однако душе в маленьком изломе было тесно. Приют был для него не просто домом, он был крепостью, в которой от каждого обитателя можно было спрятаться за фальшивой улыбкой или шуткой.
И только сейчас он почувствовал, как душа расправляет крылья.
Они оба заснули в спальне Харпера на его небольшой полутораспальной койке. Осторожно поцеловав Джессику в висок, парень поднялся и подошел к окну, отодвинув сушившиеся листья, протянутые словно гирлянда на нитке.
Шесть утра, он как
