Позор рода, или Выжить в академии ненависти - Анастасия Милославская
— Тс-с, — грубый мужской полушёпот раздаётся прямо над моим ухом. — Разве тебя не учили быть послушной девочкой?
Послушной? Что он несёт? Больной ублюдок.
— Убийца — выпаливаю я, а затем поворачиваю голову, инстинктивно пытаясь отыскать его взгляд.
Мне дико страшно и меня распирает такая лютая злоба, что даже мыслить здраво могу через раз. Но понимаю, что до безумия хочу увидеть хоть какие-то его эмоции сейчас.
Майрок слегка ослабляет хватку, и я нахожу взглядом его лицо. Вижу, как трепещут крылья носа, как расширяется его зрачок до размеров вселенной, когда наши глаза встречаются.
— Столько лет прошло, а ты всё злишься, что я прикончил твоего ублюдочного папашу, Найт? — вдруг произносит он, жадно всматриваясь в мою реакцию.
Я понимаю — ему нравится причинять боль.
У меня всё тело пылает, будто меня в кипяток окунули. Крови в венах не осталась, там жидкая лава жжёт меня изнутри. Я резко разворачиваюсь и со всей силы толкаю Флейма в грудь.
Он стоит всё также неподвижно, уничтожая меня взглядом.
— Гордишься собой? — из моего горла вырывается недобрый смешок. — Ты просто подло воспользовался тем, что между нашими родами много лет была кровная вражда.
Глава 9.2
Огненные искры пляшут во взгляде моего врага.
— Почему же подло? — прищуривается он.
Если один род объявляет вражду другому, это может длиться веками. Жестокий обычай, который остаётся с нами ещё со времён первых потомков драконов. Кровную вражду объявляют крайне редко, но наши предки лет сто назад умудрились перейти друг другу дорогу. Были времена, когда вражда между нашими родами обострялась, а были, когда-то почти сходила на нет…
И главное — закон отступал, когда речь шла о кровной вражде.
Майрок воспользовался этим в нужный момент. Просто остался безнаказанным, убив отца. А дядя мало того, что не стал мстить. Он вышел с предложением о перемирии, просто уничтожив честь нашего рода.
— Отвечай, — требует Майрок.
— Знаешь почему подло? Потому что ты ворвался в наш дом без предупреждения! — разъярённо чеканю я. — Не вызвал отца на поединок, а пришёл внезапно, как настоящее исчадье обители мрака! А дядя Оскар жалкий трус. Будь я на его месте, ещё тогда бы бросила тебе вызов. Отомстила бы за отца.
— Тогда радуйся, что ты на своём месте, Найт, — Майрок склоняется ко мне так близко, что наши носы почти соприкасаются. — Потому что ты не продержалась бы и секунды, и ты это знаешь.
Горячее мужское дыхание касается моих губ, и тело почему-то деревенеет. Я неуклюже отстраняюсь, хватая ртом воздух, который кажется ледяным на контрасте с дыханием Майрока. Это кружит голову.
За день до убийства папы у нас дома был праздник. Отцу пожаловали эбонитовый перстень — он стал правой рукой бога-дракона. Чести выше нет для дракорианца. Стать вторым после Легенды мечтают многие. Слишком много преференций это даёт.
Конечно, род Флейма ожидал, что выберут отца Майрока, ведь он был наместником огненных, а значит был ближе к Великому Богу. Но увы. Легенда счёл моего отца достойнее по каким-то причинам.
И у ублюдка сорвало крышу. Майрок просто решил, что мой папа строил козни, и наш род виноват в том, что произошло. Он решил, что, используя силу, может устранить преграду, мешающую его роду возвыситься. И сделал это.
И самое ужасное — сработало.
Не успел пепел моего папы развеяться над Ауриндаром, отец Майрока стал обладателем эбонитового перстня. Легенде не было дел до кровной вражды двух родов, он просто выбрал другого. Перевернул страницу без сожаления — дракорианцы не терпят слабости. А наши Боги её просто не прощают.
Но справедливость отчасти восторжествовала, ведь прожил отец Майрока недолго. Должность его и погубила. Он поехал в Мрачные пределы по приказу Легенды и сгинул там от лап исчадий.
Мне хочется ответить Майроку тем же, припомнить ему, что недолго его род был на вершине, но я сдерживаюсь. Я не такая, как он. Не буду танцевать на костях его отца.
— Говорят, ты после академии станешь наместником огненного домена? — из меня вырывается смешок.
Майрок молчит несколько мгновений, а затем медленно произносит:
— А ты про меня сплетни собираешь, Найт?
Я пренебрежительно фыркаю и подаюсь назад, упираясь ягодицами в край парты:
— Больно надо. Но ты ведь у нас местная звезда. Скажи мне… когда станешь наместником огненных, ты ведь захочешь подняться ещё выше. И тогда тоже убьёшь ради перстня?
— Язвишь, сука? — его рука с грохотом опускается на парту рядом со мной. Раздаётся треск дерева.
Я хочу казаться невозмутимой, но против воли вздрагиваю, подавляя желание отшатнуться. Просто смотрю в ворот рубашки Майрока, где виднеется сильная бычья шея. Лишь бы не глядеть в лицо. Я дико боюсь тьмы в его глазах.
— А если после его смерти тебя не выберут, убьёшь и следующего? — полушепотом говорю я, безуспешно пытаясь подавить свой страх перед Флеймом. — А потом следующего, и ещё одного…
Я понимаю, что меня несёт, но сейчас я просто не могу мыслить здраво. Настолько ненависть застилает глаза.
Слышу тяжёлый, полный ярости вздох, а потом Майрок хватает меня за подбородок, заставляя поднять голову. Его взгляд впивается в меня сотнями раскалённых игл.
— Тебя интересует убью ли я ещё кого-то, если мне будет нужно? Мой ответ — да. Столько сколько понадобится. Слабый проигрывает. Такова жизнь, Медея.
Моё имя на его губах звучит отвратительной, удушающей симфонией.
Я хватаю руку Флейма, чтобы он меня отпустил, впиваюсь в его кожу ногтями, лишь бы хоть как-то сделать больно. Но Майрок невозмутим, он просто смотрит абсолютно диким, каким-то волчьим взглядом.
— Убийца, — цежу я. — Что тебе нужно? Неужели хочешь убить и меня? Тебе мало того, что ты отнял у меня самого дорогого человека ради власти? Мало, что я росла в пансионе для ущербных? Зачем ты всё время пялишься на меня?
Вдруг после моих слов пальцы Майрока, всё ещё держащие мой подбородок, мимолётно вздрагивают. Он убирает руку, из его взгляда уходит звериный яростный огонь. Глаза становятся скорее цепкими и внимательными.
— Ты должна усвоить одну вещь, Найт, — говорит он, глядя на меня с высоты своего огромного роста. — Я делаю всё, что захочу. И могу смотреть куда захочу. И никто мне не помешает.
С этими словами глаза Майрока опускаются на мою грудь, скрытую тканью блузы.
Это настолько противоестественно, что меня едва не перетряхивает.
— Грёбанный извращенец. Ты совсем больной?
— Я ведь узнал тебя по запаху. Ты была со мной ночью в коридоре. Я сказал тебе тогда, что хочу тебя трахнуть.
