Заклинатель: Сила слова (СИ) - Алиса Буланова
От постоянного пребывания на холоде и ночевок на улице, воспаление в ранах, начавшееся еще в Сату-Маре переросло в абсцесс. Сильный жар сопровождался постоянной головной болью и слабостью. Когда морфий, что он забрал у Марка, закончился, стали проявляться первые признаки абстиненции. К общему недомоганию добавилась боль в суставах и мышцах.
В какой-то момент он пожалел о том, что не погиб от пули в торговом центре в Кракове, или в той драке с адептами в доме журналиста, или в том ангаре вместо румына. Все лучше, чем сгнить заживо и сдохнуть одному в незнакомом городе в чужой стране, как последний бродяга. Вера в то, что он справится со своей задачей, с каждым часом становилась все слабее. Алес почти уже не надеялся встретить того, кто мог бы помочь ему. Ведь даже если бы и встретил, он понятия не имел, что сказать ему.
Спустя неделю скитаний, Новаку все же удалось найти здание с одной из фотографий. Он узнал его по надписи на иврите, выполненной синей аэрозольной краской. Будучи не в силах на нечто большее, Алес расположился в проулке у мусорных баков рядом со зданием и стал ждать.
Постепенно он потерял счет дням и с трудом уже отличал утро от вечера. Периодически, чтобы не забыть чего он ждет, Новак повторял:
— Прица, Прица, Прица…
В какой-то момент один из проходящих мимо людей обернулся.
— Что ты сказал? — Прохожий подошел ближе.
— Прица… — повторил Новак.
— Кто ты? — в голосе проявились высокие ноты. — Кто прислал тебя?
Алес поднял глаза и напряг слабое зрение. Сверху вниз на него злобно сверкали зеленые глаза, окруженные россыпью веснушек. Из-под шапки а-ля раста торчали ярко-рыжие кудри.
Новак заморгал, силясь прогнать наваждение. Но человек, стоявший перед ним, был абсолютно реальным. Он был поражен, узнав этот разрез глаз и овал лица. Те же тонюсенькие ноги, обутые теперь в массивные ботинки. Те же хрупкие плечи, спрятанные под объемной вязкой балахона. За тринадцать лет ребенок с фото почти не изменился. Может, стал чуть выше ростом, да и грудь стала больше.
— Отвечай! — угрожающе произнесла Прица.
— Нена! Что там? — Окликнули девушку ее спутники.
Она обернулась, затем бросила быстрый взгляд на Алеса.
— Появилось одно дело! — ответила она и запустила в лицо Новака мощный плевок.
Часть 18
Алес лежал на полу, уткнувшись лицом в изломанный грязный паркет. Парня мучил сильный жар. Его одежда и волосы взмокли от едкого липкого пота. Он жадно ловил воздух иссохшими потрескавшимися губами, хотя каждый новый вдох отдавался нестерпимой пульсирующей болью во всем теле. Его голова, казалось, готова была вот-вот расколоться на части. Обоняние заполнил мерзкий запах разложения. Угловое зрение открытых с неимоверным трудом глаз улавливало лишь смутные переплетения теней и света. Где-то рядом Новак смог различить голоса и попытался позвать на помощь. Но все на что он оказался способен, это бессвязный скулеж.
— Спятила?! — прокричал низкий мужской голос. — На фига ты его домой притащила?
— Исцели его! — потребовал высокий женский.
— Ты что, серьезно?! Пусть тебе удалось скрыть его ауру от остальных, но я-то понимаю, кто он.
— Да, плевать! Просто сделай это!
— И не проси…
— Виго! Мне нужно выяснить, откуда он взялся. А мертвые, знаешь ли, не очень разговорчивы. Я не требую невозможного. Но он должен пережить допрос.
— И почему все вокруг тебе что-то должны?
— Не все, но ты определенно…
Дышать становилось все труднее. От невыносимой терзающей боли разум стремительно угасал. Сознание меркло. И единственная мысль, что все еще блуждала в утомленном мозгу Новака, была о том, чтобы все это поскорее закончилось.
Голоса стихли. И Новак был в некоторой степени даже рад этому. Понимание человеческой речи было теперь за пределами его возможностей, потому диалог между мужчиной и женщиной был для него не более чем просто шумом. Прошла минута, а возможно меньше, и голос, что принадлежал мужчине, раздался вновь совсем близко, прямо над ухом Алеса. Он зазвучал сурово и грозно с нотами нескрываемой злобы, затем перерос в монотонное бормотание, полное раздражения, и, наконец, стих до едва уловимого, убаюкивающего шепота. Новак почувствовал то, что поначалу принял за агонию. Его тело постепенно онемело, и боль отступила. Потом от головы до кончиков пальцев ног прокатилась волна тепла. Конечности расслабились и обмякли. Но в следующий момент судорога свела все мышцы разом. Он взвыл, а мужчина продолжил читать заклинание. За первой конвульсией последовала еще одна, более мощная. Грудь сдавило, Алес начал задыхаться. Его перевернули на спину. Чьи-то небольшие сильные руки разомкнули его плотно сжатые челюсти.
— Не сопротивляйся, — произнес откуда-то издалека женский голос. — Прими то, что тебе дают.
Новак не имел ни малейшего представления, что означали эти слова. Он давно уже перестал сопротивляться, давно сдался и просто плыл по течению. Именно так. Теперь, что бы ни произошло, все уже не имеет значения. Алес обессилено выдохнул. Судороги прекратились, пульс замедлился. Чувство отрешенности и полного безразличия ко всему происходящему заполнило его. Он погрузился в транс.
Резкий удар по лицу заставил Алеса выйти из забытья. От внезапного пробуждения все его органы чувств заработали с невероятной остротой. Яркий свет слепил широко распахнутые глаза. Нос разъедала смесь запахов сигаретного дыма, краски, оружейного масла и специй. Резали слух звуки шагов за его спиной и шум города, проникавший сквозь двойные стекла окон. Алес поморщился. Нескольких секунд ему хватило на то, чтобы понять, что он, связанный по рукам и ногам, сидит на металлическом стуле в комнате, отдаленно напоминающей жилую. Рот его был плотно заклеен скотчем. Хотя последнее его как раз ничуть не удивило. Другое показалось Новаку странным. Он не чувствовал больше ни боли, ни тяжести. Симптомы воспаления, терзавшие его на протяжении долгого времени, просто исчезли. Осталась лишь легкая слабость.
Первое, о чем подумал Алес, был морфин. Но его сознание было ясным до безобразия. После всего пережитого ощущение здравости и трезвости ума даже немного пугало. Все выглядело так, будто он в действительности выздоровел. Находился на грани гибели, но выкарабкался. Оставалось лишь выяснить, каким образом, и какую цену ему придется за это заплатить.
У окна в трех шагах от Новака стоял позитив, болгарин лет тридцати на вид. Ростом он был немногим выше самого Алеса, но в отличие
