Когда под ногами хрустит империя - Вера Ковальчук
Когда к ней пришли со шприцем, она уже вполне успокоила себя. Может быть, химия не сможет ничего сделать с внутренним равновесием и твёрдой уверенностью в себе? Ну вдруг! Кто его знает, что сыграет ведущую роль. Может быть, они узнают меньше, чем могли бы, если она уйдёт в транс с гордостью и твёрдостью, такой же, с какой готовилась терпеть вполне традиционные пытки?
Уход в транс оказался мягким – как в тщательно подобранный общий наркоз перед плановой операцией. Кира ещё помнила, как это бывает. Её сознание словно зависло в бездне, чёрной и пустой, как само небо, лишённое звёзд. Потом из этой пустоты выплыло лицо Олега: «Ты же провалила такое простое дело! Не справилась с взрывателем – ты думаешь, я поверю в это? Ты же сапёр! Ты просто испугалась смерти и не захотела». И вместо того, чтоб объяснить чисто технические сложности, она внезапно для себя самой принялась доказывать, что страх за свою жизнь – это не преступление, это понятно и простительно. Обосновывая право человека на любовь к жизни, она осознавала в ужасе, что у неё получается совсем не тот смысл, который ей был бы нужен. Она испугалась и попыталась растолковать свою мысль яснее – другими словами. Потом – ещё раз, по-другому. Но чем больше она говорила, тем хуже получалось и тем холоднее и скептичнее становилось лицо Олега.
Поэтому единственное, что она вынесла из этой странной беседы: ни к чему убеждать и убеждать, если в первые же мгновения видно, что иное мнение тут – нежеланный гость. Если человек в чём-то уверен, бесполезно твердить своё, его никакими словами не убедить, разве что чудом, но чудо подвластно небу, а не человеческим речам.
Кенреду сообщили, что он не будет присутствовать на допросе, сможет только слушать, находясь в другом помещении, куда из рабочего бокса предполагалось вести полноценную трансляцию. Он отнёсся к этому спокойно ещё и потом, что того, кто должен был допрос проводить, увидел и узнал. Этот офицер был опытным специалистом, умел работать именно в тех условиях, которые ему предстояли, то есть с объектом, находящимся в бессознательном состоянии, не разбирающимся в теме и к тому же иноязычным. Ему не придётся помогать, главное – не помешать.
Прибыл и Орсо Бригнол. Он был устал и мрачен, молчалив, но на Кенреда отреагировал спокойно – значит, вопросов к нему не появилось. Значит, всё идёт хорошо. Бригнол даже кивнул слегка и позволил Кенреду встать рядом. Государственный секретарь слушал вопросы и ответы очень внимательно, словно от этого действительно зависело что-то очень важное, а когда допрашивающий дал понять, что закончил, предложил три своих уточняющих вопроса. Довольно меткие вопросы и пришлись кстати.
Безучастная женщина спокойно, размеренно рассказала, как она спасла Кенреду жизнь тем, что всадила пулю в человека, который в него прицелился. На вопрос, почему она это сделала, ответила с заминкой в том духе, что действовала рефлекторно и ворвавшегося врага оценила как более опасного, чем враг, который находился рядом и никуда не врывался. Знала ли она Кенреда до того, как оказалась у него в плену? Разумеется, нет. Она до сих пор не знает даже, кто он вообще такой.
Государственный секретарь покосился на Кенреда, слегка хмыкнул и отвернулся. К женщине допустили медика, который проверил показания датчиков и заверил, что всё в порядке. Её, бесчувственную, вывезли из бокса, после чего офицер, проводивший допрос, вышел к Кенреду – уведомить его по всей форме, что теперь будет допрашивать его подчинённого.
Крею было явно не по себе, но согласие он дал сразу, разве только посмотрел на Кенреда с беспокойством. Правда, ему предстоял совсем другой допрос, более мягкий и в полном сознании. Ему предполагали ввести ровно такую дозу, чтоб в случае, если он попытается хоть немного покривить душой, датчики немедленно отреагируют на это. А дальше тот, кто ведёт допрос, сможет разобраться, в чём именно капрал неоткровенен и почему.
Когда капрала повели готовить к процедуре, Бригнол слегка подался к Кенреду и проговорил едва слышно:
– Покушение на его высочество очень разозлило его величество.
– Ну ещё бы.
– Он пока не знает, что я вам написал, иначе рассердился бы ещё и на меня… Девушка, которую принц пригласил к себе – столичная жительница, отношения к Альдахаре не имеет.
– Вы тоже думаете о герцоге?
– Я должен думать обо всех. Это, увы, пока единственная зацепка.
Кенред пожал плечами.
– Как мне объяснил полковник из Внутренней службы, вредно делать выводы прежде, чем накопится достаточно доказательств. Один альдахарец, напавший на меня – не аргумент.
– Разумеется. Но, как я понял, он сперва напал не на вас, а на вашего лейтенанта.
– Да, начавшего задавать неудобные вопросы… У нас слишком мало информации.
– Следствие только началось.
– Эта девушка… К какому выводу пришли – она была принцу подставлена? Или это давнее увлечение?
– Нет, недавнее. Именно что подставлена.
– Значит, всё очевидно. – Кенред взглянул на Бригнола мрачно. – Предположение о случайных совпадениях можно отбрасывать.
– Да. Умысел бесспорен. Думаю, его величество готов согласиться с моей – и вашей – трактовкой происходящего. Он понимает, что вы за эти события не ответственны. Каково бы ни было его отношение к вам, ему требуется настоящий виновник и настоящая версия, а не подставная, хоть и удобная.
– Но если при этом он сможет заодно расправиться со мной, думаю, он воспользуется возможностью.
Бригнол осадил собеседника холодным взглядом, но дальше взгляда дело не пошло. Помолчав, он всё-таки нехотя ответил:
– Нет, это как раз ни к чему. Ответственность за заговор будут нести только те, чья вина будет очевидно доказана. Но если – и когда – государь решит избавиться от вас, он найдёт другой подходящий способ. Из-за этого заговора вот-вот разразится скандал – и шумиха, я полагаю, не станет ждать, пока дело дораскроют – так что найти, в чём вас обвинить, будет совсем несложно. Вы, я думаю, хорошо это понимаете. Достаточно будет любого повода, а при желании его можно
