Очарованная тьмой - Ольга Сергеевна Кобцева
…запеть.
Русалки обучили её своим тайнам. Голос — оружие мёртвых дев, надо лишь правильно им пользоваться. Для чар подойдёт любая песня, всего-то надо представлять, как её слова паутиной обволакивают жертву, проникают в душу, заслоняют посторонние мысли. Человек должен слышать песню. Влюбляться в мелодию и слова. Тогда он покорится чарам русалочьего голоса.
Рада не была русалкой в том понимании, какими были другие речные девы. Однако она, как и те девы, была мертва. Их голоса шли из мира Нави, потому имели силу.
И Рада запела.
Отец и сын тем временем спорили и не обращали внимания на девушку, которая шевелит губами. Она шептала слова, вдыхая в них чары, и песня становилась громче.
Лети, душа моя, под седыми облаками.
Живи, душа моя, на вершине неба
Или упади в сердце мира Нави.
Помни: лишь любовь согреет сердце.
Песня превращалась в воздух, что наполняет зал. Филипп вдыхал его, не понимая, что поддаётся чарам. Вот уже его грубый голос смолк, Белолебедь повернулся к Раде. Склонил голову. Мечтательно, будто глядел в окно, подпёр щёку ладонью и вслушивался в тягучие слова, которые притягивали и топили в себе, как болото. Чары затягивали его на глубину. Уже гнев не омрачал толстощёкое лицо Филиппа, наоборот, добродушная улыбка растягивала губы. Мужчина отодвинулся от стола и откинулся на спинку кресла, сложив руки на животе. Прикрыл глаза. Он наслаждался песней, и Рада поняла — у неё получилось. Получилось на время пленить Белолебедя. Девушка старательно продолжала петь, ведь чем дольше длится песня, тем дольше сохранятся её чары. Надо было не только успеть получить благословение на союз с Володей, но и пожениться в княжеских палатах. Раде понадобится день-два. Она надеялась справиться со всем за это время, пока не выветрились чары. Жаль только, что после песни девушка останется совсем без сил. Пение иссушало, и если на прогулках с русалками она восстанавливалась с помощью чужой крови, ради которой они и охотились, то тут, в усадьбе, напасть на кого-либо она не могла.
Белолебедь плавно раскачивал голову из стороны в сторону в такт песне и мычал, видимо, подпевая. У Рады начало плыть перед глазами. Она поняла, что пора заканчивать песню — тем более, осталась последняя пара строк.
Но не успела она завершить пение, как хлопнула дверь в зал. Девушка обернулась ко входу. Слова иссякли сами собой, и Рада едва не закрыла рот руками. На пороге стоял он.
Глава 5.2 Год назад
Скакунами мчались месяцы. Рада дни напролёт проводила в лесу подле Ягини: помогала ей собирать травы, следила за хозяйством да готовила снадобья. А по ночам резвилась с русалками. Уже привыкла она и к купаниям в ледяной воде, и к чарующим песням, что раскурочивают душу. Уже забыла девушка про то, как обучалась воровству. Морок — это имя, как и имена его учеников, давно обратилось в прах.
— Уже не ищут тебя, — обрадовала девушку Ягиня, когда вернулась с базара. — Похоже, забыли.
Рада, которая до этого выстилала на полотенце травы, чтобы смыть с них пыль и высушить, резво перевела взгляд на тётку. Последний год она пряталась от людей. Боялась, что её найдут и утащат в темницу, из которой девушку вызволил Морок. Но позабыли о ней наконец. Одиночество в лесу засосало её, словно болото, не оставляло воздуха, необходимого для полноценной жизни. Раде хотелось вернуться в люди. И она осторожно спросила:
— И что теперь?
— Теперь? — повторила тётка, уставив руки в бока. — Теперь будешь думать головой и не ввязываться в неприятности. Можешь снова ездить в град, на базаре торговать. Но чтоб о Мороке я больше не слышала!
— Хорошо, — покорно кивнула Рада.
Её и саму не тянуло к воровству. И к таинственному и холодному Мороку, который обучал девушку нечестному делу.
Разбились наконец оковы уединённой жизни. Позволили Раде снова в люди выйти, миру показаться. Договорилась она с Ягиней, что будут по очереди на базар ездить: один раз Рада, другой — тётка.
В тот месяц очередь была за девушкой. Поутру она натягивала сарафан и расчёсывалась, стараясь не смотреться в зеркало, которое отражало лишь тьму. А Ягиня, видно, переживала за воспитанницу, потому расхаживала перед ней, не замолкая:
— Новости все разузнай. Что людям надобно, не поменялась ли власть в граде, не захаживают ли лишние путники в лес наш… — по привычке указывала тётка.
Не только торговля её интересовала, но и слухи. И любопытно, и полезно. Ведь чем больше о людях ведаешь, тем сильнее они доверяют, когда им о них же рассказываешь. А к тётке из окружных деревень селяне любили за советом заглядывать — взамен дарили что или угощали чем. Так и выживала Ягиня в суровом лесу, так и росла её ведьмовская сила над людьми.
— Всё разузнаю, — кивнула Рада, подхватывая с лавки корзину и на ходу прощаясь с тёткой.
Девушка побрела по лесной тропинке, которая вскоре вывела её к полю. Светало, и цветы только начали расправлять свои яркие юбочки. Подолом сарафана Рада смахивала с них росу. Но мысли её уплывали вдаль: она не замечала ни цветов, ни солнца, что вздымалось над полем. Девушка с нетерпением ждала того дня, когда вернётся в люди, но сейчас путы страха затягивали тело до того, что становилось тяжело дышать. Вдруг её, воровку, узнают? Схватят и уволокут в темницу? И на этот раз рядом не будет Морока, который поможет сбежать.
Рада закрыла лицо руками. Растёрла его, будто смывая нехорошие мысли, а потом скорым шагом направилась в деревню.
Привычный путь — ближайшая деревня, телега с добрыми людьми, которые согласились подвезти девушку, — и она оказалась на базаре. Град, как обычно, кипел жизнью. Повсюду носились дети, на площади танцевали скоморохи, а толпа гуляк и покупателей, которые на выходных приехали на базар, несла девушку вперёд. Мало
