Стань моей истинной - Юлианна Клермон
«Боги, боги, она же совсем ещё ребёнок, хоть и взрослая», — с нежностью подумал я.
А потом продолжил:
— Неизвестно, чем бы закончилась битва, но в какой-то момент не выдержал самый молодой и неопытный воин и пустил калëную стрелу прямо в грудь двуипостасного врага. Вошла стрела в сердце правителя, и упал он на землю, а войско возликовало.
Но замолкли воины, услышав жалобный отчаянный крик девушки.
Бросилась она к своему возлюбленному, упала рядом с ним на колени и залилась горючими слезами:
«Любый мой, родненький, прошу тебя, не умирай, не бросай меня одну. Света белого без тебя не вижу, жить без тебя не буду».
А правитель и слова в ответ сказать не мог, только сжимал руку своей любимой и смотрел на неё угасающим взглядом.
Закричала девушка от отчаянья, схватила меч и полоснула себя по груди, чтобы вырвать сердце, которое болит нещадно. Полилась кровь горячая на землю, а несколько капель попало на губы правителя. И вдруг начала его рана затягиваться, и за минуту полностью исчезла.
Подхватил он свою невесту на руки, прижал к себе и закричал на воинов, чтобы уходили они с земли его и больше не смели возвращаться.
А потом взмолился, чтобы разделили боги их государства, а люди больше никогда не смогли приходить на его земли и убивать мирных жителей.
Услышали боги молитву, идущую прямо от сердца, и исполнили желание правителя. Тут же ниоткуда налетел вихрь и выкинул войско вражеское с земель захваченных, а на границе земель встал заслон небесный, и оба государства исчезли друг для друга.
— Это же про наши Миры! — воскликнула девушка, подняв голову и заглядывая мне в глаза.
— Это только сказка, Марика. В ней должна быть доля правды, иначе будет неинтересно, — меня так накрывало восторгом девушки, что хотелось смеяться и безостановочно её целовать.
— А что было дальше? Девушка же ранена, — забеспокоилась моя будущая медсестричка.
— А дальше…
Бросился правитель к лекарям, прижимая к груди драгоценную ношу. Те руками поводили, травки наложили, огонь колдовской пожгли, и закрылся порез, а девушка очнулась.
В скором времени поженились влюблённые и жили в мире и согласии долгие годы.
— Конец!
После недолгого молчания Марика спросила:
— Эта невеста… Она была немагом?
Я обхватил лицо девушки руками, приподнял его вверх, прошептал:
— Она была его истинной парой, — и поцеловал.
Мы целовались, пока колесо обозрения не завершило положенный круг и не остановилось. Конечно, никакой город мы не посмотрели. Но нам это и не было надо. Мы были заняты друг другом.
Спускаясь с аттракциона, я крепко держал Марику за талию. Она улыбалась припухшими от поцелуев губами, глаза были какие-то шальные, а при каждом шаге её качало, будто она была немного пьяна.
Усадив девушку на ближайшую скамью, я купил ей молочный коктейль и сел рядом. Марика неспешно потягивала напиток через соломинку, всё чаще постреливая в меня любопытным взглядом и едва не подпрыгивая от нетерпения. Она явно хотела что-то у меня спросить.
Не выдержав её «выстрелов», я в итоге рассмеялся:
— Задавай.
— Что задавать? — хитро округлила она глаза.
— Вопрос. Я же вижу, мучает.
Она покаянно склонила голову:
— Я спрашивала, но ты не ответил. Девушка была немагом?
— Почему ты так решила? — я наклонился к ней и в мимолётной ласке коснулся пальцами щеки.
— Ну, потому что её кровь спасла правителя, — замялась она.
— А может, его спасла любовь, — возразил я.
— Может, — пожала плечами Марика. — Но она точно была немагом.
— Ты права, — кивнул ей.
Девушка немного помолчала и снова вскинула голову:
— Что ты имел в виду, когда сказал, что она — истинная пара правителя?
Я ждал этого вопроса. Ради этого, собственно, и была придумана мной сказка про Оборота и его избранницу. Конечно, ничего подобного нашим детям не рассказывали. Если бы существовала такая сказка, то с самого момента разрыва Материи нам было бы известно всё, о чём я узнал вчера из разговора с профессором Мараном.
— Истинная пара — это союз двух существ, Оборота и немага, идеально подходящих друг другу, — ответил ей.
— Подходящих для чего? — недоумённо взглянула девушка.
— Для жизни, для совместного существования, для любви. Это как бы идеальная пара, но не в глазах общественности, а в глазах друг друга.
Девушка как раз допила свой коктейль, поэтому я забрал из её рук пустой стакан и бросил в рядом стоящую урну. А потом повернулся и, одной рукой притянув Марику за талию, а второй приподняв подбородок, склонился к ней и, почти касаясь губами губ, произнёс:
— Интересно, клубничка в коктейле сладкая?
Я прихватил губами нижнюю губу девушки и простонал:
— Ммм… Действительно, сладкая.
Марика грустно вздохнула.
— Откуда печалька? — шепнул ей.
Девушка тут же постаралась улыбнуться, но глаза не повеселели.
— Просто эти двое такие счастливые. Любят друг друга.
— И что здесь грустного?
— Ну как же, они же истинные! Это значит, они никогда и ни за что друг друга не предадут, будут смотреть только друг на друга до конца жизни… — голос девушки совсем сник.
— Это же очень хорошо, разве нет?
— Ну… — Марика стушевалась и попыталась отодвинуться от меня, чего я ей, естественно, сделать не дал. — …Если в сказке есть доля правды, то у меня никогда так не будет.
— С чего ты решила? — я не понимал, куда она клонит.
— Да что тут непонятного? — девушка всë-таки оттолкнула мои руки. — Оборот и немаг — истинная пара, а я — обычный человек!
Она подскочила со скамейки и быстро зацокала каблучками по асфальтированной дорожке.
И тут до меня дошло. Я — баран и идиот! Оборот и немаг, я и Марика… Она подумала, что не может быть моей истинной! Как же она ошибается!
— Марика, стой!
Я догнал её буквально за пару шагов, схватил за руку и, резко развернув, впечатал в себя. Не дав опомниться, я жадно прильнул к губам оби́женки. Первые мгновения она сопротивлялась, но потом расслабилась и позволила моим рукам вжимать её тело в своё, а языку — скользить по дрожащим губам, чтобы потом прорваться вглубь и коснуться её языка, нëба, снова языка. Наши языки сплетались в этом страстном танце до тех пор, пока окончательно не сбилось дыхание, и не начала отказывать выдержка.
Мне стоило огромного труда оторваться от пьяняще-сладких губ девушки. Уткнувшись носом в её макушку, и едва сдерживая рвущиеся из груди стоны, я прошептал:
— Маленькая моя, у меня от тебя просто крышу рвëт, причëм, во
