Мелисса Марр - Коварная красота

Шепнул на ухо:

— Что, не так-то все просто?

— Да.

Больше он ничего не сказал, только обнял крепче.

— Что бы я без тебя делала?

Она закрыла глаза, не желая видеть ни девушек, увитых цветущими ветвями, ни прочих фэйри, что стояли вокруг и таращились на них.

— Никогда не узнаешь, — ответил Сет.

И, придерживая Айслинн за плечи, повел ее дальше — мимо того места, где на нее напали, мимо вездесущих фэйри, покрытых древесной корой.

На словах все казалось легко, но заговорить с Донией на деле... Айслинн так и не смогла набраться мужества. Дония ее спасла, но забыть, кто она такая, не удавалось.

Проводив Айслинн до дома, Сет вручил ей деньги.

— Поймаешь завтра такси.

Испытывая неловкость, деньги она все же взяла. У бабушки просить нельзя — сразу насторожится.

Спрятала их в карман.

— Зайдешь к нам?

Сет поднял сразу обе брови.

— Нет уж.

Поднимаясь по лестнице, Айслинн надеялась, что бабушка уже спит — сегодня вечером хотелось бы избежать ее все замечающего взгляда. Войдя в квартиру, она попыталась пройти мимо гостиной на цыпочках.

— Опять к обеду опоздала, Айслинн, — сказала бабушка, не отрывая глаз от экрана телевизора. — На улицах в такой час опасно.

— Знаю.

Она остановилась в дверях.

Бабушка сидела в своем любимом ярко-лиловом шезлонге, водрузив ноги на окантованный сталью журнальный столик. Очки для чтения на цепочке покоились на груди. Пусть старенькая, она была бодрее и здоровее многих своих сверстниц. И даже дома всегда выглядела так, чтобы «не краснеть» перед неожиданными гостями. Седые волосы уложены в узел на затылке или заплетены в косу, никаких халатов — строгого покроя юбка и блузка.

А саму ее строгой назвать было трудно. Необыкновенно умной и проницательной — это да.

— Как дела?

Самый обычный вопрос для любого, кто мог их услышать. «Постоянная осторожность — ключ к выживанию среди них». И только Айслинн различила в ее голосе чуть заметную тревогу. Подошла, поцеловала бабушку в щеку.

— Нормально, ба. Устала немножко.

Надо бы все рассказать... но не сейчас. Бабушка и так забеспокоилась. Уставилась на цепочку, выданную Сетом.

— Новая сталь?

Айслинн заколебалась.

Обо всем рассказывать, пожалуй, не стоит. Намерения подойти к фэйри и прямо спросить, чего они хотят, бабушка не поймет и не одобрит. Ее кредо — «таись и отводи глаза».

— Айслинн.

Бабушка прибавила громкость телевизора, взяла листок бумаги. Написала на нем: «Они тебе что-то сделали? Обидели?» Протянула внучке.

— Нет.

Бабушка с суровым видом ткнула пальцем в бумагу.

Айслинн со вздохом взяла ручку и, пристроив листок на журнальном столике, написала: «Ходят за мной, двое».

Бабушка беззвучно задохнулась. Выхватила ручку.

«Звоню в школу, заполняю документы на домашнее обучение и...»

— Нет, пожалуйста, — прошептала Айслинн. Остановила ее руку, написала сама: «Не знаю, что им нужно, но прятаться не хочу». И сказала вслух: — Пожалуйста. Я попробую понять. И буду очень осторожна.

Бабушка смотрела на нее так пристально, словно хотела прочесть мысли.

Айслинн попыталась успокоить ее взглядом и улыбкой.

Тогда бабушка написала: «Держись от них как можно дальше. Помни правила».

Айслинн кивнула. Обычно она от бабушки ничего не скрывала. Но сейчас не желала признаваться, что хочет сама поговорить с фэйри, и рассказывать о предпринятых Сетом поисках. Бабушка была убеждена, что любых контактов с волшебным народом надо избегать. Айслинн теперь так не считала. По правде говоря, не считала и раньше.

— Я буду осторожна, — повторила она. — Все понимаю.

Бабушка нахмурилась.

— Держи телефон в кармане. Чтобы я всегда могла тебя найти.

— Хорошо, ба.

— И оставь мне свое расписание, на случай... — Голос бабушки дрогнул. Она снова схватилась за ручку. Написала: «Даю тебе несколько дней. Может, отвяжутся. И никаких глупостей». Потом разорвала листок на мелкие клочки. — Ступай на кухню. Поешь. Тебе нужны силы.

— Конечно. — Айслинн коротко сжала ее руку.

Отвяжутся? В этом она очень сомневалась.

Если бы бабушка узнала, что речь идет о придворных фэйри, тут же посадила бы внучку под замок. Пока удалось выторговать немного времени. Но этого может не хватить на поиски выхода. Прятаться — точно не выход. Как и бежать.

Ее мечта — нормальная жизнь. Простое счастье: учиться в университете, любить. Не зависеть от причуд фэйри. Бабушка со своими правилами счастья так и не узнала. Мать тоже. Повторять их путь Айслинн не хотелось. Но что и как можно изменить, она пока не понимала.

Фэйри, особенно придворные, не преследуют людей без причины. Не зная этой причины, не имея возможности ее устранить, трудно ожидать, что они отвяжутся.

А если они не оставят ее в покое, свободе конец. Такой исход ее не устраивает. Никак.

Наскоро перекусив, Айслинн ушла к себе и плотно прикрыла дверь.

Собственная комната никогда не была для нее убежищем. И отражением личности не была, как девичья спаленка Рианны или жилище Сета. Обычная комната, место для сна.

Ее дом был у Сета. Ее дом — Сет...

Здесь были, правда, кое-какие вещи, важные для нее и создававшие ощущение дома: сборники стихов, принадлежавшие некогда маме, черно-белые фотографии с выставки в Питсбурге. В тот день бабушка удивила Айслинн: разрешила прогулять школу и взяла с собой в музей Карнеги. И это было замечательно.

На стенах висели и несколько собственных работ Айслинн, которые бабушка отдала увеличить к ее прошлому дню рождения. Глядя на одну из них — снимок железнодорожной станции, — Айслинн всегда улыбалась. Заняться фотографией она решила, заинтересовавшись, не удастся ли заснять фэйри. Раз их видно через объектив, почему бы им и на пленке не получиться? Увы, не запечатлелись ни разу. Но сам процесс съемки доставил ей столько удовольствия, что о неудаче она не сожалела.

Вот и все приметы ее личности... вернее, мимолетные отражения. Таким же мимолетным отражением порой казалась сама жизнь — в которой любой шаг, любое дело Айслинн подвергались жесткому предварительному планированию.

Сосредоточенность. Выдержка...

Погасив свет, она легла в постель, набрала номер на мобильнике.

Сет ответил после первого же звонка.

— Уже соскучилась?

— Немножко. — Айслинн закрыла глаза, устроилась под одеялом поудобнее.

— Все хорошо?

Голос его звучал несколько напряженно, но из-за чего, спрашивать она не стала. Не хотелось говорить о плохом.

— Расскажи мне сказку, — тихо попросила Айслинн. С ним и плохое становилось не слишком страшным.