У черта на побегушках (СИ) - Злотников
— Интересно…
— Но девочка была глуповатой и завистливой. И узнала она, что отправились другие девочки в школу учиться элитную, и захотела она тоже умной быть. Надела на себя шапку и пошла. А была та дорога через лес. И выходит ей на встречу…
— Волк?
— Нет. Оборотень.
— И действительно…
— Увидел он шапку ту и почувствовал, что кровью от неё пахнет, и захотелось ему поесть. Догнал он девочку, убил её, съел, а шапку на себя надел.
— Вот так просто?
— Конечно. Оборотень куда сильнее даже самой умной девочки. И вот поумнел он сразу и задумалось ему себя прославить. Завоевал он весь лес, и поля, и деревни, и стал править там, как Владыка. Женил он на себе множество красивых суккубов, восседал на большом золотом троне, и не было равных ему, пока не пришла в его земли бабушка той девочки.
— Она пришла мстить?
— Да не, просто шапку пришла забрать. Сказала она оборотню, что проклят ныне тот, и что умрет он в муках страшных, а тот разозлился… и съел её! Но только проглотил он её целиком, как впилась шапка ему в голову и разломала ему череп на две части! И выпал мозг его на землю, и выросла из него олива! И ходит шапка эта по свету, и убивает она всех, кто легких знаний хочет!
— БУЭ! — заорал в окне притаившийся инкуб, и вслед ему от неожиданности и страха закричала я. Осознав собственный испуг от столь глупой шутки, над которой Тестис ныне задорно хохотал, я покрылась краской с ног до головы, находя в себе силы подняться на ноги и выглянуть в окно, чтобы отлупить глумливого демона подушкой. Но тот и не думал переставать смеяться. — Видела бы ты лицо своё! — не унимался он, успев продемонстрировать на себе весь мой спектр эмоций.
Я обернулась, чтобы воззвать к справедливости у Пурсона, но лишь поджала губы, увидев, что и тот раскраснелся от смеха. Отлично, теперь надо мной ещё и демоны издеваются. Впрочем, что с демонов взять…
* * *
Я нашла её следующим вечером.
Многогранная, наполненная буквами и узорами пентаграмма выпала к моим ногам на хрупком листе, что был бережно обклеен скотчем со всех сторон. Рядом с изображением было сделано несколько небрежных пометок, значение которых я разобрать не смогла, но текст сохранился целиком, и, прочитав его, я поняла, почему меня до сих пор не переполняет радость от находки. Было глупо полагать, что рисунком пентаграммы с последующим произнесением необходимых слов дело и ограничится, но необходимые компоненты повергли меня в ступор.
Призыв фамильяра очень сложен, и лишь единицы способны на это. Я помню эту фразу, сказанную мне Фуркасом, но подумать не могла, что данный закон работает и в другую сторону. Первое негласное правило уже делало мой возврат невозможным, так как предупреждало об огромной магической энергии, что будет изъята из тела призывателя. Магии во мне нет, и это очевидно: я не чувствую себя всесильной, и во мне нет внезапно проснувшегося дара, коим балуются многие героини жанра фэнтези. Но, с другой стороны, всё не настолько безнадежно, ведь бывшая Императрица смогла сбежать в свой мир, будучи таким же простым человеком, как я. Уверена, никто не поведает мне этот секрет. Быть может, часть сил была ей всё же дарована с новым статусом, возможно, ей подсобил кто-то из Владык, в любом случае, доступ к подобным привилегиям мне пока закрыт, что уже делает эту пентаграмму для меня бесполезной.
Следующий пункт был не менее сложным, ведь для него требовалась не только моя кровь, но и кровь того, кто изначально призвал меня в Ад. Но как в таком случае Пурсон смог призвать меня…Ох, бессердечная же ты тварь, Пушок. Толстая тушка кота, нападающего на мою руку во всеоружии, ярко предстала перед глазами, и теперь я нисколько не сомневалась в том, что коты поистине прислуживают местным жителям. Действительно, в тот день была пролита моя кровь.
Зажженные свечи были самым адекватным и легким пунктом в предстоящей авантюре, ведь даже слова, что должны были быть произнесены, оказались трудно выговариваемыми и очень длинными. Что ж, Фуркас мне не солгал, но и всю правду не рассказал. Вернуться домой и правда можно, вот только по воле одного лишь человека это немыслимо. Это действительно удручает и угнетает, но теперь у меня есть хотя бы пища для размышления, и, решив не подвергать свой способ вернуться назад опасности, я переписала и перерисовала этот листок, спрятав во внутреннем кармане платья. Да-да, таковой на моей одежде имелся.
Как только я убрала книгу на место, в библиотеку вошел Пурсон. Мы как всегда должны были спуститься вниз, чтобы устроиться в саду, но он сел в кресло, не скрывая довольной улыбки. Постукивая кончиками пальцев друг о друга, демоненок вновь вскочил на ноги, начав мерить шагами комнату, и его хвост, служащий лучшим индикатором настроения, ходил из стороны в сторону. Наконец, он остановился рядом со мной, схватив меня за руку.
— Пора, — только и произнес Пурсон, удивляя блеском своих золотых глаз. Лихорадочный, не предвещающий ничего хорошего блеск.
— Куда? — только и спросила я, выдавливая из гортани каждую букву.
— В зал Совета! Мы заявим о себе, чтобы забрать то, что положено!
Вот же черт! Тестис оказался прав, только что делать мне? Все узнают, что у Пурсона есть фамильяр, и моим тихим и партизанским планам придет конец!
— Можно я не пойду?..
— Нет! Ты моя правая рука, ты всегда должна быть рядом!
— В окружении демонов мне становится не очень хорошо, — не сдавалась я, — рядом с тем Асмодеем я даже пошевелиться не могла!
— Это аура у него такая. Со временем можно привыкнуть, — не уступал Владыка, сохраняя на своем лице прежнюю улыбку, — я же буду рядом, тебе не о чем беспокоиться. Я и платье тебе красивое купил!
— Спасибо, конечно, но я, пожалуй, всё-таки…
— Нет, нет и ещё раз нет! Мы уходим прямо сейчас, и у тебя есть максимум двадцать минут, чтобы собраться. Давай там, лицо умой, ногти постриги…Что там ещё девушки делают…
— Ну, к примеру, красятся. Чтобы никто не
