Никогда не обманывай дракона - Кристина Юрьевна Юраш
Я постучала, дождалась отцовского: “Войдите”, а потом вошла. Мама тут же встала, сияя от счастья. Она выпорхнула из комнаты, оставив отца в кабинете.
Отец пребывал в чудесном настроении и что-то мурлыкал.
– О! Ада! Присаживайся! – указал он в кресло, а я присела в него, видя, как отец подписывает статьи для вечернего выпуска. Несколько статей он забраковал, бросая в ведро.
– Ты с ума сошел? – прошипела я. – Папа! Ты чем думаешь? Ты допустил его в мою комнату! Он же враг семьи! А что если бы он этим воспользовался?
– Тише, дорогая моя, тише, – усмехнулся отец. – Не надо так кричать.
– Нет, я понимаю, что ты готов на все, лишь бы получить должность и регалии! – продолжала я уже тише. – Но! Это просто… просто… возмутительно!
– А с чего мне ему запрещать? Как только ты ушла, он подошел ко мне и …– отец прокашлялся. – И попросил твоей руки. Так что он теперь твой официальный жених!
Что? Я была шоке.
– И ты согласился? – опешила я. Это что получается? Я теперь его невеста?
– Ну да! – пожал плечами отец. – Так что поздравляю. Если все будет хорошо, ты станешь герцогиней!
ГЛАВА 22. Дракон
– Как все прошло? – осторожно спросил Гийом, когда я вернулся в свой замок.
Я сидел за огромным столом, а слуги подавали мне ужин. Ненавижу ходить в гости! Проклятый этикет! Он совершенно противоречит драконьему аппетиту! Есть приходилось понемногу. С кислым видом пережевывая, словно тебя тошнит от еды. Для драконьего аппетита это было слишком. И лишь хорошее воспитание позволяло делать вид, что ты наелся, хотя только-только раздразнил аппетит.
Двое слуг несли огромное блюдо с жаркое, следом две служанки тащили салаты в огромных мисках. Половина стола была уже заставлена блюдами. Я постелил салфетку на колени и принялся за еду.
– Ну как еще может пройти? – спросил я, вспоминая как увидел двух девушек. Одна была настоящей красавицей, но вот вторая… Бррр…
– Обесчестили девушку? – уныло спросил Гийом, стоя рядом и распоряжаясь ужином. – Я хотел заказать торт со свечками, в честь каждой девушки, которая была у вас, но повар сказал, что не поместятся.
– Смешно,– буркнул я.
При мысли о том, чтобы обесчестить эту стрекозу, мне стало как-то не по себе. Прямо холодок пробежал по спине. Я вспомнил, как постучался в ее комнату, где царила свалка из книг, как пытался имитировать внезапно охватившую меня страсть и душевное волнение. Я долго перебирал в голове женщин и девушек, чтобы вспомнить, кто бы мог вызвать достаточно чувств. Жаклин я отбросил сразу. Она – мимолетное увлечение. Скорее даже, желание насолить ее мужу за то, что не поддержал мою инициативу, которую я предложил королю. Ну, впрочем, это лирика. И тут я вспомнил ту девушку – призрака. И в этот момент внутри что-то заволновалось. Я сам удивился тем чувствам, которые испытал. Причем, внезапно. Быть может, это – была единственная девушка, которая не стала моей в день знакомства. И это интриговало!
– Нет, девушку я не тронул, – нехотя отозвался я, отламывая себе окорок. – Не смог…
Гийом чуть не прослезился.
– Я знал! Я знал, что однажды у вас проснется благородство! – едва ли не плакал Гийом. – У вас оно оказалось позднее. Вы “позднеблагородный”. Я был уверен, что оно прорежется у вас в детстве. У вашего отца “молочное” благородство прорезалось, если верить семейным летописям, в семь лет.
– Я не смог, потому что там было слишком светло, – вздохнул я.
Я слышал, как Гийом выдохнул не то с облегчением, не то с разочарованием.
– Теперь стало понятно, почему ее не выводили в свет, – произнес я, отрывая зубами кусок мяса. – Если ее выведут в свет, то свет переедет.
– Неужели все настолько плохо? – спросил Гийом, а седая бровь приподнялась.
– Хуже, чем ты думаешь! – проглотил я, запивая мясо вином.
– Она страшненькая? – спросил любопытный Гийом.
– Не то слово. Ходит в университетской мантии, носит очки – две лупы и говорит так, словно у нее в носу полипы и аденоиды, – произнес я. – А еще жутко косолапит и прищуривается, чтобы получше разглядеть.
Но было в ней одно достоинство. Следует заметить, что впервые мне было о чем поговорить с женщиной. Обычно женщины рассказывали мало чего интересного. В основном сплетни, что-то про моду и о любви. Но тут была просто энциклопедия! И я впервые с удивлением обнаружил, что женщина может быть интересным собеседником.
Но на этом все.
– Я так понимаю, вы быстро вскружили голову дурнушке? – спросил Гийом.
Я все еще задумчиво жевал, вспоминая красавицу, которая выпала из окна. Вот если бы к ее внешности прибавить ум дочки газетчика… Но, такого не бывает.
Я опомнился, когда чуть не сломал вилку. Погнутый прибор в руке был отобран слугами, а мне вручили новую.
– Ага, – прокашлялся я, вздыхая. Я вспомнил отчаянный визг: “Мышь!” и “вы самое красивое мутное пятно из всех мутных пятен, которые я видела”.
– Ну разумеется, она не устояла перед вашей внешностью! – заметил Гийом. – Сразили ее наповал!
Я вспомнил ее прищуренный взгляд маленьких глаз: “Ты кто такой?”. Хотя, мне казалось, что это больше: “Ты где? И чем ты это сказал?”.
– Короче, я попросил ее руки у ее отца, – заметил я, а Гийом чуть не выронил приборы.
– Что? – обалдел старик.
– Да, – самодовольно усмехнулся я, откидываясь на спинку кресла. Служанка меняла блюда, унося пустые тарелки и подносы. – То, что слышал. Я попросил у отца ее руки. По факту объявил помолвку.
– Поздравляю! – зашелся кашлем Гийом. Он даже колкости свои подрастерял. – А когда свадьба?
– Никогда, – ответил я, вздыхая и глядя на роскошную люстру, которая нависала над столом. – Свадьбы не будет. Немного погодя, я объявлю о том, что она, дескать мне изменила. Ах, какой позор! После такого я не могу на ней жениться! Мое сердце разбито и все дела. Поверь, как подставить ее, я найду.
– Зачем вам так издеваться над бедняжкой? – спросил Гийом. – Природа уже сделала, видимо, свое дело. Вы зачем побежали ей помогать?
– После того, что сделал этот проклятый газетчик, я его никогда не прощу, – произнес я, чувствуя, как внутри стынет месть. – Я же сказал, я не успокоюсь, пока не растопчу его и его семью, как он растоптал мою.
– А вдруг девушка после этого… того? – кивнул глазами Гийом, а потом закатил их и высунул язык. – Они же впечатлительные!
– Ничего слышать не желаю, – усмехнулся я, глядя на старика. – Бери свои советы,
