Жестокие игры в академии драконов. Часть 3 - Анна Алексеева
– Как он? – я встала навстречу мистера Эшли, и повреждённая рука от резкого движения отозвалась болью. Мне показалось, я не подала вида, но взгляд дракона тут же сменился. Стал цепким и словно немного расфокусированным.
– Вы ранены, – скорее утвердительно, чем вопросительно, произнёс он. – Позволите осмотреть?
– Да, конечно, – немного смутилась я. Всё-таки один из лучших врачей Виригии.
– Пройдёмте в смотровую. Заодно введу вас в курс дела.
Он открыл одну из ближайших дверей, включил внутри свет и жестом предложил мне пройти. А когда мы оба оказались внутри, пошёл к умывальнику, в котором принялся тщательно мыть руки.
– Как вам, наверное, уже объяснили, действие яда оборотней на существ других видов и рас имеет разное действие. На человекообразных, в частности, он действует угнетением некоторых отделов памяти. Поэтому жертвы нападения оборотней часто испытывают подобные проблемы разной степени тяжести.
Он говорил и одновременно с этим помогал мне раздеться, а потом стал аккуратно снимать бинты. Боль прошла в то самое мгновение, когда он впервые прикоснулся ко мне, и я с удивлением посматривала на руку, забыв даже смущаться того, что кроме кружевного лифа на мне в тот момент ничего не было.
– Кроме потери памяти у него были многочисленные переломы, глубокие раны, две инфекции и воспалительные процессы в некоторых органах. Я не буду загружать вас этой информацией, потому что всё это лечится достаточно легко, и врачи Айсхолла оказали всю необходимую помощь. Нам осталось только продолжить лечение. У него не осталось ни единого шрама, и даже смею заверить, что его тело сейчас в лучшем состоянии, чем до встречи с оборотнями. Фактически, он обрёл вторую молодость.
– А что насчёт памяти? – спросила я, отвернувшись, чтобы не видеть собственной изуродованной руки.
– С мозгом работать намного сложнее. Фактически у врачей Виригии очень мало подобного опыта, хоть мы и стремимся восполнять пробелы в знаниях. Поэтому восстановление его функций заняло много времени.
– Но у вас получилось? – нетерпеливо уточнила я.
– По большей части – да. Кое-где его воспоминания могут быть спутанными, а поведение немного отличаться от обычного. Достоверно мы не знаем, что именно может отличаться. Он совершенно точно сейчас физиологически здоров и полностью готов к самостоятельной жизни. Но, возможно, некоторые элементы поведения мистера Ханта могут вас удивить. Хм, симпатичная брачная метка. Вам повезло встретить свою истинную пару в столь юном возрасте. Некоторые и за всю жизнь не встречаются.
– Что? – это замечание вырвало меня из омута беспокойных мыслей. – Какая метка?..
И всё-таки опустила взгляд на изуродованную руку. Кожа на ней была красной, будто бы расплавленной, и кое-где лохмотьями отслаивалась. Но чуть ниже плечевого сустава её в самом деле опоясывало кольцо причудливой формы. Его было почти не видно, потому как метка оказалась почти такой же красной, как обожжённая кожа. Но стоило мистеру Эшли направить на неё яркий свет светильника, сомнений не осталось.
– Это… – я сглотнула. – Это брачная метка?
– Вы удивлены? – он выгнул бровь. И улыбнулся: – Кажется, я испортил сюрприз. Так, сейчас я наложу компресс, а потом буду запускать силу по вашим линиям жизни в обратную сторону. Ощущения не из приятных, потому что регенерация ускорится примерно раз в двадцать. После встречи с отцом вернётесь ко мне, чтобы снять компрессы, и после этого перевязка уже не понадобится.
Брачная метка.
Сердце колотилось, как сумасшедшее. Этого просто не могло быть. Когда метка проявилась у Райнера, у меня ничего не было. Как она могла вылезти только сейчас?
– Присаживайтесь, я сейчас приготовлю компрессы.
Я послушно села на кушетку и уставилась в одну точку перед собой. Так значит, мы с Райнером в самом деле истинная пара? Поверить в это было трудно. Почти невозможно. Хотелось одновременно смеяться и рыдать, срочно сообщить ему об этом – и таинственно молчать. Но всё это – глубоко внутри. Ни одной мышце лица я не позволяла дёрнуться, потому что тема брачной метки меня слишком смущала. Особенно когда приходится быть полураздетой в компании незнакомого мужчины.
Сам доктор при этом таинственно улыбался, когда подошёл ко мне с металлическим тазом. Вынимая из него влажные плотные тряпицы, он аккуратно накладывал их на раны.
– Ваши чувства вполне понятны, мисс Хант-Варгас. Нет никакой необходимости их скрывать.
– О чём вы?
– Ни о чём, – улыбнулся он. – Позволите мне осмотреть вас на предмет блокировки линий силы?
Я только выдохнула, потому что снова не поняла, что он имеет в виду, но дракон поймал мой взгляд и пояснил:
– Личная просьба главы клана Варгас. Есть основания предполагать, что у вас утоньшены или заблокированы линии силы, которые соединяют между собой ипостаси. Пройдите сюда.
Ласковым прикосновением к спине он направил меня ближе к окну, за которым солнце уже поднялось над горами и заливало непривычно ярким, тёплым светом всю долину. Затем он поставил передо мной полупрозрачную пластину, которая закрывала почти всё тело, щёлкнул рычажками, поставил по другую сторону от неё стул и, сев на него, уставился на поверхность пластины.
Ощущение было странное. Я чувствовала себя совершенно голой под этим цепким, внимательным взглядом, даже несмотря на то, что на мне остались плотные кожаные брюки и бельё. Словно пластина эта делала мою одежду такой же полупрозрачной.
Пластина тихо гудела, доктор время от времени делал на листе бумаги какие-то записи, и это, казалось, продолжалось добрый час. Чтобы немного скрасить время, я наблюдала за тем, как ползут по долине тени, постепенно становясь всё короче. И когда доктор, наконец, встал и, щёлкнув рычажками, велел мне одеться, солнце поднялось достаточно высоко, чтобы его не было видно даже в окно расположенного высоко над уровнем моря храма.
Пока я несмело вышла из-за пластины и оделась, доктор сходил куда-то, а когда вернулся, сел за стол с принесённой книгой и ещё довольно долго листал её, сверяясь со своими записями. Будто у меня как минимум смертельная болезнь.
– Если что-то не так, вы скажите мне, – произнесла я, не выдержав напряжения.
Доктор встрепенулся, обернулся и посмотрел на меня так, будто удивился встретить кого-то постороннего в кабинете. Потом в глазах его появилось понимание –
