Удача в подарок, неприятности в комплекте (СИ) - Мусникова Наталья Алексеевна

Прасковья прикусила язык, принялась нервно скручивать фартук на коленях:

- Дык как… Знамо дело, переживал… Токо Вы не думайте, убить он её не мог, любил шибко. Бывает, поругаются, страсть, ажно до криков и того, что подушки с туфлями засвистят, Прохор Захарович Дарье Васильевне пощёчину даст, проклянёт громогласно всю её родню до десятого колена, поклянётся и носа больше к блуднице вавилонской, прости меня господи, носа не казать, а наутро, а то и ранее, опять плетётся побитым псом. В дверь спальни скребётся, просит пустить, на коленях стоит, плачет, ноги ей целует, а она эдак кривится брезгливо да мысочком туфли его отталкивает. Потом Прохор Захарович непременно в кондитерскую бежит, да в цветочную лавку, ну, и к ювелиру, само собой. Подарков дорогих Дарье Васильевне накупит, золотом её только что не с ног до головы усыплет, она его и простит, допустит до своего тела белого. Барин после подаренной ночи весь день точно пьяный ходит, ни о каких делах даже и не помышляет.

Я скрипнул зубами. Вот ведь семейка, прости господи! Муж слюнтяй, каких поискать, а жена блудница. И стерва, похоже, иначе так супруга бы не унижала. Вполне возможно, что однажды терпение Прохора Захаровича лопнуло, и он прирезал жену.

- В день смерти Дарья Васильевна тоже с мужем поссорилась?

Прасковья опять замялась, затеребила передник, явно жалея барина, но при этом страшась и промолчать. А ну, как кто другой проболтается, и ей придётся на пару с барином кандалами по пути в Сибирь бренчать? Я наклонился, положил девушке руку на плечо и проникновенно произнёс:

- Прасковья, ты должна сказать всё, что знаешь, ничего не утаивая. Это очень важно, ибо поможет поймать преступника. Ты же хочешь, чтобы душегуб был изобличён?

Горничная облизнула губы, растерянно плечами пожала:

- Дык, как не хотеть-то, барин? Знамо, хочу… Только Прохор Захарович Дарью Васильевну не убивал, вот Вам крест, не мог он!

- Верю, - я обеззаруживающе улыбнулся, едва ли не воркуя, точно голубь по весне. – Я с тобой полностью согласен.

Прасковья посопела, опасливо косясь на меня из-под пушистых ресниц, потом протяжно вздохнула, поправила совсем было съехавший с головы чепчик и неохтно признала, виновато отводя взгляд:

- Была ссора. Шибко они друг на друга кричали, ажно нам в людской слышно было. Дарья Васильевна у себя в спальне заперлась, а Прохор Захарович в кабак ушёл, домой заполночь вернулся, его Егор мало не на себе до спальни дотащил. А с утреца барин оклемался малость и сразу велел барыню в кабинет к нему кликать. Я в спальню-то поднялась, стукнула в дверь-то, а она и приоткрылась.

Дальнейший рассказ в точности повторял то, что поведала Глафира в доме госпожи Абрамовой, только что более кратко, без лишних, как Софья Витольдовна выразилась, песнопений. Я задал ещё пару уточняющих вопросов, выдворил горничную, тем более, что её платье было целым, а значит, клочок ткани оставила не она, и проворно расковырял замок запертого ящика вытащенным из трости кинжалом. В ящике, как и следовало ожидать, была переписка. Я довольно хмыкнул, убрал письма в саквояж и вышел из комнаты, решив побеседовать с безутешным супругом. В коридоре, едва не столкнувшись с Аникеевым, я спросил:

- А почему Вы решили, что убийца непременно супруг?

Городовой вытаращил на меня глаза, словно маленькие чертенята, после употребления самогона появляющиеся, стали нагло теребить его за штаны с требованием добавки и мухоморчиков на закусь:

- Так ведь знамо дело, Ваше Высокоблагородие, его же в спальне убиенной обнаружили. А раз его нашли, он и повинен. Хотя, может, и племянник расстарался, он чуть позже, почитай, сразу за нами, прибежал.

Обожаю принцип следователей: кто не спрятался, тот и виноват!

Глава 5. Любовь беспощадная, яду подобная

Прохор Захарович Васильев собственным примером мог как никто иной доказать, что тем, кому везёт в картах, удача в любви заказана. Господин Васильев был удачлив не только за карточным столом, но и в шахматах, лотерейках и даже ставшей модной забаве под названием биллиард. Он мог с копеечного билетика выиграть сто рублей, а то и более, мог вытянуть самую рисковую партеечку, но видимо именно поэтому любовь, как всем известно, находящаяся не в ладу с фортуной, обходила его стороной. Нет, конечно, Прохор Захарович обет безбрачия никогда не соблюдал, дамским вниманием, как и внешней привлекательностью он обделён не был, но… Ох уж это вечное и бесконечное но, та самая пресловутая ложка дёгтя, способная испортить бочку любого, даже самого сладкого и душистого мёда! Девиц в первую очередь привлекало богатство Прохора Захаровича, его рудничок золотодобывающий на Урале, дающий ежегодно весьма привлекательный доход, его удачливость, особливо по финансовой части. Пригожесть и обходительность всегда шли приятственным дополнением, а начитанность и образованность и вовсе считались чем-то несущественным. Такое равнодушие к порывам души всегда больно ранило господина Васильева, а потому ещё в пору своего юношества он торжественно поклялся жениться лишь на той, кто сумеет оценить его душу беззлобную да сердце нежное. После сей клятвы Прохор Захарович с головой окунулся в мир развлечений, тайных свиданий и ночных приключений, не скупясь на подарки для своих любовниц и раз за разом ускользая от свадебных арканов многочисленных барышень на выданье и их родственников, мечтающих завладеть столь желанным, в прямом смысле слова золотым, супругом и зятем.

Когда Прохору Захаровичу исполнилось двадцать восемь, возраст уже немалый с точки зрения благородного общества, родственники, а особенно родственницы, стали усиленно намекать, что пора бы уже и остепениться, семью создать на наследников фамилии древней обеспечить. Господин Васильев лишь отмахивался да отшучивался, пока во время охоты случайно не наткнулся на милую барышню, собиравшую грибы. Сцена встречи так походила на памятную для сердца повесть господина Белкина «Барышню-крестьянку», что Прохор Захарович не смог проехать мимо незнакомки, остановил коня, окликнул девицу, спросил, кто она да откуда. Барышня оказалась особой не из пугливых, представилась Дарьюшкой Куницыной, дочерью купца третьей гильдии Василия Прокофьевича Куницына. Господин Васильев и сам не заметил, как за разговором с красавицей время пролетело, опомнился лишь тогда, когда в лесочке уж темнеть начало. Прохор Захарович Дарюшку до дома довёз, в щёчку на прощание поцеловать захотел, да барышня рассмеялась звонко, пальчиком тонким погрозила, мол, не балуйте, и за дверью скрылась, даже в дом не позвала. А на следующее утро словно бы случайно Дарьюшка опять господину Васильеву встретилась, на ярмарке, у лавки с пряниками медовыми, о коих Прохор Захарович во время той памятной лесной беседы весьма приятственно отзывался. Конечно, господин Васильев барышню пряничком угостил и на карусели покатал, и платочек ей шёлковый подарил, Дарьюшка же в ответ позволила ручку себе поцеловать да до беседки проводить, зеленью причудливо украшенной. В этой беседке барышня своими нежными белыми ручками налила Прохору Захаровичу морса, коий с собой на ярмарку принесла, на случай, если жажда одолеет.

- Покупной-то с нашим не сравнится, - ворковала барышня, угощая кавалера, - у меня матушка дивный морс готовит, всем на зависть.

Прохор Захарович сделал большой глоток (после пряничков и правда жажда начала одолевать), покатал кислую прохладную влагу во рту и одобрительно сглотнул. Напиток был чудесным, лёгкую кислоту ягод оттеняла и подчёркивала терпкость трав, господину Васильеву неведомых.

- Ну как, - выдохнула Дарьюшка, придвигаясь ближе и кокетливо теребя выбившийся из причёски локончик, - вкусно?

- Вкусно, - выдохнул Прохор Захарович, сграбастал девицу в объятия и припал к её губам жарким ненасытным поцелуем.

Дарья Васильевна размякла, одной ручкой вроде и отталкивала, а другой к себе привлекала, ещё и взглядом, словно магнитом, тянула к себе, поощряла. Господин Васильев в раж вошёл, обо всём на свете позабыл, к груди девичьей, платьем прикрытой потянулся, в декольте руку запустил, сжал жадно волнующий кровь прохладный холмик, и вот тут-то и прозвучало громом небесным над головой сердитое: