Тесные семейные узы (СИ) - Пьянкова Карина Сергеевна

Машина ехала ровно. Внедорожникам я точно симпатизировала больше спортивных автомобилей. Они казались более… устойчивыми и надежными. Почти как танки.

– Клио, как ты только могла так поступить со мной?! Легкомысленная жестокая девчонка! – без всякого перехода начала вопить сестра.

Ухо с гарнитурой моментально заложило, так что я уже плохо разбирала какие проклятья на мою светлую голову призывает родственница. Одно оставалось понятно – тон у нее недовольный. Можно было положить трубку – но тогда дома ждет скандал еще более грандиозный. Выдохлась Тина минут через десять, дав мне возможность сказать хоть что-то.

– Я в полном порядке, дорогая, – виновато произнесла я. – Просто… возникли небольшие затруднения и я не смогла сразу тебе позвонить. Прости, но это действительно было важно.

Кристина на несколько секунд замолчала. Она знала меня как облупленную и понимала, что в переводе с моего языка на общепринятый «небольшие затруднения» обозначали ситуацию близкую к катастрофе.

– Де Ла Фуэнте? – не сдерживая паники спросила она.

Ну да, этот клан уже слишком долго является для нас кошмаром наяву.

Справа на обочине будто бы кто-то показался среди зарослей орешника. Пригляделась – нет, просто почудилось. Я в тот момент миновала тот самый проклятый поворот на Уорвиль, поэтому неудивительно, что мне привиделась всякая ерунда. Так точно до паранойи недалеко.

– Как ни странно, нет, – успокоила ее я.

Сестра облегченно выдохнула.

Рано радуется. Ой как рано.

– Они не тронут нас. Алехандро поверил. Но наклевывается нечто куда более неприятное.

– Что может быть неприятнее нападения Де Ла Фуэнте?! – пораженно воскликнула Тина.

– Я тебе дома расскажу. Уже почти дома, – заверила я родственницу. Ехать оставалось всего ничего.

Тут меня оглушил выстрел и машина дернулась.

– Черт! – испуганно вскрикнула я.

Не показалось. Мой автомобиль совершенно точно расстреливали. За мной ехал черный спортивный автомобиль и огонь вел мужчина в маске, высунувшийся из окна.

Я выругалась, чего давно не делала, и вдавила педаль газа. Скорости я все-таки боялась меньше, чем пуль.

– Что там у тебя?! – едва ли не более испуганно чем я пискнула Кристина.

– Ничего хорошего!!! – буквально прокричала я, вдавливая педаль газа до упора.

Вот тебе и «правило одного выстрела»… Или это были два разных охотника? Не думать. Нельзя об этом думать и паниковать. Я должна целой доехать до дома. Я нужна клану.

Тина причитала по телефону, но это странным образом не отвлекало меня от дороги и не раздражало. Ее голос звучал почти как мантра, давая уверенность в благополучном исходе.

В зеркале заднего вида я заметила, что автомобиль преследователей начал отставать. Еще бы, это уже был подъезд к резиденции де Ритеров. Было бы странно пытаться убить принцессу практически на виду у всего клана.

Через весь двор ко мне уже бежали Кристина, Эмильен и Валентин. Все трое перепуганные до крайности. И скорый рассвет ведь не остановил… Говорили, будто среди вампиров семейственность невозможна, но сейчас я видела обратное. Мои сестра и братья волновались за меня настолько сильно, что забыли даже о собственной безопасности. Но не об оружии. У Эмиля в руке был пистолет, как и у Валентина.

Я едва ли не выпала из машины, тут же попав в надежные и крепкие объятия Тины.

– Хвала Тьме, ты цела, – пробормотала она, прижимая меня к себе.

– А это и есть те самые «небольшие затруднения», – хрипло ответила я. – В городе орудуют «вольные» охотники.

Родичи застыли, как громом пораженные. Последний раз о «вольных» охотниках, тех, что чихать хотели на заключенный Договор, мы слышали семьдесят лет назад, когда еще слишком мало людей оценили всю прелесть мирного сосуществования с вампирами. Тогда уничтожением этих «борцов за дело человечества» занимались и сами охотники, и некоторые из нас. Происходящие стычки по словам Марка, которому не посчастливилось принимать в них участие, можно было назвать только «кровавая баня».

– Пойдемте в дом, в конце концов, – опомнилась я, бросив взгляд на светлеющее небо. – Солнце скоро взойдет.

Родичи тут же опомнились и метнулись в дом. О машине никто и не вспомнил. Бросили, как была, во дворе. И черт с ней. Не до таких мелочей. Машина – это просто машина…

Машина… Что-то такое в этом слове царапало. Я упустила что-то, связанное с машиной, причем что-то очевидное… Вот только сейчас меня слишком трясло, чтобы я могла связно думать. Два покушения за вечер – это для моих нервов многовато. Точнее, гораздо больше того, что я могу вынести.

– Успокойся, дорогая, – ворковала ведущая меня под руку Кристина. – Все хорошо. Расскажи нам все, что случилось.

Я кивала, как фарфоровый болванчик и механически переставляла ноги, позволяя вести себя, куда сестре будет угодно. В тот момент в голове не было уже ни одной мысли кроме изумления по поводу того, что я все-таки выжила.

Привычный полумрак коридоров нашего особняка понемногу успокаивал, и уже через пять минут способность худо-бедно соображать, ко мне вернулась, но отпускать от себя Тину я все равно не спешила. С ней было куда спокойнее. Братья молчали. Но молчание это было даже красноречивей причитаний сестры: Валентин и Эмильен были растеряны, встревожены и готовились к самому худшему.

– А Марк? – спросила я, только сейчас сообразив, что семья не в сборе. – Где Марк?

Если что-то случилось с ним, то я могу уже и не пережить. Слишком многое на меня в последнее время свалилось, чтобы выдержать еще и потерю родственника.

– Не паникуй, Клио, – ответил Эмиль преувеличенно спокойно. – Марк всего лишь немного загулял в городе и заночевал в своей квартире. Он звонил и предупредил.

– Точно?

– Совершенно точно, – недовольно произнес Эмильен, которого всегда раздражала эта моя привычка переспрашивать. – Хочешь – можешь позвонить ему прямо сейчас.

– Нет, – задумчиво произнесла я. – Ему позвонишь ты. Расскажешь все и заодно убедишься, что он все еще жив и здоров.

– Клио, я понимаю, ты напугана, но хватит перестраховываться на каждом шагу, – повернулся ко мне идущий впереди Эмиль. Лицо брата перекосило, будто ему в нос тыкали серебряным распятием.

Я решительно стряхнула с себя руки Кристины и прожгла Эмильена тяжелым и почти злым взглядом. Он всегда был больше других недоволен, что наследницей нашего мастера стала именно я, и всегда не забывал дать понять, что его сестра Клио лишь трусливая и глуповатая девчонка. Так или иначе на прочность меня проверяли все, вампиры создания властолюбивые и всегда готовы скинуть слабого правителя, чтобы занять это место, но брата заносило, пожалуй, куда как больше других.

Эмиль не отводил глаз, в которых читался вызов. Неявный, но все же. Я медленно приподняла верхнюю губу, продемонстрировав клыки. Это были далеко не шутки. За этот день во мне скопилось слишком много злости, чтобы она не прорвалась сейчас.

– Не тебе обсуждать приказы принцессы клана! – не громко, но с угрозой произнесла. – Если я позволяю тебе высказывать свое мнение – то лишь потому, что таково мое желание, но не думай, что это дает тебе право мне не подчиниться.

Из горла вырвался рык, низкий, грудной. Я не «клыками мериться» собиралась, демонстрируя свою силу, а готовилась задать трепку родственнику, если тот продолжил вести себя неподобающим образом. Кристина как всегда отступила назад, позволяя нам двоим самим разобраться со своими трениями. Валентин только руками развел, он тоже не собирался вмешиваться. А с одним Эмилем я справлюсь, пусть и с ощутимым трудом.

Тот еще секунду смотрел на мое измененное гневом лицо, а потом отвел взгляд, чуть наклонив голову.

– Я прошу прощения за свое поведение, принцесса, – последовал его ответ, полностью удовлетворивший мое чувство собственного достоинства.

Порой я совсем не понимаю, почему принц Леон назвал меня следующим главой клана. Он был мудр и не мог не знать, каково мне будет не этом посту. Да, я была единственной высшей среди его выживших детей, но принцем или принцессой может быть и обычный вампир, тут прохождение Обряда не играет никакой роли. Тем более, что о том, высший ты или нет, знают от силы три-четыре вампира на земле. Я являлась женщиной и, по мерка вампиров, была еще слишком молода, чтобы брать на себя такую ответственность. Меня не принимали всерьез, даже если я справлялась, а когда я совершала ошибку – начинался и вовсе ад.