Герой моих грез и кошмаров - Лана Ежова
– Это было забавно – реакция разных людей на несправедливые обвинения. К тому же так я развенчал образ пресветлого благодетеля школы. Ненавижу лицемеров.
Медленно передвигая коробку по столу, он обошел его.
– Это ваше, Джемма.
Аламейский остановился, заставляя остро чувствовать, что между нами считаные сантиметры. Так близко, что можно коснуться его…
Какие глупости лезут в голову! Я на миг зажмурилась, прогоняя наваждение.
– Берите, Джемма, не бойтесь.
– С чего вы взяли, что боюсь? Я просто осторожна.
С детства отличалась любопытством, вот и сейчас не удержалась, потянулась за коробкой, стараясь не коснуться Аламейского.
– Они у вас от природы вьются?
Я держала коробку, а Аламейский – прядь моих волос, похожих сейчас на пучок взбесившихся пружин.
Я застыла, не веря, что инспектор меня бессовестно трогает.
– Вьющиеся волосы – ужас моего рода, – мрачно подтвердила я. – Только сын избежал этого проклятия.
– Отцовская кровь оказалась сильнее, – пробормотал инспектор и отпустил мой локон.
Выдохнув, я решительно открыла коробку. К щекам тотчас прилила кровь.
Чулки… Такие же, как были у меня, только новые.
– С туфлями вышла проблема: Хельц не отдаст свою реликвию, а похожих я не нашел. Верну, как отыщу.
Еще бы, я их покупала не здесь, а в столице… Так, минуточку! Почему моя обувь стала реликвией Хельца?.. Ох, и о чем я думаю? Нужно бежать, пока инспектор не вспомнил об Оливере и пансионе!
– Спасибо, – поспешно поблагодарила я и напряженно поинтересовалась: – Я свободна?
– Как птица, – подтвердил Аламейский, но отходить от моего стула не спешил.
Напряжение разлилось между нами ощутимой волной.
Я не поднимала глаз, боясь встретиться с ним взглядом. Почему он такой? Раз принес новые чулки, старые порвал, освобождаясь, но при этом молчит о вчерашнем, ничем не выдает свой гнев. Он ведь должен злиться! Должен…
Или я плохо знаю мужчин.
– Джемма, ты ничего не хочешь мне сказать? – Аламейский мягко опустил руку мне на плечо.
Момент, которого я ждала и так боялась.
Дверь резко распахнулась, в кабинет осенним резким ветром влетела госпожа Грэхем, жена градоначальника и мать Хлои. И не с пустыми руками – кроме ридикюля, на локте она несла шляпный кофр.
– Вот. – Содержимое круглой коробки со звоном вывалилось на стол. – Я слышала, вас интересуют древние артефакты.
Решительно пододвинув их ближе к инспектору и, соответственно, ко мне, госпожа Грэхем ошарашила заявлением:
– Пять предметов, изготовленных древними мастерами. Я отдам их в вашу коллекцию, если не станете обвинять мою семью в нападении на свою персону.
Личность эмиссара, как полномочного представителя короля, неприкосновенна. За малейшую обиду – спрос, а уж использование ему во вред древнего артефакта и принуждение к насилию над невинной магичкой ради заключения брака – и вовсе шокирующее преступление.
Госпожа Грэхем говорила что-то еще, бесстрашно, напористо, без оглядки на то, что совершает еще одно преступление: дачу взятки должностному лицу. Я почти все пропустила мимо ушей, меня манили предметы на столе.
Словно в трансе, я протянула руку – и древние артефакты отозвались.
Каждая вещь из церигия уникальна, их слышу я по-разному. Изящная статуэтка танцовщицы, вскинувшей вверх тонкие руки, звучала минорно; ажурный цветок на длинной цепочке шелестел весенней листвой; вычурная ракушка напоминала о морском прибое; зеркальце серебристо звенело, предлагая взять его в руки.
И только бокал, внушающий неудержимую страсть, из которого вчера пил Аламейский, молчал.
– А это подделка. – Слова вырвались прежде, чем я осознала, что обнаружила.
– Подлог? – требовательно уточнил Аламейский.
Раз начала откровенничать, пришлось подтвердить:
– Да, остальные настоящие, вдобавок полны сил и прослужат еще долго.
Госпожа Грэхем настолько удивилась моим словам, что не стала ничего отрицать. Только часто моргала и потрясенно смотрела на меня, словно видя в первый раз.
– Вам жаль расставаться с бокалом, госпожа Грэхем?
Женщина отмерла и испуганно затрясла головой.
– Н-нет, ваше чародейство! Я побоялась отдавать главное доказательство, то, что было использовано против вас. Но оно со мной, в ридикюле, – пробормотала она и упала на колени. – Простите нас! И примите эти артефакты в дар. Пусть мужа обвинят в мошенничестве, но не в нападении на эмиссара короля!
– А как быть с предыдущим случаем использования бокала? – справедливо поинтересовался инспектор. – Ваша старшая дочь вышла замуж за аристократа лишь благодаря чарам.
– Амалия ждет ребенка, не губите ее, умоляю! За год зять полюбил ее и так же нетерпеливо ждет наследника. Пожалуйста, пощадите его… И Хлоя тоже не виновата – я ее заставила. Я и должна понести наказание. Отпустите Хлою, пожалуйста.
– Поднимитесь. – Аламейский болезненно поморщился, как будто вид стоящей на коленях унижающейся женщины приносил ему нестерпимую физическую боль. – Я согласен на сделку. За пять – подчеркну, настоящих! – артефактов прощу нападение. И что супруг вашей старшей дочери ее принял окончательно и даже полюбил, мне известно. Однако Хлою я отдавать вам не намерен.
– Почему? Она в самом деле не виновата! – В глазах женщины застыл страх. – Мы ее заставили…
– Не в этом дело. Я уже договорился с вдовствующей королевой, что привезу еще одну воспитанницу для ее школы благородных магичек.
Госпожа Грэхем не сдержала изумления, произнеся что-то невразумительное.
Я понимала ее потрясение: упомянутая школа – место, куда попасть сложно даже столичным аристократкам. Считается, что ее выпускницы – лучшие невесты королевства Церестан.
Меня покоробило, что Аламейский согласился снять обвинение в использовании артефакта зловредных чар. Впрочем, это он пострадал и вправе решать, миловать или карать. А вот то, что спас Хлою, вырвав ее из-под влияния беспринципной семьи, приятно удивило. Также неожиданными стали поступки госпожи Грэхем: если вчера она показалась отвратительной матерью, сейчас я могла поверить, что дочь она любит.
Не то что мои родные…
Привычно прогнав ранящие мысли, я тихо поинтересовалась у инспектора:
– Я могу идти?
Он о чем-то напряженно размышлял, хмуря брови, и просто кивнул.
– Джемма, ты в порядке? – встревожилась подруга, стоило мне выйти из кабинета.
– Не совсем. Пойдемте, надо спешить. – Повернувшись к жмущейся к стене Хлое, я сообщила: – Все хорошо, обвинения в нападении не будет, госпожа Грэхем договорилась. Правда, придется поехать с инспектором на учебу в школу магичек, которой покровительствует вдовствующая королева.
Хлоя едва сознание не потеряла от удивления и схлынувшего напряжения.
– Желаю удачи от всей души! – произнесла я, крепко обнимая девушку. – Может, когда-нибудь увидимся.
Попрощавшись торопливо, я подхватила расслабленную Айону под руку и потащила прочь из школы. Прекстон… то есть Стоун безропотно последовал за нами на некоторой дистанции – деликатно давал посплетничать.
– Куда ты несешься, Джемма? Что случилось?
– Инспектору известно, что Оливер чародей. Мы уезжаем из Подгорска.
Больше ничего объяснять не
