Буря (СИ) - Медведская Евгения

— Кайл, дружище, для нас риска нет, – мягко утешил коллегу Мурти. – Если же вдруг женщина умрет от нашего вмешательства, то и она ничего не потеряет. Не будь своеобразного предложения госпожи Саханы, я бы просто попытался облегчить страдания несчастной, чтобы она не принимала свой конец в таких жестоких муках.

— Как она выживет если мы не сможем достаточно качественно согнать яд в одном месте? – задумчиво сказала Сахана, понимая, что есть шанс выпустить намного больше двух литров.

— Если все пройдет хорошо, то у меня были запасы искусственной крови. Вы просили об этом в записке, и я взял. Их будет недостаточно, если мы упустим черное вещество и процедура затянется, но на крайний случай это шанс, – буркнул Кайл.

Снадобье для концентрации подействовало, и лекари склонились над молодой женщиной в надежде ей помочь.

Алкид наблюдал со стороны, как Сахана сидит с острым инструментом в руке. Ее спина оставалась прямой, на лице была видна сложная борьба. Кайл сидел молча, но из его закрытых глаз катились крупные слезы, а Мурти одной рукой касался пациентки, а другой проводил непонятные жесты в воздухе. Наконец, Сахана перетянула ногу незнакомки в районе паха и сделала аккуратный надрез на лодыжке. Из получившейся раны в металлический лоток рваными толчками выходила густая черная полупрозрачная как желе субстанция. Кайл массирующими движениями будто бы подгонял эту субстанцию к надрезу. Когда больше не выходило ни капли, Сахана заменила лоток и сняла жгут. В этот момент Мурти начал вливать замещающий раствор. Из разреза все еще текла кровь. Сначала очень темная, почти черная, затем по-прежнему темная, но без вкраплений странной субстанции. Под взглядом Мурти кровь остановилась, а края раны стянулись и Сахана склеила их несколькими штрихами специального пластыря. После чего все три лекаря убрали от пациентки руки и посмотрели друг на друга.

— Госпожа Сахана, вы невероятно искусны. Я никогда в жизни не встречал лекаря, способного так тонко видеть организм пациента. Как вас только отпустили из вашего дома исцеления? Таких врачей единицы на всю великолепную страну Раглас. – Кайл тряс ее руку.

Сахана смущенно опустила ресницы.

— Если вы не возражаете, коллеги, – начал Мурти, – я бы предложил выпить немного настойки на сосновых иглах. Я принес ее с собой на случай если.. хмм…В любом бы случае она пригодилась. Предлагаю употребить немедленно в целях исцеления.

Настойку разлили на всех, включая хмурого вашнира. Приятное тепло расходилось по организму, забираясь в каждую клетку.

Кайл и Мурти посидели еще немного и отправились по домам, взяв с Саханы обещание принять их у себя через несколько дней, чтобы узнать, как будет поправляться их пациентка.

— Эта женщина будет жить? Она теперь здорова? – подал голос Вашнир из своего угла.

Сахана пожала плечами.

— Мы все для этого сделали, – сказала она.

— Вы оставите ее себе или отдадите мне? – поинтересовался он.

— Ты хочешь забрать ее? – вопросом на вопрос ответил Василь.

— Не особо, – откликнулся Вашнир. – Я собирался ее продать, но от нее пока больше вреда: как теперь выбираться в теплые земли? Где взять припасы, чтобы перейти через горы. Боюсь я и мои люди сами станем припасами для волков. Мать Шафараз будет презирать меня, как худшего из вождей.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ты вождь? – удивился Алкид, внезапно проявляя заинтересованность.

— Я – Рифа, и я вождь, – с тоскливой безнадегой в голосе признал вашнир. – Но я плохой вождь своим людям, хоть и достаточно одарен. Невовремя пришел сюда, потерял время, золото. Нашел эту женщину, но и она не принесла удачи. Хотя начиналось многообещающе: хорошо ее продал, много получил золота, хоть и как дикую продавал.

Сахана при этих словах насторожилась.

— А чем это тебя огорчает?

— Если бы не ее руки, то можно было бы сказать, что рагласианка, а это увеличило бы цену в два, а то и в три раза. Дикие стоят-то всего ничего – с ними одна возня, пока простые команды выучат, пока приручатся, и детей от них не будет – тоже не всем хозяевам нравится. Вот мы и придумали с матерью Шафараз, что она дикая, но особенная. Чтобы побольше выручить. Все вроде бы хорошо пошло, я даже ожерелье с узорами у себя оставил, но недостаточно поспешил уйти. В таверне со своими людьми посидел, на рынок заехал. Я же не думал, что он сразу ее к знахарю потащит!

Сахана внимательно слушала Вашнира, размышляя совсем не о черноволосой девушке, лежащей без сознания. Ее мысли завертелись вихрем возвращая ее в подвал к Норману, непроизвольно ее взгляд остановился на младшем родиче хозяина, и тот отвел глаза в сторону.

— Какое ожерелье с узорами? – Вопрос Василя прервал мысли рабыни.

— Да вот это, – Рифа достал из кармана куртки блестящую серебром массу, испещрённую узорами.

— Как на руках, – удивленно сказал Василь и, взяв ожерелье побежал осмотреть незнакомку еще раз.

Сахана встала и пошла за ним.

Василь поднес ожерелье к безжизненно лежащей белой руке и стал внимательно рассматривать узоры.

— Повторяются, это точно ее вещь. Невероятно красиво, – только и успел сказать он, как девушка открыла глаза.

Глаза у нее были светло-серыми. Она довольно мирно посмотрела на Сахану, затем перевела взгляд на Василя, увидела у него в руках свое ожерелье, выставила в его сторону открытую ладонь и прокричала какие-то слова на непонятном языке.

Василь шарахнулся от нее, но ничего не произошло. Незнакомка повторила слова, снова выбрасывая руку и в отчаянии что-то закричала. Ничего не происходило.

— Мне кажется, что она пытается навредить мне. – Сказал Василь тихим голосом.

— Как именно? Магией? – засмеялась Сахана. – Может быть, у ее народа принято так жестикулировать.

— У какого народа, Сахана? – спросил Василь. – У нас один народ, и все говорят, пусть с разным акцентом, но на одном языке. А на каком говорит она?

Незнакомка продолжала кричать, потом обессилила и зарыдала.

— Может быть остров Мурень? – спросил, Алкид входя в комнату.

— Надеюсь, что так, – мрачно проговорил Василь. Разговор прервал грохот. Чужеземка бросила в Василя металлическую вазу и снова стала выкрикивать какие-то непонятные слова. Василь поднял с пола упавший предмет и женщина бросилась на него, пытаясь вцепиться в лицо.

Алкид вытолкнул Сахану в гостиную, а Василь справился с черноволосой, отшвырнул ее от себя и вышел из комнаты, заперев дверь.

— Вашнир, твоя красавица очнулась. И я очень хочу поинтересоваться, есть ли в вагончике кандалы для рабов?

Рифа кивнул.

— Бесплатно не отдам. За цену рабыни бери. И рабыню с ожерельем и цепи. И еще кое-какие интересные штучки есть для особых ценителей.

— Сколько? – все также мрачно спросил Василь.

— Что за штучки? – вдруг подал голос Норман.

— Да много чего, лучше самому увидеть, – он покосился на женщин.

Вашнир назвал цену на рабыню, Василь возразил ему в нецензурной манере. Торгуясь, мужчины вышли на крыльцо и пошли к вагончику кочевника.

Василь вернулся через четверть часа один. Норман прилично задержался, а когда пришел, был очень задумчивый. Рифа, довольный сделкой, без промедления поехал в свой лагерь обрадовать мать Шафараз.

Не взирая на возражения Саханы, Василь заковал незнакомку в цепи, приложив к этому немало усилий, потому что девушка сопротивлялась с невероятной изворотливостью и мощью, и намертво прикрепил их к кровати.

Вся семья собралась за столом.

— Эта женщина опасна, – наконец сказал Василь. – Мы не знаем, кто она и откуда, но я чувствую, что она хотела причинить мне зло, когда увидела, что я взял ее вещь. И я не уверен, что не причинила – вдруг это действует через какое-то время?

— Я уверен, что подействовало бы сразу, – сказал Алкид.

— Ну если ты так говоришь, – вздохнул Василь, почему-то без возражений признавая его правоту.

— Она напугана, – возразила Сахана, – не понимает, где она, что с ней. Не может спросить, потому что не знает языка. Думаешь, ей стало лучше, когда ты лишил ее свободы?