А единороги будут? - Ирина Владимировна Смирнова
А вот Марими действовала на меня вымораживающе. И голосок ее хрустальный пробирал до дрожи. Хотя, тоже вроде, при мне ни разу не магичила, но почему–то верилось, что легко взмахнет рукой, и я заледенею.
Правда, вместо этого, она взмахнула рукой, и мне вручили небольшую мешкообразную сумку, кожаную, затягивающуюся на тесьму, и с одной лямкой.
— Я задействовала немного пространства низшего уровня, — с улыбкой произнесла Марими, наблюдая, как Рикиши изымает у меня рюкзачок и перекидывает себе через плечо, с которого уже свисает его собственный мешок. — Конечно, в разрешенных для студентов объемах, но тебе сейчас не так уж много и потребуется. Канцелярские принадлежности студентам выдают, учебники и книги — тоже. Если будет намечаться какой–нибудь бал, то тебе просто надо будет заранее ненадолго посетить нас и сделать заказ в швейной мастерской. А пару платьев для студенческих вечеринок я тебе бросила в сумку. Так же как и сменную форму.
Марими замерла, ожидая изъявлений благодарности, не иначе. Я не стала ее разочаровывать и изъявила — без лишнего энтузиазма, но и не совсем с кислой миной.
— Я запретила Рикиши брать с собой шпагу, — продолжила свою речь моя новая мамуля. — А у тебя в сумке лежит нож для упокоения вурдалаков. — Ну вот, не могла не испортить настроение напоследок. — Будь внимательна, мне бы не хотелось выслушивать претензии от руководства академии. Да и выплачивать компенсации пострадавшим по твоему недосмотру семьям тоже.
Последняя фраза заставила меня забыть о местных приличиях, и, не дожидаясь, пока нас выставят, я уточнила:
— О каких компенсациях и пострадавших вы только что сказали?
— Девочка, вурдалаки, в отличие от нетопырей, пьют кровь у всех, — пояснила Марими, поджав губы, с лицом человека, выдающего общеизвестную истину.
Ага, кажется, дошло. Я обернулась на молчаливо стоящего у меня за спиной Рикиши. В этот раз он не стал опускаться на колени, а просто застыл на все время разговора, сверля взглядом пол. Представить его страшным монстром, выпивающим кровь у всех студентов в академии, не получалось. Зато случился нежданный прилив храбрости, и я выпалила:
— Леди Марими, а что теперь будет с Алисой?
На меня посмотрели с легким намеком на интерес:
— С какой целью ты спрашиваешь?
— Ну… просто неучтенный двойник — это опасно, — ляпнула я первое, что пришло в голову.
Марими ласково улыбнулась:
— Я позабочусь об этом, не волнуйся. Алиса — не твоя проблема. В академии она не появится и мешать тебе не станет. Думай о том, что зависит от тебя — хорошая учеба и… деградирующий нетопырь, — последние два слова женщина процедила, поглядывая в сторону Рикиши так, как будто это он сам мне себя подарил, а не Сонола выпендрилась.
Я изобразила полупоклон и была отпущена в сторону портала, где меня уже поджидала ехидно ухмыляющаяся «тетушка».
— Доброе утро, леди Сонола, — повторила я полупоклон и насладилась олицетворением полного офигения. Приятно, значит, не зря старалась.
Рикиши тоже оценил, потому что на него резко, хотя и ненадолго, напал приступ кашля. Вообще, для приговоренного к скорой смерти, он как–то слишком много веселился. Интересно, это я на него так разлагающе влияю? Когда мы только начинали общаться, он лишь изредка улыбался, а теперь…
Втроем влезать в их телепортальный лифт было еще забавнее, чем вдвоем, но, в этот раз, пышный подъюбник был только у Сонолы. Так что с усилием, но впихнулись. В уголке, размазанный по стеночке — Рикиши, потом я, плотно прижатая к его переду — задом. Причем, настолько плотно, что я своим задом ощущала некое шевеление и набухание… хм… у него спереди. Хорошо, что под камзолом это будет не заметно. Но из врожденного чувства вредности я еще и потерлась, будто бы устраиваясь поудобнее.
— Леди… — прошептал этот зараза мне на ухо вкрадчиво–мягким голосом, от которого меня бросило в дрожь и жар одновременно. Отомстил, ладно. Но мое состояние никто не заметит, а вот его…
— Заканчивайте развлекаться и приведите себя в порядок, — недовольным тоном рыкнула Сонола. — Мы в учебное заведение телепортировались, а не в бордель!
С гордо поднятой головой и румянцем в обе щеки я вышла из их каморки. Вокруг кипела бурная жизнь. Это явно была местная лифтовая, потому что рядом, слева, справа, через большой зал — напротив… везде хлопали, открывались и закрывались двери, из которых выходили благородные девицы в сопровождении не менее благородных опекунш. И все эти благороднейшие леди с некоторым недоумением и изумлением, а более молодые — с плохо скрываемой завистью поглядывали на Рикиши.
Черт! Я только сейчас окончательно поняла, что буду учиться в чисто бабской академии, в дружном женском коллективе… и это при том, что я эти женские коллективы на дух не выношу!
«Надеюсь, половина сколопендр не поступит», — мысленно приободрила я себя, шагая под дулами взглядов вслед за Сонолой.
— Все будет хорошо, леди, — Рикиши, обогнув меня, приоткрыл передо мной большую тяжелую дверь в другой зал. Сонола, идущая первой, такой чести не удостоилась. Но она в ней и не нуждалась — дверь распахнулась от едва заметного движения ее руки. И, если бы Рикиши не подсуетился, захлопнулась бы прямо перед моим носом или, того хуже, стукнула бы по мне. Ну, или мне бы пришлось выставлять руки и удерживать эту дверь… Короче, опозорилась бы после такого триумфального шествия на глазах доброжелательной публики.
— Спасибо, — прошептала я, подразумевая сразу все: и то, что он рядом, и то, что приободрил, и то, что спас от битвы с дверью.
Второй зал был прямоугольный и длинный, очень длинный. А заканчивался такой же огромной дверью, возле которой стояли две девушки в довольно оригинальной форме — сверху короткая, до талии, однобортная красная куртка со стоячим воротником. Три ряда пуговиц и ярко–желтые длинные застежки. Короче, натуральный доломан, как у гусар в тысяча восемьсот двенадцатом году! А снизу — черные юбка–брюки, из–под которых едва торчали остроносые носки сапог. И шпаги! У девиц на талии висели
