Кристин Фихан - Темный страж
— Убирайся, — она вновь нетерпеливо толкнулась в его широкую грудь. — Я собираюсь погрузиться в ванну на как можно более долгое время и убедить себя, что всего этого не было. Я, должно быть, напичкана наркотиками или чем-то подобным. Или пребываю в замешательстве из-за удара по голове.
— Ты никогда не получала удара по голове, — от веселья его теплый бархатистый голос превратился в настоящий соблазн. — Его получил твой напарник.
— Уходи! — на этот раз она указала на дверь.
Он осторожно поставил ее ногами на кафель. Покачав головой над ее глупостью, он небрежно выскользнул из комнаты.
Джексон сделала глубокий вдох, успокаивая дыхание, затем медленно выдохнула. В мире просто не может быть таких вещей, как вампиры. Они просто не могут существовать. Отбросив сторону мокрую рубашку, она благодарно опустилась в горячую воду.
— Нет, могут. Ты недавно видела одного. Его звали Энрике, и он оказался не слишком умелым. А их еще немало. Но ты не беспокойся, Джексон. Я являюсь охотником на немертвых и смогу защитить тебя.
Он вновь оказался в ее сознании. Она тряхнула головой, словно так могла избавиться от него.
— Я не хочу ничего знать о вампирах. Я прожила почти всю свою жизнь, не зная о них, и была совершенно счастлива. Я не хочу знать, — что если Люциан сам является вампиром? Он смог переместиться из внутреннего дворика к двери, через которую она пыталась сбежать, а между ними находился целый дом. Как ему удалось это? — А как же все мои сны о темном принце и крови, и прочих неприглядных вещах? — пробормотала она сама себе вслух.
— Неприглядные вещи? — он определенно смеялся над ней. — Я не вампир, хотя и притворялся им на протяжении нескольких веков, чтобы помочь своему брату. Я — карпатец, охотник на вампиров, на тех представителей моего вида, которые предпочли продать свои души темноте, живущей в каждом карпатском мужчине.
— Несколько веков? Так сколько же тебе лет, в конце концов? Подожди! Не отвечай на этот вопрос. Я не хочу знать. Просто прекрати со мной разговаривать. Это сводит с ума. Должно быть, я нахожусь под воздействием сильнейших лекарств и скоро проснусь в больнице, и все станет как прежде. Я тебя выдумала. Все, что я планирую делать, так это игнорировать тебя и принимать ванну. Вампиры и ты навсегда исчезнете из моей головы. Поэтому не разговаривай со мной.
Люциан обнаружил, что смеется вслух. Звук поразил его. Он не помнил, что такое смех, но почувствовал себя хорошо. Он положил ладонь на дверь, ведущую в ванную. Он прожил почти две тысячи лет в пустоте, в темноте и жестокости. Без эмоций. Без всего. Его собственные люди, те, которых он защищал, стали так бояться его власти и умений, что шепотом произносили его имя и прятались, когда он проходил через их землю. Но одной маленькой женщине удалось сотворить чудо, вернув в его жизнь смех.
У него не было никаких сомнений относительно того, кем он был. Машина для убийства, созданная как для защиты карпатцев, так и для людей от зла. Он был более чем хорош в этой роли. Он уничтожал с легкостью, без гнева и сомнений.
Но Джексон Монтгомери оказалась самым красивым созданием, которое он когда-либо встречал. Она была его, и он никогда не отпустит ее. Но изменила ли она его? Его ладонь ласково прошлась по двери, за которой она принимала ванну, а сердце дрогнуло, странно, неожиданно.
Горячая вода согрела Джексон изнутри, одновременно пощипывая ее заживающие раны. Она нахмурилась при виде свидетельств последней перестрелки на складе. От таких серьезных ран она должна была умереть. И все ее невзгоды, наконец-то, должны были закончиться. Она подняла колени и уперлась в них подбородком. Теперь же ее бремя ответственности стало хуже, чем когда-либо. Ей придется защищать мир не только от преступников, но и от существ из кошмаров. Она не сможет сделать это. Никогда больше. Она просто не может больше находиться в этом мире и быть совершенно одинокой. Сама мысль об этом заставляла ее испытывать боль и жестокость.
— Ты никогда больше не будешь одна, сладкая, — голос, такой нежный и красивый, был наполнен сочувствием.
Джексон постаралась овладеть собой.
— Я же сказала тебе не разговаривать со мной.
— Я думаю, а не разговариваю, — нежность, смешанная с удивлением в его голосе, заставила вздрогнуть ее сердце, почувствовать себя более уязвимой.
— Ну, тогда и не думай, — она пробежала руками по своим мокрым волосам. Такое просто не происходят с нормальными людьми. Ну почему она всегда притягивает к себе такие странные вещи?
— Я не вещь.
— Я не слушаю тебя, — но вопреки самой себе, она улыбнулась. В нем было нечто располагающее к себе, если такое пугающее создание можно назвать милым. Ее глаза внезапно расширились. Он знал, что она была там. Все время. Он знал, что она была на том балконе.
— Ты знал, не так ли? — прошептала она, не сомневаясь, что он услышит ее. Если она могла слышать его в своей голове, то он мог услышать ее шепот.
— Да.
— И ты мог бы стереть все это из моей памяти, — это имело смысл. Как же еще кто-то, подобный Люциану, мог оставаться скрытым от остального мира? — Почему ты позволил мне увидеть все эти отвратительные вещи? Я больше никогда не смогу выкинуть это из головы.
— Ты бы не позволила мне стереть свои воспоминания. Ни одно из них. Я знаю это. Соблазн, конечно, был, но ты бы не захотела этого, а я слишком сильно уважаю тебя, чтобы принимать за тебя решение.
Она потерла ноющий лоб. Он оказался прав. Каким же сильным было искушение позабыть весь увиденный ею ужас. Ей хотелось крикнуть ему, что никто не смог бы принять такое знание. Но он был прав. Она бы возненавидела его за такое самоуправство и никогда не выбрала бы неведение. Но что это новое знание означает для ее будущего? Что оно могло значить?
Без всякой видимой причины Джексон начала плакать. А начав, уже не смогла остановиться. Сильные рыдания охватили ее, потрясая своей глубиной. Она никогда не плакала. Никогда! Джексон сознательно погрузилась под воду, желая смыть долой слезы. Будет просто унизительно, если Люциан услышит, что она плачет. И сразу же пришло понимание, что он и так это знает, поскольку присутствует в ее сознании, тенью следя за ее самыми тайными мыслями и воспоминаниями. Она поднялась так быстро, что ударилась головой о кран. Завопив, Джексон встала во весь рост в огромной ванне, по ее телу стекала вода.
Прямо перед ней материализовался Люциан, в его глазах стояла тревога, когда он потянулся за большим банным полотенцем. Джексон громко ахнула.
