Покинутая. Академия Проклятых - Любовь Огненная
Закончив наставления, преподаватель Вантерфул первым отправился за ворота. За ним нестройной вереницей потянулись студенты. Их неохоту я отлично понимала, потому как и сама не горела желанием ступать на территорию кладбища после таких-то наставлений.
– Там дышать-то вообще можно? – спросила я у Риколы.
Девушка, как и я, топталась перед воротами в числе последних. А где-то там из недр кладбища уже слышался первый крик, абсолютно не вдохновляющий на подвиги.
– Дышать можно, но не стоит, – посоветовала некроманта. – И это, не стой рядом со мной. Не хочу, чтобы меня задело заклинанием, когда тебя примут за мертвяка.
Проигнорировав колкость соседки, я первая ступила за ворота. Кладбища сами по себе не вызывали у меня негативные эмоции. Обычно там стояла давящая тишина и словно сотканное из паутины спокойствие и совсем не пахло сладковатым ароматом разложившейся плоти, но это обычно.
Здесь же мне пришлось почти сразу достать из кармана платок с собственноручно коряво вышитыми инициалами и прижать его к носу.
Дышать было просто невозможно.
Черная земля, редкая зелень ссохшейся травы. Удивительно, но здесь было гораздо холоднее, чем за воротами. Холод шел будто от самой земли, вытягивая тепло моего тела даже сквозь одежду. Нравилось ли мне находиться здесь, среди серых покосившихся памятников и каменных плит? Определенно нет, но я была вынуждена, как и другие студенты.
Студенты, чьи крики то и дело разносились по кладбищу, время от времени переходя в вой.
Кажется, мертвецы впечатляли, но мне пока везло. Гуляя по узким тропинкам между низкими коваными оградами, нежить я так и не встретила. Зато со всех сторон успела рассмотреть одинокое светлое здание, занимающее самый центр кладбища. Оно не имело опознавательных знаков или табличек, зато к нему были прислонены с десяток лопат.
Услышав, как хрустнула ветка, я схватилась за лопату и обернулась, но ни одного мертвяка не было на горизонте. Кладбище вообще казалось тихим и мирным, будто я тут находилась одна. И я бы, быть может, поверила, если бы хруст не повторился.
– Кто здесь? – произнесла я громко и четко, крепче сжимая черенок.
Решив не стоять столбом, а вернуться к однокурсникам и преподавателю, я медленно отступала по дорожке. Замирала, когда хруст повторялся, но определить его причину у меня никак не получалось. Он словно разносился то с одной стороны, то с другой, совершенно дезориентируя.
На этом я и попалась.
Я отступала спиной назад, оставляя себе место для маневра, а потому не успела отреагировать, когда в качестве преграды на моем пути оказалась низкая ограда. Запнувшись, я нелепо махнула лопатой и повалилась назад.
Но земля не оказалась там, где должна была быть по моим расчетам. Сердце ухнуло в груди от страха. Зато хруст повторился прямо подо мной, стоило мне рухнуть на некрепкую поверхность. Она продолжала рушиться под тяжестью моего веса, заполняя тошнотворным ароматом гнили все вокруг.
Я упала в прямоугольную яму – это видела отчетливо со своего места, как и кусок неба. Но чего я точно не видела, так это того, что лежало подо мной. А оно явно было живое, потому что обняли меня очень даже живенько.
Я бы даже сказала, по-свойски. За ноги.
– Здравствуйте, – решила я быть вежливой, медленно приподнимаясь на руках.
Рука скользнула по истлевшей плоти, нащупав чужую кость, но, так как мы пока не перешли на новый уровень отношений, пальцы свои я решила использовать по-другому. Черенок лопаты для этой цели очень подходил, потому как именно он сейчас был единственной преградой между мной и ожившим трупом. Острая часть моего орудия упиралась туда, где у кого-то когда-то явно находилась шея. И этот кто-то собирался меня немножко съесть, с аппетитом клацая зубами.
– Беспросветного дня, – неожиданно недовольно поздоровались со мной в ответ, продолжая щелкать зубами.
Такого поворота я совершенно точно не ожидала. Никогда не слышала, чтобы восставшие говорили. Но раз мне попалась такая разговорчивая и вежливая нежить, то, может быть, и не все так плохо?
– Простите, что я к вам тут… упала. Вы не против, если я вас оставлю?
– Я-то, может, и не против, а вот уважаемый Ракинт Фаукус очень даже да, – зло усмехнулись почему-то сверху. – Убогая, ты сломала мое домашнее задание.
Вот тут-то я и поняла, почему голос мертвяка показался мне смутно знакомым. Потому что говорило со мной совсем не истлевшее от времени учебное пособие.
Медленно подняв глаза, я во всей красе рассмотрела Ионтина, нависающего над ямой. Он опирался на точно такую же лопату, яростно сверкая своими глазищами, и выглядел настолько жутко, что щелкающий челюстью мертвец показался мне очень неплохой компанией.
Настолько неплохой, что я снова схватилась за его ногу, а точнее за то, что от нее осталось, но на этот раз не без последствий. Со знакомым хрустом нога дернулась и осталась в моей руке.
Вот тут-то я и испугалась. И почувствовала то, чего никогда в жизни не ощущала. Холод, дикий холод, ледяной коркой покрывающий внутренности, замораживающий кровь.
– Ты это… Ты чего? – всполошился кто-то, но я не понимала кто и не хотела понимать.
Я ощущала силу, что плавилась льдом под кожей, заставляла деревенеть каждый сантиметр тела. Я слышала дикий вой чего-то похожего на сигнал жандармов, но гораздо громче и протяжнее. Я чувствовала тех, кто просыпался, идя на мой зов, и не могла их остановить.
А еще я взлетала.
Взлетала над ямой, над кладбищем, пронизываемая яростными ветрами, что рвали мою мантию. Я летала, а из многочисленных могил восставали мертвецы. Выкапывались, разгребали землю, со скрежетом сдвигали плиты.
– Студентка! – раздался громогласный вопль преподавателя, бегущего к нам от толпы всполошившихся студентов.
Сейчас, в эту самую секунду, обнаружив себя парящей в воздухе, я осознавала абсолютно все. Но что с этим делать, просто не знала.
– Студентка! – повторно окликнули меня. – Вы что натворили?!
– Я это не контролирую! – прокричала я в ответ, стараясь лишний раз даже не дышать.
Я не понимала, как это работает. Вдруг я поднимусь еще выше? Или полечу куда-нибудь и застряну? А если и вовсе упаду и разобьюсь? Высота-то была немаленькая – этажа три точно.
Заметив толпу нежити, активно выбирающуюся на поверхность, преподаватель резко затормозил, будто перед ним внезапно выросла стена. На то, чтобы оценить ситуацию, у него ушло несколько секунд. И вот по его лицу я почему-то сразу поняла, что все плохо.
Все очень и очень плохо.
– Первый курс, живо за ворота! – прогрохотал его сильный голос.
Тон его стал непримиримым, твердым. Приказ не вызывал и толики сомнений, а потому я инстинктивно тоже дернулась в сторону ворот, но вовремя себя остановила. Не хотелось улететь за пределы академии.
Еще мгновение преподаватель Вантерфул потратил на то, чтобы с кем-то связаться по личному артефакту. Мне со своего места его речь была не
