Не проси моей любви (СИ) - Светлана Рыжехвост
«Интересно, кому сказать спасибо за надувной матрац и простенький раскладной диван?», промелькнуло у меня в голове. И ответ пришел сам — Драгош. Больше об этом позаботиться было некому.
Лениво допивая чай, я размышляла, можно ли попросить помощи и защиты у Глеба? Вопрос не в том, сможет ли он помочь. Вопрос в том, могу ли я себе это позволить. Готова ли я еще больше усложнить ему жизнь, ведь Латников ясно сказал — был большой скандал! А если Веронике придет в голову просить помощи и защиты у других оборотней… Все-таки я не человек, увы, раз на мне полноценно работают амулеты, то я отношусь к тем, кто обязан соблюдать Теневой Кодекс.
«Кто знает, возможно, у меня уже нет друга», подумала я и отправилась собираться.
Джинсы, футболка и кроссовки, поверх — свитер оверсайз грубой вязки. Мне предстоит добираться до работы своим ходом и хорошо бы никого по дороге не встретить.
Взяв сумку, я проверила ключи, потом проверила выключила ли я плиту. Потом проверила воду. А потом окончательно признала — мне страшно выходить в подъезд. Страшно. До дрожащих рук и слезящихся глаз. Я могу сказаться больной и просидеть этот день дома. Но будет только хуже. Завтра будет еще страшней. А послезавтра… А послезавтра я найду себе работу на удаленке и совсем перестану выходить из дома. Ведь сейчас можно заказать доставку практически всего.
— Давай, Тома, — подбодрила я себя. — Профессорские дочки не сдаются!
Вдох-выдох, я резко открываю дверь и выскакиваю на лестничную клетку. Закрыв за собой, я вприпрыжку скачу вниз и вновь начинаю дышать только на улице. Ну все, теперь до работы и… И можно позвать Латникова к себе пожить. Защита от него никакая, но он сможет убежать и вызвать полицию. Черт, и папа прилетает завтра! Все один к одному. А ведь папа еще даже не знает, что свадьбы не будет…
А еще страшно. Если отец узнает обо всем, он уничтожит Александра и сдастся Теневым Стражам. После чего его будет ждать казнь. Показательная и жестокая. Нам, жителям теней, слишком дорогой ценой дался мир с обычными людьми. Да и про Инквизицию не стоит забывать. Они хоть и сильно сдали, но и среди этого гнилья еще есть истинные воцерковленные.
На работу я прибыла вовремя. Взмыленная, уставшая и с дрожащими руками. Трижды я шарахалась в метро от мужчин, которые были отдаленно похожи на Сашку. И еще дважды он примерещился мне в соседних вагонах. Я стану невротиком, воистину.
— Шеф-мэм, у нас там небольшое ЧП, — подкатился ко мне Олежка. — Ма-ахонькое такое.
— Рассказывай, — вздохнула я.
А через мгновение мне стало наплевать на Сашку. Проблема вызревала колоссальнейшая и Глеб, как назло, был далеко.
— Но я клянусь тебе, шеф-мэм, — тараторил Латников, — все было правильно!
Вчера Олег отослал нашим новым клиентам их заказы. Вот только вложения в письмах были перепутаны. И все бы ничего, но один из заказчиков влюбился в полученный дизайн и не идет на контакт. И пофиг, что заплатил он совсем за другое, когда он хочет вот это.
— И он так и говорит — я просто не знал, что я хочу, пока не увидел! Клянусь, шеф-мэм, ну правильно все было, правильно!
— А что второй клиент?
— А второй клиент взбешен. Это тот, который тебе, шеф-мэм, свои каракули пересылал. Мол, его интеллектуальную собственность передали другому и все такое.
— Драгошу звонил?
— Он послал меня в задницу и сказал, что Тома справится.
И весь день, без перерыва на обед я справлялась. Спасло ситуацию лишь то, что направления бизнеса у клиентов были диаметрально-противоположными. А потом первый клиент и вовсе признался, что просто издевался над нами. Хотел проучить, ага. Чтобы неповадно было.
— Нельзя так относиться к своей работе, — гудел он мне в трубку. — Вот будь на моем месте кто-нибудь другой, он бы…
В общем, еще три часа я выслушивала его зануднейшие речи и подобострастно соглашалась. Латников в это же время выслушивал ругань от второго клиента. А наша бухгалтерша готовилась лишить Олежку премии. Но… Я оставила это решение Драгошу.
Потому что я верила, что он говорит правду. Потому что он отослал правильные папки, в которых кто-то поменял местами содержимое. Конечно, Латников мог запарить и напутать самостоятельно, но тогда бы он признался. Он всегда признается в своих косяках. Никогда не пытается избежать скандала или лишения премии.
«Но кто? Нас тут по пальцам пересчитать можно. Драгош, я, Латников и Светочка. Вот и весь народ», размышляла я и ритмично угукала, потому что клиент продолжал делиться со мной секретами постановки грамотного рабочего процесса.
— Вот так вот, Мариночка. Сожалею, что не могу уделить вам больше времени, — прогудел он наконец, — но я попытаюсь выкроить время на будущей неделе. Все равно работать нам вместе еще долго.
— Спасибо вам огромное и за понимание, и за бесценный опыт, которым вы со мной поделились, — с улыбкой произнесла я и, выслушав ответное прощание, нажала на отбой.
Хотелось материться. Вот серьезно, хотелось крыть матом. И пока я решала сложную дилемму — оставаться приличной девушкой или все-таки высказать наболевшее — ко моему столу подошел Латников с одной чахлой розой.
— Шеф-мэм, — Олег поскреб в затылке, — приходил твой бывший. Вот, передал. Это он пытается помириться или наоборот, закрепить ваше расставание?
В глазах потемнело. Непослушными пальцами я забрала цветок из рук Латникова и, не обращая внимания на шипы, переломила розу пополам.
— Вот жеж, — ругнулся Олег и попытался отобрать цветок. — Да отпусти же! Все пальцы изорвала!
Только в этот момент я ощутила саднящую боль в ладонях. Надо же, и правда — изорвала. Что ж там за шипы были?
Латников суетился. Заклеил мелкие ранки пластырем с какими-то мультяшками, вскипятил чайник и усадил меня за стол.
— Рассказывай, шеф-мэм, — велел он.
Такого Олежку я еще не видела — собранный, спокойный, отбросивший все свои смешки.
— Да что там рассказывать, — я махнула рукой и тут же ойкнула, — черт. Такие гадкие царапины будут долго заживать.
Пододвинув ко мне чашку, Латников повторил:
— Выскажись, шеф-мэм.
— Высказаться, — я криво улыбнулась. — Мой бывший оказался психически больным человеком. До нашего расставания он принимал таблетки, а теперь перестал. И, — я подняла израненные руки, — теперь преследует меня.
Олег так витиевато выругался, что я не удержала нервный смешок.
— И что ты планируешь делать?
— Ждать, — я устало улыбнулась. — И верить, что Ирина Игнатьевна, его мать, заставит
