Три минуты вечности - Ксения З
Сейчас все это начинало обретать смысл. Вот почему Лоран так оберегал меня от этой связи, а ведь тогда я даже не пожелала выслушать его. Но вот теперь я все знаю, врядли осознаю, конечно, но определенно знаю. Что – то подсказывало мне, что эта девушка, которая сейчас улыбалась мне своей приторной улыбкой, нисколько не лжет, но в данный момент я не могла об этом думать. Я подумаю об этом потом, когда боль и чувство опустошенности немного притупятся. Тогда я, наверное, смогу здраво оценить, то что узнала сейчас. Тогда я смогу поговорить с Себастианом, и он объяснит мне все, а теперь а должна защитить себя, и наши отношения от посягательств кого бы там ни было. И может быть сейчас наши чувства определенно обречены и мне наконец стало понятно то, о чем так настойчиво хотел поговорить со мной Себастиан, но это не должно касаться никого, кроме нас двоих. И без чьей-либо помощи мы должны решить, что же нам обоим делать со всем этим дальше.
Приведя немного голову в порядок, если это вообще можно было в тот момент сделать, я круто развернулась в ту сторону, где в душе празднуя победу, сидела Амина:
– Ну, – как можно спокойнее сказала я, – ты все мне поведала? Твой рассказ, я надеюсь, закончен? Тогда, к моему великому сожалению, я вынуждена попросить тебя удалиться из моего дома. Я очень устала, у меня была длинная ночь.
Я и сама удивилась, насколько уверенно прозвучали мои слова, но еще больше меня поразил эффект, который они произвели. Улыбка моментально сошла с лица Амины, зеленые глаза загорелись ярким ненавидящим яростным огнем, рука, которая гладила волосы, замерла в воздухе на несколько секунд:
– Прости, я не поняла, что ты сказала?
– Я сказала, что тебе пора уже домой. Ты плохо слышишь?
В первую секунду мне показалось, что она меня сейчас ударит, но она лишь злорадно улыбнулась:
– Отчего же? Я совершенно никуда не тороплюсь. И кроме того, я еще и половины тебе не рассказала из того, что хотела. Так что придется тебе немного потерпеть мое общество. Слушай сюда, девочка, с самого раннего детства мы с Бальтазаром были предназначены друг для друга, мы всегда были вместе. Пойми, дурочка, Бальтазар навсегда останется тем, кто он есть. Это его сущность и рано или поздно она возьмет свое. Кто ты, чтобы справиться с этим? Его влюбленность остынет и ты перестанешь, что – либо для него значить, а тогда, тогда твоя жизнь превратится в настоящий ад, ведь именно этого, вы люди, всегда так боитесь. Да и что я говорю? Как ты планируешь быть с ним? Не сегодня завтра Совет примет решение, а поскольку ты вся такая добрая и хорошая, я даже сейчас могу сказать тебе, куда ты пойдешь. И что тогда? Ты пойдешь за ним в ад? Не смеши меня. Хватит ломать комедию, оставь в покое Бальтазара, занимайся тем, чем вы все здесь занимаетесь: сиди и жди, когда сможешь уйти в свою новую обитель.– Она усмехнулась – ты знаешь, я вообще сильно сомневаюсь, что у Бальтазара могут возникнуть или уже возникли какие-либо чувства к тебе. Как показывает практика, за много тысячелетий нашего существования, иногда многим из нас становится скучно и мы идем искать приключений. А где их еще можно найти, как не среди людей. Мы ведь с ним успели узнать друг друга ооочень хорошо – Амина мечтательно закатила глаза, – и я бы даже не обратила на это никакого внимания, ведь Бальтазару свойственно быстро уставать от общества таких ограниченных существ, как люди, но сегодня должна была состояться наша помолвка, а он не явился на нее. Вот это мне уже серьезно не нравится.
Я увидела как опасно сощурились ее прекрасные глаза, но она продолжила:
– Ты ведь, Кристина, нарисовала в своем глупом воображении прекрасного ангела. Да, он может быть таким, когда захочет, но он не такой. Совершенно не такой. Человеческая жизнь для него не дороже песка, как и для нас всех. На его счету много таких подвигов, от которых у тебя бы волосы встали дыбом, узнай ты о них. Не зря же он удостоился такой любви нашего Повелителя. Как думаешь? Наверное, ты читала в книгах о таком страшном в вашем понимании событии, как вторая мировая война, так вот…
– Замолчи, – прервала ее я, – тебя это не касается. Мы разберемся во всем сами и чья – либо помощь нам абсолютно не требуется. Ты сделала свое дело, теперь ты можешь идти.
– О!, – гневно прошептала она, – ты такая упрямая. Хорошо, я тогда поговорю с тобой по-другому. Помни, ты сама меня к этому вынудила своей глупостью и упрямством.
В первую секунду я даже не успела понять, что же произошло, но она мгновенным движением оказалась рядом, протянула руку и меня, словно щепку что-то сначала подбросило в воздух а потом со всего размаху кинуло прямо в стену. Спиной я налетела на книжный шкаф и сползла на пол. Книги посыпались на меня сверху. Спину прорезала острая боль, падающая книга больно ударила по лицо и из разбитой губы потекла струйка крови. Я попыталась встать, но какая-то неведомая сила подняла меня над полом. Я почувствовала, как стальные пальцы сжались у меня на горле. Я насколько могла приоткрыла глаза, чувствуя, как загорелись легкие от нехватки кислорода. На меня смотрело лицо, которое я не сразу узнала: скулы резко обозначились, нос стремительно выдавался вперед, мертвенная бледность залила лицо и шею, а глаза, о Боже, ее глаза приняли кроваво-красный отсвет. От былой красоты не осталось и следа, но сейчас это было совсем не важно:
– Я не позволю, – прошипела она мне в лицо, – я не позволю тебе, глупая девчонка, лезть в нашу жизнь, соваться туда где ты ничего не смыслишь, ломать не только свою судьбу, но и судьбу Бальтазара. Сегодня вечером, по твоей милости я была опозорена, я слышала, как они все смеялись за моей спиной, радуясь тому, что наконец-то и у меня не все пошло гладко. Я убью тебя сейчас, и мне ничего за это не будет. Люцифер все решит. Что такое жизнь человечка? Пыль. Но помни, ты сама на это напросилась.
С этими словами она со всей силы бросила меня, уже почти задохнувшуюся в сторону дверного проема. Я немного не вписалась и ударившись грудью о деревянный косяк, рухнула на пол. Перед глазами поплыли разноцветные круги. Сил не
