Великая волшебница, вернувшаяся триста лет спустя (СИ) - Свадьбина Любовь

Но такие разрушения… они точно божественного уровня.

Когда торговец помахал ладонью перед моим лицом, я шлёпнула его по руке и велела сложить карту. Рассеянно бросила на стойку монеты.

На постоялом дворе, отмахнувшись от пытавшегося заговорить Синеглазки, поднялась к себе. В комнате расстелила карту на столе, долго смотрела. А потом отошла к кровати и просто рухнула на неё, потому что это всё надо было переварить.

Сейчас была третья попытка принять новые реалии жизни.

Дракона дохлого мне к обеду! Что здесь творилось триста лет назад?

Изменились не только контуры и площадь континента: иными стали русла рек, даже горы — появились новые, а старые цепи гор обзавелись проёмами. И теперь континент пересекало несколько разломов, словно гигантские когти полоснули землю наискосок.

Война богов, которую я помнила, не была столь разрушительной, и несколько потопленных островов, спиленных вершин гор и образование парочки небольших пустынь просто мелочи на фоне того, что я видела сейчас на карте.

Мурашки и холодок ползли по спине: были уничтожены самые густонаселённые земли.

Но это, по крайней мере, объясняло и неприязнь к богам (хотя я не верю, что они стали бы массово уничтожать людей, от которых зависела их сила), и упадок магии, и отсутствие технического прогресса: по центрам знаний наносили целенаправленные удары.

И ещё эти непонятные прорывы, от которых веяло чем-то чуждым и ядовитым.

Гроза рокотала теперь чуть в стороне, а вот дождь ещё надрывался в попытке затопить всё и вся. Я потёрла лицо, сложила карту, запихнула её в сумку с глаз долой и, погасив шаровую молнию, отправилась вниз: мне срочно нужно было промочить горло, благо теперь улучшенная регенерация не даст отрубиться с концами.

В коридоре слабо теплился масляный светильник, в целом было тихо, только за одной из дверей томно и с чувством постанывали. Наверное, до Синеглазки добралась одна из пялившихся на него служанок. Или леди, заселявшаяся при моём возвращении.

Я бесшумно ступила на лестницу.

В обеденном зале приветливо потрескивал камин. Он был единственным источником света, и его хватало только на пятачок пространства перед ним. Я замерла, прислушиваясь: кажется, в кухне кто-то возился. Отлично, будет кому сделать заказ.

Нарочито громко спустившись по ступеням, я направилась к закрытой двери в кухню, вдруг она распахнулась, выплёскивая свет и широкоплечую мужскую фигуру. Блеснули пшеничного цвета волосы, на миг озарилось непривычно задумчивое лицо, и Синеглазка шагнул в мою сторону. Теперь свет оказался позади его внушительной, но сохранившей изящество фигуры. До того, как он спрятался во мраке, я успела заметить, что он вынес тарелку с бутербродами и большую деревянную кружку.

Значит, в комнате стоны вызывает кто-то другой.

— О, прекрасная леди, — по голосу нельзя было сказать, рад Синеглазка мне или нет, — кажется, с бутербродами я очень вовремя.

— Ну что вы, я ни в коем случае не буду покушаться на вашу еду и выпивку.

— Ах, я вовсе не против, чтобы вы покусились. Отдам всё сам и сделаю себе ещё.

— А как же служанки?

— Боюсь, если бы я разбудил хоть одну, мне пришлось бы платить слишком высокую цену за свою просьбу.

Мда, учитывая его смазливую мордашку, возможно, проще самому сделать, чем потом отказываться от постоянных предложений услужить разными способами. Плавали, знаем — не первый это красавчик в моей компании.

Он так и стоял в темноте, подсвеченный со спины, и смотрел на меня.

Мы оба молчали.

Шутливый диалог хоть и получился легко, оставил ощущение странной неловкости. Но это такая мелочь в сравнении с тем, как изменился мир и почему он изменился — я тряхнула головой, прогоняя эти мысли.

— Благодарю! — Подняла руки ладонями вверх в жесте отказа, но не уверена, что света хватало это разглядеть. — Оставлю ваш ужин вам и позабочусь о себе сама.

— Мне не сложно и даже приятно позаботиться о вас, — уверил Синеглазка странным тоном.

— Если я отказываюсь, значит, я отказываюсь, — строже произнесла я.

— Хорошо, — согласился он и направился к камину.

Уходя на кухню, я слышала, как он придвинул к огню стол.

Кухня была большой и чистой, в очаге пылал огонь. Судя по стоявшим рядом чайнику и сковороде, бутерброд у Синеглазки горячий, а в кружке не выпивка, а какой-нибудь отвар. Я принюхалась и действительно уловила горьковатый аромат трав.

Впрочем, не важно. Быстро обнаружив дверь в кладовку, я спустилась туда с большой кружкой. Попробовала содержимое нескольких бочек и выбрала самое сладкое. Прихватила с собой пару тёмно-красных яблок, от одного вида которых потекли слюнки. Я старалась сосредоточиться на этих простых действиях, на ощущении деревянной кружки в ладони, на её тяжести, на ароматах, на этих треклятых яблоках.

Только бы не думать о том кошмаре, что творился в мире не так уж давно.

Я то ещё перекати-поле, не отличалась любовью к людям, но случившееся чересчур даже для меня. Холод зарождался внутри, озноб пробивался едва ощутимой дрожью. Меня охватывал самый настоящий ужас, от которого хотелось бежать: что могло произойти, чтобы боги устроили такое и действительно ли это были боги?

Когда вышла из кухни, Синеглазка сидел на скамейке у камина. Тёплый свет придавал его светлым прядям огненный оттенок.

Я скучала по огню. По возможности опустить в пламя руки и ощущать, как оно льнёт к коже. Согревает. Молния — совсем-совсем другое: она холодна и жестока. Она не могла согреть меня сейчас, как это сделал бы огонь.

— Присоединяйся, — Синеглазка качнул кружкой.

Тарелка с бутербродами стояла рядом, но он, кажется, не тронул ни одного. Приблизившись к камину, я положила яблоки на стол и протянула руку к огню. Жар покусывал кожу, намекая, что я теперь не вправе касаться пламени.

Синеглазка внимательно смотрел на меня.

— Что-нибудь случилось? — спросил он.

Да, по сути, ничего лично для меня не случилось: те люди умерли бы к этому времени, даже если бы по какой-то непонятной и неведомой причине по миру не прошлись разрушительными заклинаниями континентального уровня. В принципе, это не имело ко мне отношения — наверное — и уж точно теперь не имело значения — если меня не разоблачат как пособницу богов (если меня ещё помнят как их генерала).

И всё равно по коже бегали мурашки.

— Ничего, — ответила я и хлебнула сладкого, пьянящего напитка.

Нет, пожалуй, его будет маловато для отвлечения. Нужно что-то более яркое.

Бахнув кружку на стол, я села на лавку верхом и уставилась на Синеглазку. Он всем корпусом развернулся ко мне. Совсем рядом ворчал гром. Шуршал дождь. Трещали в камине угольки, и свет огня очерчивал лицо Синеглазки, делая его ещё более красивым.

— М-м? — вопросительно выдал он. — Мне кажется, вы…

Придвинувшись ближе, я обхватила его за шею и прижалась своими губами к его горьковатым, удивлённо приоткрывшимся губам.

Глава 17. Ошибка магистра

Синеглазка был горячим, как огонь. Захватывая его губы, я вдохнула трепетный аромат ванили, зарылась пальцами в мягкий шёлк волос. Его ладонь легла на мою талию, губы дрогнули. Синеглазка запрокидывался назад, похоже, это будет интересным.

Но вдруг Синеглазка дёрнулся и сомкнул губы, не позволяя углубить поцелуй.

Или не будет интересно.

Я отстранилась. Синеглазка холодно, почти ожесточённо смотрел на меня. И хотя он оставался соблазнительно горячим, а ладонь лежала на моей талии, было понятно, что на этом всё.

М-м… я неправильно оценила внешность Лилиан? Но вроде мужчины засматривались. Синеглазка закомплексованный девственник? Хм, с такой внешностью — вряд ли. Устал от внимания девиц? Страдает мужским бессилием? Или он по мальчикам? Засмеявшись, я отодвинулась, подхватила и откусила яблоко.

— Да ладно, нет и нет, — я пожала плечами, но от его острого взгляда было не по себе.

Вся фигура Синеглазки была воплощением насторожённости. Даже, казалось, температура воздуха понизилась. И теперь неловкость появилась точно.