Когда настанет время возмездия (СИ) - Ирсс Ирина

— О, да, я бы тоже на месте блондинчика не знал, как…

Да твою ж…

Надежда на спокойный вечер развеивается так же быстро, как Алек подрывается с места и оказывается возле голубоглазого. Он припирает его стене, и на сей раз я точно могу видеть на лице брюнета удивление, когда он приспускает взгляд на пистолет с ядом у его подбородка.

— Серьёзно, откуда ты их постоянно берёшь? — задаёт он вопрос, пытаясь держаться на манеру непринуждённой беседы.

Действительно, я бы тоже хотела знать на это ответ.

Алек явно доволен собой, когда отвечает.

— Позаимствовал твой метод, вводить всех в заблуждение, что ты безоружен и неопасен, — на сей раз Алек даже не зол, заимствуя не только метод, но и раздражительную манеру общения голубоглазого. — Ты всё это время следил за мной, когда надо было следить за тем, кто слишком очевидно отмечал каждое твоё действие.

Ох, мы с голубоглазым одновременно смотрит на Николу, стоящего в метре от них. Кроме Марко, сидящего с абсолютно нейтральным лицом, словно ему вообще нет дела до того, что здесь происходит. Он лишь изредка поглядывает на окружающих. Никола же по-прежнему весьма сосредоточен на брюнете.

Голубоглазый, кажется, что-то понимает, в отличие от меня.

— Ловко, — под напускным впечатлением говорит он, — я даже не заметил этого момента.

Момента? Какого ещё момент? Чёрт, как же плохо быть самой несообразительной. Пока… пока…

Ооо, Никола…

Я хочу ударить себя по лбу: оружие было у него.

— Вот только у меня есть ещё кое-что, — выдаёт голубоглазый, показывая на свои когти.

Алека угроза совсем не пугает.

— Посмотри ещё раз внимательно, скольких ты видишь здесь человек, у кого открыто хотя бы пять процентов кожи.

Я машинально осматриваю себя, затем Алека и остальных. По сути, только один Алек оголён в руках и шеи, Никола же с Марком одеты по полной программе. У младшего брата на руках ещё и перчатки.

— Я смотрю, ты уже познакомился с коготочками своей девушки, — резюмирует брюнет всё так же на манеру дружеской беседы.

— Это было, во-первых, — вместо какой-либо реакции выдаёт Алек. Он остаётся спокоен, словно рассказывает о том, как устроено — Во-вторых, это оружие, стоит тебе только подумать, чтобы взмахнуть рукой, и в твоей голове окажется, как минимум, с десяток пуль с ядом. Уверен, они-то уж точно смогут, наконец, прервать этот бесконечный поток, что изрекает твой рот.

Сказав, Алек вполне даже дружелюбно улыбается.

— Надеюсь, мы поняли друг друга?

Голубоглазый оглядывает всех собравшихся, прежде чем возвращается вдумчивым взором к Алеку. Его ухмылка выглядит натянуто и перекошено.

— Бесспорно, ничего лишнего, что бы вы ни хотели оставить при себе, — даже в этом моменте он умудряется намекнуть Алеку, что знает больше, чем нам всем хотелось бы.

Однако Алек решает не концентрировать на этом внимание. Отведя пистолет и отпустив парня, он по-приятельски похлопывает его по плечу.

— Вот и отлично.

Алек на этот раз не садится возле меня, пропуская вперёд поправляющего лёгкую ветровку брюнета, пока тот не выдвигает для себя стул и занимает место. Он обходит стол и встаёт за моей спиной, Никола встаёт так, чтобы блокировать единственный выход, и только Марко, как и прежде, сидит как ни в чём не бывало. Он разваливается на стуле ещё более расслабленней, чем прежде, скрещивая между собой пальцы, лежащие на его бёдрах, и с явственной заинтересованность взирает на голубоглазого. Я тоже перевожу на него взгляд. В такой тишине каждая пройденная секунда ожидания кажется мучительно долгой. Но голубоглазый в итоге снисходит до нас, нарушая едкое молчание.

— И с чего вы хотите, чтобы я начал?

За нас всех отвечает Алек.

— Для начала ответить на тот вопрос, что уже был задан: «Кто ты»?

Глава 10

Брюнет на этот раз не игнорирует его, правда, с хитрым взглядом всё равно не расстаётся, поднимая его на Алека.

— Итак, меня зовут Елай. Имя конечно так себе, но мне не предлагали его выбирать, — он оглядывает каждого из нас, словно чего-то ждёт в ответ. — Вы можете не представляться, я и так знаю каждого из вас, — отмахивается он, но никто даже в лице не меняется, все сосредоточено ждут, что последует дальше. Парень же тянет, пытаясь играть на наших нервах, словно получает удовольствие, когда кто-то срывается. Это раскусила в нём даже я. — Мне почти двадцать четыре года, и я сейчас себя чувствую, точно на собрании анонимных алкоголиков.

На сей раз я слышу вдох за спиной, когда справа Марко в это же время издаёт приглушённый, короткий смешок. Как минимум два острых взгляды направляются к нему.

— А что, — он пожимает плечами, — этот парень мне нравится. Только подумать, как давно никто не пробовал нас раздражать таким наглым образом.

Алек за моей спиной закатывает глаза. Я это не вижу, чувствую.

— Завязывай, — бросает он коротко.

Елай широко ухмыляется.

— Только потому, что ты просишь, — снова справа раздаётся смешок, голубоглазый вскидывает ладонь на манеру «дай пять», словно выполнил только что повторение акробатического номера.

И кто срывается на этот раз? Сама бы не поверила.

— Ты начнёшь уже говорить или так и будешь продолжать развлекать Марко? — вау, мне очевидно пора начинать принимать антидепрессанты.

Я делаю вид, что поправляю рукава, когда чувствую на себе все взгляды. Взгляд Елая я почему-то ощущаю острее всего, мне не нравится, что он смотрит на меня с какой-то появившейся сосредоточенностью.

— Ладно, — выдаёт брюнет, удивляя серьёзностью интонации, — начнём. Итак, как я уже сказал, мне почти двадцать четыре года, и последние девятнадцать лет я прожил в Ордене как личный источник молодости Виктора, — сообщает он, но при этом говорит об этом так, словно рассказывает о самом радужном детстве. Я чувствую, как мои лёгкие сдавливает страх и чувство жалости. Но брюнет не даёт никому из нас долго обдумывать это, продолжая. — Ох, только давайте, пожалуйста, без этих взглядов, да я определённо не могу назвать свою жизнь нормальной, но посмотрите на меня? — Он разводит руками. — Перед вами единственный, кто может обставить каждого из вас и даже не вспотеть при этом. — Елай указывает на меня пальцем. — Ты, конечно же, не в счёт, но до моего уровня тебе ещё развиваться и развиваться, а Виктор как раз этим со мной и занимался. Да только упустил момент, когда я начал превосходить все его препараты, которые, как он думал, сдерживают мои способности вне его экспериментов. Тогда-то я и начал играться разумами его лаборантов, которые тоже, естественно, об этом не догадывались, подготавливая своих верных слуг, которые в случае чего помогли бы мне сбежать.

— И ты сбежал? — вставляет Алек, приняв его короткое молчание за конец истории.

— Не сразу. У Виктора имелось то, чем он всё это время мной манипулировал — моя мать, которую время от времени он позволял мне видеть.

Мои глаза сами выдают вопрос, когда наши взгляды встречаются. Очевидно, Виктор за столько лет не выработал иного метода манипулирования.

— Она жива, насколько мне известно, — отвечает мне Елай, но затем решает добавить. — Как и твоя, Лена, — опять же насколько мне это известно, так как ни одну, ни вторую я не видел уже довольно долгое время.

За его словами следует невозможная тишина. Я не могу в этот момент ни на кого смотреть, чувствуя внезапный прилив паники. Моя мать. Я настолько погрузилась в происходящее последних сорока восьми часов, что забыла о ней, стараясь забыть всё, что причинило столько боли. Я не рассказывала Алеку эту часть, но уверена, что за это мне не придётся чувствовать вину.

И почему я не сомневаюсь, что он и сам знал об этом?

Его рука оказывается на спинке моего стула, когда он встаёт надо мной.

— Но ты сбежал, — вновь вопрошает Алек таким свободным тоном голоса, словно пытается сделать вид, что ничего грандиозного сейчас не прозвучало.

Однако я по-прежнему чувствую на себе косые взгляды, смотря в этот момент только на Елая.