Мельничиха из Тихого Омута 2 (СИ) - Лакомка Ната

На самом деле я подумала о другом — незачем бросать судью на открытые стычки с графом. Граф явно на стороне донны Анны, а с Рейвена станется назло ему выкинуть бывшую жену с мельницы. Ну или назло бывшей жене. Или чтобы мне угодить. Причины, собственно, неважны. Просто лишний шум здесь был совсем ни к чему.

— Если хотите помочь, — сказала я полушутя, — расскажите о вашей бывшей жене. Может, мне удастся сыграть на её слабостях?

— Вот не уверен, что у Анны есть слабости, — проворчал он.

— Тогда, чего она не любит? Наверняка есть что-то, что выводит ей из себя?

Судья был озадачен — просто завис, хмуря лоб и уставившись в небо.

Я чуть не фыркнула — вот они, мужчины! Женятся, а сами ничего не знают о своих жёнах.

— Она брезгливая, — выдал он, наконец, после мучительных размышлений. — Она страшно брезгливая.

Не слишком полезная информация, но я поблагодарила.

Брезгливая… И что теперь? Посадить к ней в постель крысу? Или подсунуть парочку змей? Так она с ними прекрасно найдёт общий язык. Родственные души, так сказать.

— Ладно, что-нибудь придумаю, — произнесла я со вздохом. — Не нравится мне её любопытство, вот что я вам скажу. Так и лезет она в это озеро. И утопленник её не испугал, только раззадорил. А вы… — я покосилась на судью, — вы смотрели в сторону, когда подъезжали к нам. Видели… Димака?

Спрашивать об этом было жутко, но я не могла сдержаться. Это всё равно, что смотреть ужастик в детстве — боишься, но всё равно поглядываешь на экран — хотя бы одним глазком.

— Не самое приятное зрелище, — согласился судья.

— Он и сейчас здесь?

Рейвен мельком посмотрел через плечо и сразу отвернулся:

— Здесь.

— Что он говорит? То есть, что он делает? Он даёт какие-то подсказки, что с ним случилось?

— Нет, — коротко ответил судья. — Зовёт меня к мельнице.

— Скорее, к озеру, — заметила я.

— Кто же их разберёт, — в сердцах ругнулся судья.

— И их совсем никак нельзя прогнать? Совсем-совсем никак?

— Есть способ, — глаза у него блеснули, и я заподозрила какой-то подвох.

— Какой же? — вежливо поинтересовалась я, заставляя Лексуса повернуть к деревне.

Судья пришпорил коня и опять наклонился в седле, пытаясь заглянуть мне в лицо:

— Разрешите мне вас поцеловать? Когда целую вас, хозяйка, все черти разбегаются.

— Кто о чем, а вы — о поцелуях, — притворно вздохнула я. — Но я вам не средство от чертей, ваша честь. Придётся вам потерпеть до субботы.

— До субботы? А что будет в субботу? — живо спросил он.

— Вы приедете к нам на мельницу, — ответила я неторопливо, наслаждаясь его нетерпением — а он чуть не выпрыгивал из седла, — угощу вас вкусным ужином, а потом…

— А потом?

— А потом посмотрим на ваше поведение. Может, разрешу вам пару поцелуев.

— Но почему не сейчас? — он опёрся о луку седла и наклонился к самому моему лицу.

— Потому что вы мне нагло врёте, сударь, — ответила я с усмешкой, понукая Лексуса и словно не замечая горящего взгляда судьи.

— Когда это я успел? — изумился Рейвен. — Вам, хозяйка, говорю только правду.

— И я вам, в самом деле, нужна только как средство против нечисти? — осведомилась я сладко. — Если это правда — тогда вдвойне обидно. А ещё в любви мне клялись, замуж звали…

Судья подхлестнул коня так быстро, что я едва успела осадить Лексуса, когда черный конь встал поперек дороги, останавливая мою повозку.

— Вы со мной играете, хозяйка, не так ли? — одной рукой судья схватился за край повозки, глядя на меня в упор чёрными цыганскими глазами.

Прядь волос упала ему на лоб, и он сдул её, продолжая буравить меня взглядом.

— Играю? — я похлопала ресницами. — С чего вы так решили? — а сердце уже сладко замирало, потому что прекрасно было понятно, что господин Кроу намеревался сделать.

— Вам прекрасно известно… — он посмотрел на мои губы. — Что вы для меня… — он подался вперёд, удерживая одной рукой Смата, который всхрапнул, переступая копытами. — И если бы вы только сказали…

— Что сказала? — прошептала я, немного кокетничая, но сама тоже подалась вперёд, чтобы удобнее было поцеловаться.

Такого в моём мире со мной не происходило даже лет в юности, когда я впервые поцеловалась. Стоило… да! стоило попасть сюда, чтобы встретить этого мужчину. Чтобы хоть несколько раз с ним поцеловаться, ощущая себя настоящей принцессой, пусть и мельничихой…

— Сказали, что хоть немного меня… — Рейвен коснулся губами моих губ, но поцелуя не получилось.

Судья отшатнулся от меня, будто я его ударила, и дёрнул коня за уздцы, заставляя отступить от повозки и ругаясь сквозь зубы так, что я подумала — не покраснеть ли мне.

Причина такого поведения стала ясна сразу же — Лексус, извернувшись каким-то невероятным образом, цапнул судью за ногу. На этот раз — за икру, чуть повыше сапога, потому что до ляжки попросту не дотянулся.

— Зверина проклятая! — гаркнул судья, потирая ногу, пока его конь крутился на месте и оглушительно ржал.

— Лексус, — сказала я с упрёком, в то время как осёл наблюдал за этим переполохом с невозмутимым выражением морды.

Разумеется, осёл мне не ответил, а снова начал ловить яблоко, болтавшееся на верёвке.

— Я его пристрелю, — с холодным бешенством заявил Рейвен, останавливая коня и бросая злобные взгляды на осла.

— Это — моя собственность, — напомнила я ему, едва сдерживая улыбку, потому что со стороны всё выглядело очень забавно. — А он, похоже, стоит на страже моей нравственности. Бдительный ослик.

— Ослик?! — взревел судья. — Это чёрт, а не ослик!

— Ну, вам везде чудятся черти и ведьмы, — я всё-таки хихикнула. — А я вижу милого лохматенького ослика. Может, он до сих пор помнит, как вы таскали его за ухо на рынке. И мстит.

— Ты смотри, какой злопамятный! — огрызнулся Рейвен, но теперь держался подальше, уведя коня за повозку. — Помнится мне, я за вас вступился, хозяйка. Когда он собирался покусать вас.

— Не покусать, — запротестовала я. — Он всего-то тянулся за яблочком. Есть хотел.

— Бедненький! — отозвался судья язвительно. — Как по мне…

Что там было по его или не по его, я узнать не успела, потому что прямо перед нами, как из-под земли, появился доктор Ларк.

Я не услышала, как он подошёл, и Рейвен, судя по всему, тоже — потому что уставился на него с ещё большим раздражением, чем на осла. Что касается меня, то я сразу же начала прикидывать — слышал ли Ларк наш разговор. Ладно, если видел, как судья за мной приударял, а вот насчет разговоров про мертвецов и ведьм доктору знать ничего не полагалось. Надо быть осторожнее!..

— Добрый день, доктор, — сказал Рейвен совсем не приветливо. — Вы что тут делаете? В Тихом Омуте кто-то заболел?

— Добрый день, — доктор поклонился, посматривая на нас поверх очков и потирая ладони, — нет, никто не заболел. Я просто прогуливался здесь, наблюдал за птицами…

— Последние записи я отправила вам вчера, — быстро сказала я. — Голубей не видела ни разу.

— Знаю, хозяйка, — со вздохом ответил доктор. — Очень жаль, я надеялся на научное открытие…

— Мне бы ваши заботы, — буркнул судья.

— Боюсь, вы очень далеки от науки, господин Кроу, — доктор важно поправил очки на носу, — поэтому не осознаёте всей важности исследований.

— Где уж мне, — съязвил Рейвен.

— И сарказм тут неуместен, потому что… — доктор Ларк не договорил, глаза его округлились, он вздёрнул очки на лоб, глядя куда-то поверх наших голов, и залепетал: — Не шевелитесь! Ради всего святого — ни одного лишнего движения!..

Лицо у него стало почти безумным и мы с Рейвеном медленно обернулись, ожидая увидеть призрака, ведьму или ещё кого похуже.

Но на дороге никого не оказалось. То есть — совсем никого.

— А что, собственно… — начала я, но доктор Ларк перебил меня шипением.

— Тише! Тише, хозяйка! — взмолился он шёпотом. — Не вспугните!..

— В чём дело? — недовольно произнёс судья, правда, понизив голос.