Миледи и притворщик (СИ) - Ванина Антонина

Золотистый закат я снимала на цветную плёнку через желтый фильтр. А когда солнце нырнуло под горизонт, я сняла фильтр и стала ждать. Чернота окутала город в считанные минуты. Потом то тут, то там стали вспыхивать огоньки уличного освещения, в окнах загорался свет. Я поспешила закрепить спусковой тросик на затворе, а после нажала на кнопку и отсчитала секунд десять, чтобы её отпустить. Надеюсь, выдержки хватило, чтобы кадр не вышел слишком тёмным. Но для подстраховки стоит сделать ещё один, с большей выдержкой, секунд двенадцать.

– Этот снимок для личной коллекции? – поинтересовался Леонар, когда я стала разбирать свою фотоустановку.

– На чёрно-белой плёнке вряд ли бы получилось его сделать, – складывая штатив, ответила я.

– Может быть, помочь? – привычным жестом Леонар протянул руку, а я снова ответила:

– Сама справлюсь.

До гостиницы мы добрались через полчаса. Я без сил рухнула на кровать и заставила себя подняться только для того, чтобы принять ванну.

Пока я лежала в остывающей воде, за дверью раздавался ритмичный стук печатной машинки. О, трудяга публицистического жанра продолжает работать. Надеюсь, ночью он всё же будет спать, а не мешать делать то же самое мне этими резкими звуками.

Покончив с водными процедурами, я облачилась в лёгкий сатиновый халат, положила в карман янтарный кулон и кожаный браслет с часами, собрала в охапку одежду и покинула ванную. До двери в мою комнату было шагов пять, но на втором машинка перестала стучать, а на четвёртом моего плеча коснулась горячая ладонь. Я обернулась и увидела Леонара. Такой ласковый взгляд, такой чувственный голос.

– Эми… – начал было он.

И тут внутри всё оборвалось

– Не называй меня так.

"Куколка Эми" – так называл меня Леон, даже после нашего разрыва, когда приходил ко мне в дом мод и просил прощения. А я не смогла простить. Ни его, ни родителей, ни себя. И зачем я снова это вспоминаю?

– Эмеран, может, останешься?

Останусь? Где? В номере, куда меня и поселили? Ах, в этой самой комнате. С чего бы вдруг?

– Я устала, и иду спать.

– Хочешь, я сделаю тебе расслабляющий массаж?

– Нет, я хочу, чтобы минут через пятнадцать ты больше не работал за машинкой. Мне нужно выспаться. Тебе, кстати, тоже. Завтра нам ехать к послу. Опять будет суета, нервотрёпка, весь день на ногах, да ещё с аппаратурой.

– Это такое наказание? – внезапно посуровел Леонар. – Но ты же сама упрямилась и не хотела, чтобы я тебе помогал.

– А ты хотел снимки города. Получишь их почтой в редакции.

Всё, больше с ним спорить я не собиралась, поэтому зашла в свою комнату и закрыла дверь на защёлку. Одежду кинула на стул, украшения вынула из кармана и положила на тумбу, а сама сдвинула балдахин и нырнула под тонкое одеяло.

Что Леонар о себе возомнил? Что, живя с ним в одном номере, я по умолчанию обязана с ним спать? По-моему, две кровати в разных комнатах здесь поставлены не для этого. Какой ещё расслабляющий массаж? И что за обиды? Устроил испытание моей физической и моральной выдержке, вот и получил результат – уже большой мальчик, должен понимать причинно-следственную связь. Да и без усталости я не согласна прыгать в койку к человеку, которого мало знаю. Хоть бы поухаживал для начала. Все мои прежние мужчины именно так и делали. Хотя, они не были людьми из творческой богемы, так что, видимо, от Адриэна Леонара я слишком много хочу. Вернее, ничего я от него не хочу вовсе.

Хотя… если бы в данный момент остро стоял вопрос о наследнике рода Бланмартелей, Леонар вполне бы сгодился на роль отца будущего герцога Бланшарского. Стоп, рано мне о таком думать. Ребёнок от Леонара, может быть, получился бы и красивый, но обременение в виде новоиспеченного папаши, который может потребовать брак, а потом и содержание, мне всё равно не нужно. Придётся подбирать кандидата в любовники тщательнее, чтобы в нужный момент он исчез из моей жизни и на горизонте больше не появлялся.

За окном шумел ветер и река. Я встала, чтобы закрыть фрамугу, и замерла. Внизу по дороге ехал приметный спортивный автомобиль. Точь-в-точь как тот, что я сегодня видела возле дворца губернатора. Автомобиль завернул на мост, проехал его и остановился у ворот "весёлого квартала". Секундное ожидание и автомобиль заехал внутрь. Прекрасно, теперь я точно знаю, что губернатор коротает ночи вовсе не со своей красавицей-женой. Но ничего, расплата за женские слёзы его неминуемо настигнет, уж я-то об этом позабочусь. Главное, не потерять вверенный мне Гилелой браслет.

Глава 8

Рано утром меня разбудила суета в соседней комнате: это Рин Реншу пожаловал в номер, чтобы сообщить, что наши планы меняются. Никакой встречи с аконийским послом сегодня не будет, мы должны срочно собрать вещи и ехать к речному порту. Пароход уже ждёт нас, чтобы отправиться на недельную обзорную прогулку по реке Палай.

– Почему вдруг река? – недоумевал Леонар. – Я думал, мы поедем по железной дороге в Мантанг. Мне ведь об этой самой дороге и нужно написать статью.

– Ну что вы, – заверил его Рин Реншу, – дорога Мантанг-Синтан почти построена, там вы не увидите ничего интересного. А вот если мы поднимемся вверх по реке Палай, то увидим небольшой город Шангути, куда из столицы будет проложена другая железнодорожная ветка. Там вы встретите строителей, инженеров, рабочих. С ними у вас получится хороший репортаж, намного лучше, чем если бы вы поехали в Мантанг.

Странное предложение – делать репортаж о железной дороге, так по ней и не проехав. Но Леонар не стал спорить, и уже через час втроём мы были на борту тихоходной ржавой посудины, видимо, проданной королевским речным флотом за бесценок.

Полдня я наблюдала из каюты, как одни зеленые холмы сменяют другие. Изредка в поле зрения попадали поля, оросительные каналы и полусогнувшиеся крестьяне с пашущими волами.

Потом показалась деревушка, и я вышла на палубу. Морская прохлада до этих мест не долетала. Усиливающийся зной и назойливые насекомые отчаянно мешали сосредоточиться на работе, но я всё же запечатлела, как дома на сваях возвышаются над водой, а люди в гнилых лодках пытаются подплыть к пароходу, чтобы продать нам рыбу, фрукты и резные безделушки.

Отчего-то останавливаться возле этой деревни мы не стали, Рин Реншу сказал, там нет ничего примечательного. А по-моему, кто-то дал указание демонстрировать заезжим журналистам только положительные примеры модернизации. А в той деревне таких слов, наверняка и не слышали никогда.

Ближе к вечеру пароход добрался до небольшого города Шангути. Женщины-лодочницы переправили нас на берег, а дальше нас ждал визит в дом начальника железнодорожной станции, где вовсю громыхал праздник по случаю дня рождения хозяйки дома.

Портвейн и херес лились рекой. Стол был полон мясных блюд и фруктов. Чуть ли не целые туши жареных быков, баранов, поросят и уток стояли на столе. Из развлечений были только разговоры гостей в зале, бильярд на веранде и импровизированный концерт.

Нас здесь не ждали, но гнать не стали, напротив, пригласили к столу. Узнав, что Леонар журналист, к нему то и дело подходили мужчины, чтобы рассказать хоть что-нибудь, по их мнению, важное о Чахучане:

– Здешние сарпальцы, просто дикари, – вещал клерк из судоходной компании. – В прошлом месяце пришлось мне идти через их рынок, а там прямо между прилавков лежит дохлая лошадь, уже смердит. Я спрашиваю торговца, почему не уберут мертвечину, а он мне на полном серьёзе отвечает: я скоро свежевать, ты – покупать, а жена твой много вари суп, жарь тефтелька. Прямо так и сказал! Всё, больше я на их рынок ни ногой, особенно в мясной ряд.

– Это ещё цветочки, – поддержал его капитан из охранного отряда. – Вот у нас в прошлом году помер конь. Так мы его зарыли за казармами, а ночью часовые видели, как к тому месту пришли сарпальцы, отрыли тушу и утащили с собой. Едят они мертвечину, и хоть бы что. Мяса-то в Чахучане маловато бегает. Разве что дикое в лесах и горах.