Не скучайте, ваше величество! (СИ) - Лебедева Ива

Мы работали на пирсе уже почти месяц. Все шло так хорошо, что какая-то темная и вечно настороженная часть меня недобро подбиралась, словно готовясь к прыжку: слишком оно гладко как-то, слишком… или нет? Или все нормальные люди так живут, а я просто забыла, пока меня швыряло из мира в мир, из принцессы в поваренка, из поваренка в труп и дальше по воле волн?

Понятно, что совсем без проблем не обошлось. Я даже ежилась, помнится, представляя, что со мной сделали бы конкурентки, не будь я «под юбкой» у Берты. И так, в общем, пришлось пережить несколько неприятных моментов, когда по пути домой меня с моим выводком утят и большим гусаком-братцем попытались прижать в одном из темных переулков.

Что характерно, воевать пришли не только тетеньки, но, судя по всему, и их дяденьки. И нацелены они были не столько на нас самих, сколько на нашу тележку. Я не успела понять, хотят ее разбить к брюквам или злостно утащить, чтобы разобрать по кирпичику и вызнать какой-нибудь секрет.

В любом случае все кончилось раньше, чем я это узнала: нас попытались окружить и прижать к забору, и прячущиеся за мою юбку девчонки никого из нападающих не смутили. Но вдруг что-то произошло, и в темноте я не сразу сообразила, почему один из мужиков на правом фланге тонко взвизгнул и упал на одно колено.

— Прочь пошли. — Совершенно спокойный и, что неожиданно, женский голос из темноты прозвучал так, что не только нападавшие ломанулись в другую от него сторону, но и я с Кроном, тележкой и утятами едва не драпанула вслед за ними.

Ну очень жутко сделалось.

А из темноты в луч лунного света вышла всего лишь невысокая пухленькая фигурка в каком-то непривычно по этим временам облегающем костюме. Женщина хмыкнула, глядя вслед супостатам, и повернулась ко мне.

— На зуб попробовали. Больше не сунутся, — коротко сказала она, и я наконец узнала горничную Берты.

Да уж, очень… непростая тетенька. Что ее связывает с торговкой фастфудом, пусть даже и достаточно крупной?

Впрочем, не мое дело. Главное — защита семьи действительно работает, а не остается на словах ради вытрясания «налога», как я привыкла в прошлой жизни.

Ну и, собственно, все. Несколько раз полаяться с другими семьями — так это вообще не вопрос. Мне в целом показалось, что такие словесные перепалки — своего рода традиция и наши девы участвуют в них не без удовольствия. А что? Такой шикарный случай поорать, пообзываться и, как ни странно, похохотать — отлично снимает стресс.

Я в самый первый раз больше слушала, хотя понятно было, что наезд как раз на меня. Но тягаться с виртуозами уличной перебранки без подготовки — увольте. И я уступила поле битвы Уме, Фриде и другим сестрицам, ограничившись парочкой едких фраз в самом начале.

А сама смотрела и слушала, выявляя неписаные правила таких поединков, основные темы, привычные здешним торговкам обороты речи, способы вывести противниц из себя и — что тоже важно — реакцию публики на весь этот цирк.

А как же! Да на такое представление — скандал в курятнике — сбегались посмотреть и послушать не только праздные зеваки и морячки с ближайших судов, но и люди посолиднее, посерьезнее и побогаче.

И вот во время одного такого представления я и поймала чей-то пристальный взгляд в спину. К сожалению, определить его владельца было никак: толпа стояла плотно, укрыться в ней мог кто угодно, хоть брюссельский дракон с капустой на голове, никто в толкотне не обратил бы на него внимания.

С тех пор нет-нет да и передергивало от странного ощущения чужого внимания. И на пирсе, и, что хуже, по дороге домой.

А теперь еще и Король беспокоится.

Точно нельзя детей оставлять одних.

Глава 24

— Сегодня большие гуляния, не забыла втрое приготовить? — напомнила мне Ума, споро раскладывая по своему прилавку свежую утреннюю выпечку.

Мы как раз только-только расположились на своем обычном месте, и Крон натянул тент не только над тележкой с печью, но и на дополнительные жерди, которые сам и вытесал, сам и придумал, как сложить и разложить, — братец у нас мужик башковитый. Благодаря ему уже третий день в тени не только мое рабочее место, но и некоторое пространство позади прилавка, где возятся дети, когда я не отпускаю их бегать по пирсу со стайкой таких же пострелят.

— Забудешь тут. — Я вздохнула, потерев поясницу: до того, как Крон принес мне в ладошках новости про озабоченного Короля, я всю ночь сидела над ведром с осьминогами и собственноручно чистила морских гадов, потому что детей разогнала по кроватям в положенное время. Яню рано утром в море, потому что праздничные гуляния продлятся три дня. Так что даже с двумя помощниками, которым Крон выстругал по корытцу, пацану ловить и ловить, чтобы хватило. А мне — чистить и чистить, варить и отбивать не покладая рук. Впереди еще две бессонные ночи.

Но оно того стоит. Сестрицы на пирсе возбужденно потирают руки и подсчитывают будущие барыши: праздник середины лета — один из основных в Картахелии, эти три дня полгода кормят, что называется. С денег, заработанных на гуляющей толпе, сестры закупают запасы на зиму, планируют крупные траты в хозяйстве, выплачивают сделанные в течение года долги, если они накопились, и так далее.

Короче говоря, лучше несколько ночей не спать, чем пролететь мимо заработка. А нам в хозяйстве деньги очень даже пригодятся.

Крышу надо менять, сколько Крон ни возился с тростником и стропилами — все равно протекает. Летом не страшно, но, когда затянут осенние ливни — а в Картахелии сезон дождей длится со второго месяца осени и до самой середины зимы, — нам придется туго. Дети вон до сих пор вздрагивают, вспоминая свой первый дождливый сезон после смерти родителей. А ведь тогда крыша еще не настолько прогнила. Как только не заболели.

Ладно еще старшие, они покрепче, но как эти двое вытянули двухлетнюю Сиону, когда она даже теперь, питаясь более чем щедро, умудряется оставаться тихим прозрачным эльфенком? Да я ж каждый раз пугаюсь, что ее вот сию секунду сдует с пирса в воду особенно резким порывом ветра, и все время ловлю себя на том, что краем глаза отслеживаю белобрысую макушку в толпе другой мелочи, когда они стайкой воробушков носятся вдоль причалов. Это еще удобно, что мои такие светлые и их сразу видно.

Сегодня, кстати, я девиц не пустила бегать с остальными: толпа на пирсе была такая густая и плотная, что даже шуструю мелочь легче легкого потерять или затоптать. Остальные сестры из тех, кто в обычные дни брал детей на работу и отпускал веселиться в компании сверстников, сегодня тоже придержали отпрысков возле юбки.

За примерное поведение и помощь детям были обещаны праздничные сладости, представление местного кукольного театра, с которым приехали на пирс странствующие комедианты, и царица праздника — деревянная карусель, которую установили на площади у начала пирсов. Внутри расписной, хотя и слегка облезлой от времени конструкции меланхолично ходили по кругу два осла и один явно тоскующий без опохмела мужик-погонщик. Их крутящий момент как-то хитро передавался на платформу с лошадками и верховыми рыбами, которые не только ездили по кругу, но еще и плавно покачивались в процессе, вызывая счастливый визг не только у малышни, но и у вполне взрослых посетителей. У тех, кого не укачало. Зелененьких и окосевших регулярно относили в сторонку и сажали на лавочку отдышаться два служителя в увитой канителью красной униформе. Я так поняла, что карусель была собственностью города и выдавалась простому народу по большим праздникам в качестве самой главной достопримечательности.

Неизбалованные тут люди, и в этом есть своя прелесть.

— Ох, сегодня надо было принарядиться получше, — со смешком заметила мне Фрида, едва переводя дух между двумя шумными и охочими до пива компаниями моряков. — Середина лета — праздник для всех. В толпе можно себе не только шкипера присмотреть, но, глядишь, и птицу покрупнее.