Секундо. Книга 1 (СИ) - Герцик Татьяна Ивановна

Она замерла. Называть короля на «ты» дозволялось только его родителям и законной супруге.

— Для меня это огромная честь, — с трудом выговорила она, не зная, как должно себя вести в объятиях короля. Вбитые с детства правила этикета в этом случае помочь не могли. Там ничего не было сказано про этот случай. Назвать короля просто Лераном и говорить ему «ты» представлялось совершенно невозможным.

Он рассмеялся и погладил ее по голове, как маленькую девочку.

— Ты такая скованная. И застенчивая. — Тихо признался, прижимая ее еще крепче: — Ты мне понравилась сразу, еще тогда, когда посмотрела на меня так, как ни одна из женщин не смотрела, с восторгом, будто я, по меньшей мере, красавец. — И с досадой уточнил: — От меня всегда всем что-то было надо, особенно женщинам, поэтому твой взгляд тронул меня до глубины души. Но потом, когда я специально пришел к королеве, чтоб посмотреть на тебя, ты стала такой зажатой, словно я тебя чем-то обидел. Чем? — он требовательно посмотрел на девушку, и та вмиг вспомнила, кто перед ней.

— Я узнала, что вы король, — голос стал похож на жалкий лепет.

Он нахмурился и закончил за нее:

— И решила, что я недоступен. Что ж, в то время так оно и было. Я бы никогда не подставил тебя под удар мстительной Геральды. Да и кроме нее есть немало завистниц. Но я сегодня же отправлю их всех восвояси. Ты будешь для меня единственной, как я и обещал. И говори мне «ты». — Он отпустил ее и сказал: — Поцелуй меня?

Это было больше похоже на приказ, чем на просьбу. Роветта зачем-то оправила подол юбки и, приподнявшись на цыпочки, неловко ткнулась в его губы. Он обнял ее за талию и поцеловал сам. Оторвавшись, со смехом сказал:

— Да, учить мне тебя придется многому. И это очень, очень приятно. Наверное, это самое большое наслаждение на этом свете.

Она недоверчиво посмотрела ему в глаза. Он ответил ей теплым искренним взглядом.

В дверь раздался осторожный стук. Леран с неудовольствием оторвался от нее и сказал:

— Прости меня, дорогая. Если б я мог, я б несколько дней провел только с тобой, но не получается. Слишком много дел. Занимай розовые покои рядом с моими. Они пустуют. И вели разобрать свои вещи. Их у тебя немного, я знаю. Но отныне в твоем распоряжении вся прислуга дворца. Ты будешь исполнять обязанности королевы, твое воспитание это позволяет.

Он громко разрешил «войдите!», и появился секретарь с листом гербовой бумаги. Леран быстро пробежал его глазами и подписал.

— Это указ о возведении твоего отца в герцогское достоинство. Теперь ты дочь герцога. — Он передал подписанную бумагу секретарю: — Передайте ее новому герцогу. И зовите королевский совет, нужно обсудить, как поступить с приданым покойной королевы. Мне оно не нужно.

Роветта ушла в свои новые покои, где уже растерянно стояла камеристка с баулами. Едва в комнату вошла ее госпожа, Джасинта нарочито низко поклонилась, что получилось у нее на редкость издевательски.

И без того выведенная из себя неожиданным признанием короля, Роветта взорвалась:

— Если тебе не нравится мне служить, я заменю тебя на более расторопную особу! — в ее голосе зазвенели слезы, но она гордо продолжила: — И не надо смотреть на меня с таким презрением!

Служанка опешила. Ее обычно спокойная госпожа никогда не говорила с ней таким тоном. Поспешила оправдаться:

— Что вы, что вы! Я ничего дурного и в мыслях не держала. Просто я теперь не знаю, как себя с вами вести. Вы стали такой важной дамой…

Роветта резко выдохнула. Неужто она ошиблась? Это было бы хорошо. Девушка не хотела видеть рядом с собой новые лица. Как бы ни была языкаста Джасинта, но она служила ей с самого детства и показала, что достойна доверия.

— Хорошо, извини. Теперь мы будем жить здесь.

— Здесь замечательно! — с преувеличенным восторгом камеристка распахнула одну из дверей. Можно посмотреть, что здесь есть?

— Посмотрим вместе. Я тоже здесь впервые.

Они обошли восемь обставленных в одном духе помещений, просторных, с множеством окон, делающих их светлыми и смягчающими излишнюю, на вкус Роветты, роскошь.

— Здесь гораздо лучше, чем в ваших комнатах в родном замке, — теперь уже с настоящим воодушевлением заметила Джасинта. — А где буду жить я? Здесь все рассчитано на знатную даму, а не на служанку.

Роветта этого не знала. Пожав плечами, позвонила в висевшую у входа сонетку, даже не надеясь, что кто-то придет на вызов. Но дверь тут же открылась, и появился личный мажордом его величества.

Оказалось, что комнаты рядом с розовыми покоями предназначены для прислуги. И не только для камеристки. Официальной фаворитке короля были положены три камеристки, четыре горничных и еще уйма разного народа вроде кучеров, конюхов и стражников.

Привыкшая обслуживать госпожу одна, Джасинта скукожилась, узнав, что таких, как она, будет множество, но быстро воспрянула духом, услышав от своей госпожи, что все остальные отдаются под ее начало. Почувствовав себя очень значимой персоной, она выбрала две большие сообщающиеся между собой комнаты и принялась устраиваться в них.

Ужинала Роветта вдвоем с королем в его личной трапезной. Объявленный официальный траур по королеве не дозволял шумные сборища, поэтому все ужинали в своих покоях, не собираясь вместе.

Усадив Роветту рядом с собой, Леран трогательно ухаживал за ней, то и дело целуя ее тонкие пальчики, и многозначительно улыбался, глядя в голубые глаза.

Эту ночь она впервые провела в королевской опочивальне. Где-то внизу, в подземелье, стыло в ожидании похорон мертвое тело королевы, а ее здравствующий супруг, которому полагалось бдеть у ее тела, предавался блуду с новой фавориткой.

Роветта осознавала, что это кощунственно, но противоречить любимому не хотела. Ее больше не волновало чужое мнение. Она тоже, как и король, не хотела больше ждать.

На следующий день Геральду похоронили торопливо, закопав на кладбище, где покоились простые члены королевской семьи, а вовсе не в главном некрополе Северстана, где ей полагалось бы лежать, как жене короля и матери будущего короля; не отдав и половину почестей, что полагались ей по сану.

Никто не возражал. Даже ее родной брат, герцог Мальорский, понимал, что сестра, отравившаяся ядом, приготовленным ей для собственного супруга, стала изгоем в королевской семье, и требовать для нее королевских почестей он не вправе.

Единственное, что он сделал — пользуясь тем, что Леран был слишком занят новой фавориткой, увез в родовой замок наследного принца, своего племянника, малолетнего Торрена.

Через месяц в столицу прибыла новоиспеченная герцогиня Аметти. Поселившись в подаренном королем роду Аметти роскошном доме неподалеку от королевского дворца, она послала к дочери слугу с требованием навестить ее как можно быстрее.

Но король запретил Роветте покидать свои покои — она могла понадобиться ему в любую минуту. Для чего, понимали все, поэтому при встрече с ней придворные отворачивались и подловато хихикали, уверенные, что и эта королевская блажь ненадолго. Девушка терпела молча, не жалуясь королю.

Герцогине пришлось приехать к дочери самой. Та встретила ее не в покоях официальной фаворитки, а в одной из личных комнат короля. Посмотрев на утомленное лицо дочери, герцогиня горестно вздохнула.

— Он тебя просто заездил, моя дорогая! — откровенно сказала она, вызвав у дочери прилив смущения и гнева одновременно. — И не сердись! Кто тебе еще об этом скажет, как не родная мать? Я понимаю, что выбора у тебя не было, королю не отказывают, но почему ты не уехала сразу, как получила мою просьбу?

Роветта уселась на краешек кресла напротив матери и пожала плечами.

— Не успела. Сначала отравление королевы, потом Леран приказал мне остаться. Ты недовольна, что я стала фавориткой?

Герцогиня недовольно фыркнула, озадаченная столь бесцеремонным вопросом обычно стеснительной дочери.

— Если бы не пожалованный королем наследственный герцогский титул, то была бы. Но теперь молчит даже отец. Ему нравится быть герцогом. К тому же к титулу полагаются весьма богатые имения, что для нашего отнюдь не роскошествующего рода очень важно. — Она с удовольствием погладила свое платье из драгоценного бархата, расшитого золотой канителью. — По этому моему наряду сразу видно, как изменилось наше положение. Немного помолчав, грустно добавила: — Конечно, приятнее было бы видеть тебя законной супругой короля, но все мы понимаем, что это невозможно. К королевскому роду наш, хотя и древний, род никакого отношения не имеет. Порой мне кажется, что мы тебя продали. Хотя, между нами, я уверена, что Леран куда лучше элдормена Ветте. Элдормен мне всегда не нравился, я его даже побаиваюсь.