Сломанная игрушка (СИ) - Снежная Екатерина
— Что будешь есть, птичка? — поинтересовался он поглядывая на меня с хитрой усмешкой, — есть грибной суп, жареная картошка с мясом, оладышки и компот. Будешь все?
Я немного неуверенно кивнула. По виду повара было понятно, что отказаться у меня вряд ли получится. Мне на поднос сгрузили несколько тарелок, я взяла его в руки и неуверенно оглянулась. Мужчины по-прежнему смотрели на меня и в зале царило напряженное молчание. Я замерла у стойки не зная куда пойти. Три длинные стола за которыми было несколько свободных мест. Вот только садиться рядом с незнакомыми мужчинами мне вовсе не хотелось. И тут я увидела небольшой одинокий, но, самое главное, пустой столик в самом углу. И, приняв решение, поспешила к нему, чувствуя как в спину упираются тяжелый взгляды. Я скользнула за стол, стараясь не оглядываться, и начала торопливо есть. И все равно не успела, потому что когда с мясом и картошкой было покончено, в, по-прежнему стоящей вокруг тишине, хлопнула входная дверь и по полу, отражаясь в моих ушах, прогрохотали тяжелые шаги, а возле меня остановился комендант. Я подняла на него глаза и инстинктивно качнулась назад, встретившись с горящим яростью взглядом. А потом мужчина отодвинул соседний стул и опустился напротив, явно демонстрируя желание пообщаться. У меня такого желания не было, но и избежать нелегкого разговора, очевидно, не получится. Так что я, с некоторым сожалением, отложила надкушенный оладышек и выпрямилась на стуле, ожидая вопросов. Из-за остальных столов торопливо вставали и выходили прочь остальные мужчины.
— Поговорим? — начал комендант, и не смотря на то, что это был вопрос, отрицательного ответа он бы, очевидно, не принял. Поэтому я только молча кивнула. Мужчина меня пугал. Пугал, в первую очередь, тем, что именно от него зависела дальнейшая судьба Стэна. И это означало, что мне нужно быть очень-очень осторожной в своих словах.
— Мы с твоим, — мужчина бросил на меня внимательный взгляд, — … мужчиной договорились, что он расскажет мне все, что ему известно о судьбе моей внучке а я, в свою очередь, отпущу вас на все четыре стороны. Но сейчас он без сознания и пока не может говорить. Поэтому, я очень надеюсь, что ты окажешься достаточно благоразумной, чтобы ответить на мои вопросы.
Я лишь молча закусила губу. Если он говорит правду и действительно отпустит нас, то почему же Стэн не рассказал ему ничего о Лийке? Или рассказал?
— А что вы уже знаете? — я в своей жизни почти не общалась с мужчинами, если, конечно, не считать сторожа в приюте. Потом были солдаты, что везли нас к волкам и сами волки. И сейчас, когда между мной и военным была лишь мнимая преграда из маленького столика, мне стало страшно. Потому что человек, сидящий напротив, прямо-таки олицетворял собой слово "опасность".
— Сказал что мою внучку взял себе волк и она беременна, — мужчина с трудом сглотнул и разжал сведенные в кулаки пальцы, — но этого недостаточно! Я! Хочу! Знать! Больше!
— Лия, — я судорожно прокручивала в голове разные варианты разговора. Стэн не сказал, что она за мужем за его братом, значит и мне нельзя. А что можно? — Действительно вошла в дом одного из волков, но не рабыней, как я или другие девчонки, а женой. — Я подняла глаза и успела увидеть как медленно, словно не веря в услышанное, выдыхает сидящий напротив мужчина, как разглаживаются горькие морщинки на его лице, — она свободна, хозяйка в своем доме и муж относится к ней с уважением и любовью. Мы виделись несколько раз за это время. Она очень радуется своей беременности, — и добавила, видя что мне не верят, — у Лийки все хорошо, правда. Ей повезло, в отличие от всех остальных.
Снова вспомнился Норман на берегу реки. Его, руки, мучающие мое тело, его слова, ранящие мою душу и я внезапно и горько позавидовала Лийке. Потому что, у нее не было ничего того, через что пришлось пройти остальным. Да, я не помнила что со мной делали, но то ощущение безотчетного ужаса, что появлялось во мне рядом с мужчинами не могло возникнуть просто так. И внезапно, но очень отчетливо я поняла, что точно так же и мне завидовали другие девчонки. Потому что у меня был мужчина, который любил и ценил меня. Оберегал меня, готов был ради меня почти на все, даже отпустить. Так же как и у Лии. А вот у всех остальных — не было. И уже никогда не будет. Очнулась я от своих размышлений от того, что меня потрясли за плечо.
— Ты слышишь? — повторил мужчина, — Я хочу увидеть свою внучку, как это можно устроить?
Я лишь пожала плечами. Эрика, брата Стэна, я видела всего несколько раз, но не понять, что договориться с ним будет непросто, было невозможно. Особенно, когда речь шла о его жене и ее безопасности.
— Думаю вам лучше поговорить об этом со Стэном, — и видя что мужчина гневно поджимает губы, торопливо добавила, — я правда не знаю! Во время пребывания у оборотней я почти не выходила на улицу. И со мной не особо разговаривали! Если кто и сможет вам помочь, то только Стэн! Правда!
Очевидно, мне поверили, потому что мужчина встал и, холодно попрощавшись, покинул столовую. А я торопливо сунула в рот остаток оладышки и, торопливо поблагодарив за обед, побежала в лазарет. На сердце было неспокойно.
ГЛАВА 14
Вот только добраться без происшествий не получилось. Потому что, стоило мне свернуть на тропинку к лазарету, как из-за ближайшего дерева, заставив меня охнуть и отшатнуться, неожиданно вышел молодой парень в военной форме. Я замерла, настороженно изучая перекрывшего мне дорогу мужчину. Он тоже задумчиво молчал, внимательно вглядываясь в мое лицо, а потом неожиданно сделал ко мне еще один шаг и протянул мне спрятанный за спиной букетик из полевых цветов и ярких листьев. Я с недоумением посмотрела на его руку, сжимающую букет, перевела взгляд на простое, но донельзя серьезное лицо и, чего-то испугавшись, спрятала руки за спину.
— Это тебе, — смутился парень и подошел уже совсем близко, нависая над замершей на тропинке мной, — возьми пожалуйста!
— С-спасибо, — горло перехвалило то ли от страха, то ли от смущения. Цветы мне дарили впервые в моей такой недолгой жизни. И этот простой жест внимания оказался неожиданно приятным. Я уже хотела было протянуть руку, но тут вспомнила про Стэна, и как Лийка, тяжело вздыхая и с трудом сдерживая слезы, рассказывала о приступе ревности ее волка, совершенно потерявшего голову от запаха другого мужчины, и поняла, что не нужен мне этот букетик, и внимание незнакомого мне парня не нужно тоже. Потому что у меня уже есть мой волк и у нас и так достаточно проблем, чтобы создавать новые.
— Извини, я не могу его взять, — я опустила глаза и попыталась обойти парня по травке, росшей на обочине тропинки.
— Но почему? — растерялся воин, внимательно следя за моими движениями. И, словно бы выжидая удобный момент для того, чтобы снова перекрыть мне дорогу.
— Потому что моему мужчине это не понравится, — честно ответила я и, наконец, обойдя неожиданное препятствие, поспешила к входу в лазарет, взбежала по широким ступеням и, прикрыв за собой дверь, с облегчением выдохнула. Потому что всю оставшуюся дорогу меня не оставляло ощущение прикованного к моей спине тяжелого взгляда.
В палате было тихо. Лекарь, увидев меня, молча встал и ушел по своим лекарским делам а я, уже привычно, устроилась на полу рядом с кроватью Стэна. И не видела, не могла видеть, как в окошке возник силуэт человека, который внимательно осмотрел то, что происходит в палате и, с трудом сдержав ругательство, растворился. И уж точно я никак не могла ожидать, что когда я выйду на улицу, собираясь на ужин, меня, прямо у крыльца, будут ждать, на этот раз уже трое мужчин.
Я остановилась на крыльце, посмотрела как-то слишком дружно качнувшихся ко мне парней и, резко развернувшись, заскочила обратно. Нет уж! Чем идти в столовую под таким конвоем, лучше вообще остаться голодной! Живот протестующе забурчал, но я, не обращая на него внимание, вернулась в палату. Стэн сегодня приходил в себя совсем не на долго и смог лишь выпить немного отвара и, выслушать мой пересказ разговора в столовой и взять с меня обещание больше ничего не рассказывать коменданту о жизни в волчьей стае, а потом глаза его закрылись и он уснул. Правда лекарь, заглянувший к нему чуть позже, сказал что это — хороший знак и посоветовал мне пойти поужинать и отдохнуть, потому что кризис, очевидно, миновал и жизни мужчины уже ничего не угрожало.
