Последняя любовь великого дракона (СИ) - Гусарова Александра
— Шура, помоги! — с этими словами он скрылся обратно. Я наклонилась, пытаясь понять, в чем нужна моя помощь, и увидела, что свин, пыхтя, толкает какую-то ржавую кастрюльку.
— Дорогая, у меня нет рук! Я же просил помочь! — возмутился, встретив мой взгляд, которым я оценивала остановку за забором. Я очнулась, просунула руку в щель и уцепила кастрюлю за полусгнившую ручку. Она неприятно врезалась в мои пальцы, но все же поддалась. Вслед за находкой под забором пролез питомец. Его пятачок был весь вывожен в земле.
— Не открывай! — коротко скомандовал Петр. — А то развалится, унести не сможем.
— А что там? — уточнила я. Сомневаться в его сообразительности не имело смысла, он еще ни разу меня не разочаровал.
- Точно не золото и бриллианты. Думаю, что серебро. На первое время должно хватить.
Три литра серебра? Я, конечно, законопослушная гражданка и про 25 % государству или государство мне помню. Но это же про исторические ценности, правда? Кастрюлька оказалась полностью забита рублями начала ХХ века. Петруша, оказывается, в интернете уже нашел места, где это можно сбыть. Зря я его копытца недооценила! И к концу недели у меня на карточке появилось 100 тысяч полновесных российских рублей. И теперь каждый вечер после работы я заходила на мини рынок возле моего дома и покупала по три килограмма говядины, которую маленький свин заглатывал в один присест прямо в сыром виде. От свинины он отказался, как сказал по соображениям этики.
***
Время не умеет тормозить. Оно бежит, не останавливаясь. Прошел целый месяц, а я даже не заметила как. Поросенок сильно подрос. И на мини-пига теперь не тянул. Скорее на такую хорошую свинюшку, которую обманом продали незадачливому владельцу.
Однажды перед пробежкой мы встретились на лестнице с вездесущей соседкой. Галина Николаевна критически оглядела Петрушу, вопросительно вздернула тонко выщипанную бровь и уточнила:
— Еще не кастрировали? И чего только ждете. Он же скоро в хряка превратиться и станет агрессивным!
— Ветврачи говорят, что до полугода нельзя! Негативно скажется на развитии, — тут же возразила я, заступаясь за питомца.
— Да он уже и так более чем развит! — ее взгляд недвусмысленно скользнул ему под хвост. — Вон какие тестикулы отрастил!
И пока я соображала, что такое «тестикулы» и какое отношение они имеют к Петру, соседка с важностью королевы удалилась.
— И противная же баба! — фыркнул поросенок. А затем начал как-то странно извиваться и пытаться сворачиваться клубком.
— Петь, ты чего это делаешь? — не удержалась от вопроса я. Уж очень странные телодвижения он вытворял.
— Тестикулы пытаюсь разглядеть! — хрюкнул он. — Только тело свиньи для этого не предназначено.
В моем мозгу наконец-то проснулись зачатки анатомии, которые были заложены где-то во времена между биологией в школе и изучения сайтов в интернете, когда все подростки пытаются найти информацию по запретным темам.
— Если ты так хочешь туда заглянуть, — я также как и Галина Николаевна указала ему под хвост глазами, воспользуйся зеркалом в нашей квартире. А сейчас пошли бегать, а то я на работу опоздаю.
Только неприятные встречи на сегодня этим не закончились. Не успела я переступить порог своего кабинета, как тут же нарисовался Матвеев. Он плотно прикрыл двери и без приглашения прошел внутрь, остановившись у моего стола, нависая всей своей тушей сверху.
— Шурочка, я десять минут назад имел беседу с Григорием Ивановичем! — похотливая улыбка на его губах не обещала мне ничего хорошего. — И узнал много интересного.
Внутри меня все похолодело и оборвалось. Я поняла, что разборки с Машей Петуховой об интеллекте небезызвестного попугая и Галиной Николаевной о моем поросенке могут показаться цветочками.
— И что же там такое интересное было? — постаралась спросить как можно более равнодушно.
— О, они охальники такие с Натальей Вячеславовной очень неприлично за вольером с обезьянами целовались. Я поинтересовался, а как же отношения с тобой, завершились уже или нет!
Я мысленно застонала. Этот … даже не знаю, какой ему эпитет лучше подходит, не только сдал нас с Петрушей с потрохами, но еще, похоже, попытался с Наташкой рассорить.
— И что же вам ответил Григорий Иванович? — все-таки сочла нужным уточнить я.
— Он очень сильно удивился или сделал вид, что удивился, — усмехнулся мужчина, продолжая раздевать меня взглядом. — Наталья Вячеславовна залепила ему звонкую пощечину и убежала. Сейчас сидит, плачет в своем кабинете. А я вот стою и думаю, какой же Сбруев двуличный и лживый молодой человек!
Мне очень хотелось сказать, что он будет в десять раз лучше зама. Только я предусмотрительно промолчала, чтобы не усугублять ситуацию.
— А что вы от меня хотите, Олег Анатольевич? Я никак вникнуть не могу. Не подскажете?
— Вот решил вам, так сказать, великодушно свою защиту предложить, раз вы перестали быть любовницей Григория Ивановича. Бывших, обычно. На рабочем месте не оставляют. А я могу за вас словечко замолвить, — он прямо как сердобольная мать семейства сложил ручки на своем животике и состроил гримасу святого.
— Благодарю, Олег Анатольевич, но со своими бывшими любовниками я разберусь сама, как и с подругами, впрочем. Без вашей помощи. А сейчас, простите, мне нужно работать, — и попыталась вытолкать его из кабинета.
— М-м-м, какое служебное рвение! Я это учту на будущее, — и с этими словами старый козел покинул мой кабинет.
А мне предстояло срочно разбираться с друзьями. Но я даже не представляла, что им скажу.
Глава 9
Возможно, я поступила совершенно неправильно. Но что сделано, то сделано. Отпросилась у главного бухгалтера, ссылаясь на женское недомогание, и после обеда уехала домой.
Дома, лишь только открыла двери, меня встретил уже достаточно мощный цокот копыт по полу и смешно дергающийся пятачок питомца:
— Шура, что-то случилось? Ты чего так рано?
Еще даже не успела разуться, как он прибежал. И меня словно прорвало. Медленно сползла по стене, усевшись прямо на голый пол, обхватила руками свиную голову и заревела, выплескивая на Петра все проблемы, которые случились со мной за последнее время.
Очнулась от того, что меня обнимало что-то большое и теплое. Оказывается, я даже не заметила, как он перекинулся в дракона и теперь закутал меня в кокон из своих крыльев.
Я прижалась к широкой бархатистой груди древнего ящера, прислушиваясь к мерному стуку его большого сердца. Почему-то на задворках сознания всплыл факт, что у пресмыкающихся сердца отличаются от человеческих. Они устроены более примитивно. В силу этого их и зовут холоднокровными. Только Петр холодным не был. Его тело было горячим, даже более чем у кошек-сфинксов. А под моими ладонями была бархатистая кожа, которую хотелось гладить и гладить.
— Успокоилась, моя маленькая? — вопрос неожиданно прозвучал в моей голове. Уши его точно не улавливали.
— Успокоилась, — в последний раз всхлипнула я.
— Вот и хорошо, — снова тот же голос проник в мою голову. Я не могу сказать, что он был незнакомым. Это был привычный басок Петруши. Лишь способ его передачи был иным.
— Я слышу твои мысли? — уточнила у ящера.
— Нет, — усмехнулся он снова в моих же мозгах, — пасть дракона не предназначена для разговоров. Если же я рыкну, половина нашего дома будет стоять у дверей и требовать объяснения, что случилось. Поэтому природа наградила нас способностью передавать мыслеформы и примитивную речь.
— А есть не примитивная речь? — удивилась я.
— Есть, — мне показалось, что зубастая пасть, которая сейчас была рядом с моим лицом, расползлась в улыбке. — Например, некоторые виды заклинаний. Но это не мешает нам оборачиваться людьми и обратно.
И эта улыбка странным образом привела мои мысли в порядок. Я выбралась из кокона его уютных объятий и перебралась в комнату.
— Самое простое решение: приводи их сюда и знакомь со мной.
— И ты не возражаешь? — уточнила на всякий случай я.
