Шеррилин Кеньон - Танец с Дьяволом
Все это время Темные Охотники считали, что именно Ашерон был тем гончим псом, который выслеживал и убивал отступников.
Правду знали лишь Тени, блуждающие по земле. Сущности, лишенные души и тела, знающие лишь неутолимые голод и жажду.
Они чувствовали мир, но никто не мог ощутить их.
Зарек понимал, что это значит. Он испытывал тоже самое двадцать шесть лет своей смертной жизни.
Только в тот момент он предпочел бы мир, не подозревающий о его существовании. Всякий раз, когда окружающие понимали, что он рядом, они бросали свои дела, чтобы преумножить его мучения.
Сходили со своего пути, чтобы ранить или унизить его.
Ярость затопила Зарека, выражение глаз стало еще более резким. Охотник оглядел дом, где каждая деталь кричала о богатстве Астрид. Когда Зарек был человеком, такая женщина, как она, плюнула бы ему в лицо, лишь за то, что он перешел ей дорогу. Он был настолько ниже ее, что его избили бы, посмей он поднять на нее взгляд.
Посмотреть ей в глаза было бы равносильно смерти.
«Этот раб беспокоит вас, госпожа?»
Зарек вздрогнул от нахлынувших воспоминаний.
Когда ему было двенадцать, он все еще был достаточно глуп, чтобы поверить братьям, когда на рынке они указали ему на женщину.
— Это твоя мать, раб. Разве ты не знал? Дядя освободил ее в прошлом году.
— Почему бы тебе не подойти к ней, Зарек? Может быть, она сжалится над тобой и тоже освободит.
Слишком молодой и глупый, чтобы что-то понимать, Зарек вглядывался в женщину, которую они ему показали. У нее были такие же черные волосы, как у него, и прекрасные голубые глаза. Он никогда не видел свою мать. Никогда не знал, что она такая красивая.
Но глубоко в его душе она была даже прекраснее Венеры. Зарек представлял ее рабыней, такой же, как он сам, не смеющей пойти против воли господина. Он придумал целую историю о том, как его вырвали из ее рук после рождения. Как она плакала, умоляя вернуть его.
Как каждый день она тосковала по своему потерянному сыну.
Как его отдали безжалостному отцу, который мстительно держал ребенка подальше от ее заботливых рук.
Зарек был уверен, что она полюбит его. Все матери любят своих детей. Вот почему другие рабыни не могли ничего дать ему. Они берегли свою еду и привязанность для своих собственных детей.
Но эта женщина…она была его.
И она будет любить его.
Зарек бросился к ней, обнимая, рассказывая, кто он и как сильно любит ее, но теплого приема не получил. У этой женщины не было никакой материнской привязанности.
Мать глядела на него с отвращением и ужасом. Ее губы жестоко скривились, когда она прошипела:
— Я заплатила той шлюхе хорошие деньги за твою смерть.
Братья смеялись над ним.
Она отвергла его, и Зарек был настолько раздавлен этим, что не мог двигаться и дышать. То, что собственная мать подкупила другую рабыню, чтобы убить его, полностью опустошило мальчика.
Когда к ним приблизился солдат, чтобы спросить, не беспокоит ли ее Зарек, она безразлично произнесла: «Этот никчемный раб коснулся меня. Я хочу, чтобы его избили за это».
Даже два тысячелетия спустя ее слова эхом отдавались в ушах. А перед глазами стояло безжалостное выражение лица, когда она развернулась, оставив сына на милость солдат, с радостью исполнивших ее приказ…
«Ты ничтожен, раб. Вообще ни на что не годен. Ты недостоин даже помоев, которыми питаешься. Если нам повезет, ты сдохнешь, сохранив пищу на зиму для раба, обладающего хоть какой-то ценностью».
Зарек зарычал, когда воспоминания захватили его. Не в состоянии справиться с болью, которую они причиняли, он выпустил на волю свои силы. Все лампочки в доме разлетелись вдребезги, в камине взревело пламя, едва минуя Сашу, лежащего рядом. Со стен попадали картины.
Зарек хотел лишь остановить боль…
Астрид закричала, когда по ушам ударили незнакомые звуки.
— Саша, что происходит?
— Этот ублюдок пытался прикончить меня.
— Как?
— Он запустил огненный шар из камина прямо на мою подстилку. Черт, даже шкуру мне подпалил. Его что-то взбесило, вот он и воспользовался своими силами.
— Зарек?
Весь дом сотрясался с такой яростью, что девушка почти ожидала обрушения.
— Зарек!
Повисла абсолютная тишина.
Астрид слышала лишь стук своего сердца.
— Что происходит? — спросила она Сашу.
— Не знаю. Огонь погас, и я ничего не вижу. Тут совсем темно. Он разбил все лампочки.
— Зарек? — Снова позвала девушка.
Ответа не было. Паника возросла втрое. Зарек мог убить ее, и ни она, ни Саша не увидели бы, как Темный Охотник приближается.
Он мог сделать с ней все, что захочет. Девушка опустилась на диван.
— Почему ты спасла меня?
Астрид подпрыгнула, услышав его голос прямо у своего уха. Он был так близко, что она чувствовала его дыхание на коже.
— Ты был ранен.
— Как ты узнала, что я ранен?
— Я и не знала, пока не притащила сюда. Я…я думала, ты пьян.
— Только полная идиотка притащила бы домой незнакомца, если она слепа и живет одна. А ты мне идиоткой не кажешься.
Астрид сглотнула. Он был гораздо умнее, чем она думала. И гораздо более опасным.
— Так почему я здесь? — потребовал ответа Зарек.
— Я уже сказала.
Темный Охотник оттолкнул диван так сильно, что он проехал несколько сантиметров. Теперь он был прямо перед ней, прижимая к подушкам. Его яростная близость заставляла девушку дрожать.
— Как я попал внутрь?
— Я тащила тебя.
— Одна?
— Конечно.
— Ты не выглядишь настолько сильной.
Астрид выдохнула от ужаса. К чему он вел? Что намеревался сделать с ней?
— Я сильнее, чем кажусь.
— Докажи! — Зарек схватил ее за запястье.
Она боролась с ним несколько секунд.
— Отпусти меня.
— Почему? Я вызываю у тебя отвращение?
Саша зарычал. Громко.
Астрид прекратила вырываться и злобно взглянула туда, где, по ее мнению, должно было находиться его лицо.
— Зарек, — твердо сказала она, — ты делаешь мне больно. Отпусти.
К ее удивлению, он послушался. Темный Охотник отодвинулся очень легко, но его раздраженное присутствие все еще было весьма ощутимым. Подавляющим. Пугающим.
— Сделай одну умную вещь, принцесса, — прорычал он ей в ухо. — Держись от меня подальше.
Девушка услышала, как Зарек отходит от нее.
— Он виновен, — отрезал Саша. — Астрид, выноси приговор.
Она не могла. Пока еще нет. Несмотря на то, что Зарек пугал ее. Даже несмотря на то, что в данный момент он действительно казался неуравновешенным и ужасающим.
На самом деле он не причинил ей вреда. Всего лишь напугал, но за это не стоит приговаривать к смерти.
