Мелисса де ла Круз - Врата рая
— Давай сделаем это, — сказала Шайлер.
Ее отец был жив? Нет, это было невозможно. Она не знала много о своем отце, но она знала, что он ушел. Если он был жив, почему он никогда не пытался приехать к ней? Как кто — то мог просто позволить своему ребенку расти без отца и никогда не пытаться связаться с ней? Она выросла, одна без родителей, есть мать и отец, которых она никогда не знала. Она была плодом их большой любви, и все же их наследство было единственным ребенком, который рос в одиночестве. Она была одна в течение такого количества лет.
Не одна: у нее всегда был Оливер, она поняла. Ее человеческий проводник, ее верный компаньон. Он был с нею теперь.
Мама куда ты меня направила? Произнесла Шайлер.
СЕМНАДЦАТЬ
Мими В часовне было очень тускло, черные окна, как будто мир простирался не далее, чем пространство в ней. Мими была поймана в ловушку в изолированном мире, в Лимбо, в небытии пропасти.
— Я знал, что это была ты на станции, — сказал Кингсли. — Не говори мне, что это не ты толкнула меня. Что произошло с твоим братом?
Мими надменно отбросила волосы назад.
— Теперь мы работаем на Люцифера.
— Да, конечно, — смеялся Кингсли.
— Он хочет, чтобы чаша Грааля сделала божественный огонь, и мы хотим не дать ему это сделать.
— Мими я знал — Мими, которую ты знал, ушла, — сказала она. — Я сказала тебе забыть обо мне, и не похоже, что ты прислушился к моему совету.
— Ревнуешь, не так ли? — спросил он. — Теперь я знаю, что ты лжешь о своих чувствах ко мне.
В ответ она вытянула свой меч и столкнулась с ним.
Он сделал то же самое, размахивая своим оружием.
— Ты действительно хочешь драться со мной за это? — Он поднял свой меч против нее, и притупленный звон эхом раздался по комнате. Он сделал два шага назад с граалем в одной руке и мечом в другой.
— Хорошо, и потом, кто я такой, чтобы стоять на твоем пути. Ты всегда была хорошим спарринг — партнером.
Заставь это выглядеть реальным, подумала она. Я должена убедить его, что пошла в Темноту, чтобы сохранить любовь. Иначе…
Она качалась сначала, он встретил ее толчок с лезвием его меча, колотя ее лезвие против каменного столба. Шок отразился через сталь, пугая ее власть. Она почти потеряла оружие, но быстро смогла выкрутиться.
Кингсли предпринял шаги назад. Мими продвинулась, пересекая свое лезвие против его, повернулась так быстро, чтобы ткнуть ему грудь. Вместо того, чтобы встречать ее второй удар мечом, он качался с чашей Грааля, и она почти уронила свое оружие еще раз.
— Ты могла разрушить то, что ты хочешь забрать у меня Мими улыбнулась.
— Никаких шансов.
Она держала свой меч низко, очищая его против твердого каменного столба, когда она подняла его быстро к левой руке. Она повернула лезвие набок, поскольку он сначала сделал и напал на заднюю сторону руки. Удар послал чашку, крутящуюся из его власти, и она упала на землю с лязгом.
Кингсли взял прыжок вперед, быстрее, чем нанесение удара Мими, он пнул чашу Грааля с задней стороной ноги, посылая старую чашку, катящуюся позади него.
На мгновение он был беззащитен, и Мими провела своим мечом по его груди. Ее сталь встретила плоть, таща кровавую линию. Кингсли проворчал в боли, и она чувствовала боль в груди также от приченения ему вреда. Но ее лицо осталось безразличным.
Она сделала выпад за чашей Грааля, но Кингсли держался между нею и чашкой, окружая ее, они танцевали друг вокруг друга. Они были теперь в центре нефа. Тщательно продуманные каменные резные фигурки, которые носили в реальной церкви, казались недавно вырезанными и сияющими в потустороннем расширении. Но Мими прекратила восхищаться своей средой, когда меч Кингсли прищемил ее плечо, прорубая ее пальто.
— Ай! — раздраженно сказала она.
— Зуб за зуб. — Кингсли улыбнулся и посмотрел на глубокую рану нагруди. — Прекрати, давай остановим это. Я не видел тебя месяцы, и это — так ты преветсвуешь меня? Я скажу. Я скучал по тебе. Что произошло с тобой? Почему ты исчезала? Почему ты говорила мне оставить тебя в покое?
Объясни, что произошло — я могу помочь…
Он знает. Он знает, что я не хочу причинять ему боль. Она, возможно, сильно его ранила, но она только вызвала поверхностную рану.
Он рассматривал ее плечо точно так же. Он хотел знать, как далеко она возьмет эту шараду, как ужасно она была готова ранить его, чтобы возвратить чашу Грааля.
И это было все, потому что она сказала ему правду прежде, чем уехала. Помни, что я люблю тебя, независимо от того что происходит.
Это были её собственные слова, которые не давали ему поверить. Если только она могла бы забрать их. Было слишком опасно для него знать правду.
— Я возьму чашу Грааля, или я умру, понимаешь? — Ссказала она. — Ты должен будешь убить меня за это.
— Прекрасно, — сказал Кингсли. Он пододвинулся к ней, размахивая мечом в широкой дуге, и, зная, что его досягаемость превысит ее, сокращенную против ее туловища.
Мими шипела от боли, но прежде, чем она могла парировать, он ударил ее снова выше колена. Она отходила назад, пытаясь отдышаться. Она зажила бы, но пока боль все ещё была. Он играет со мной, она поняла, когда он ударил ее снова, и на сей раз лезвие задело ее запястье тонкой линией.
Кингсли бил ее, резал ее тысячей ударов и царапал. Он не хотел убивать ее, но он удерживает ее обороноспособность, пока она не разрушилась. Другой удар задел ее ухо, и на сей раз она не могла ограничить от освобождения острого крика боли.
Кингсли казался озадаченным.
— Тебе больно? Действительно?
Мими увидела свою возможность и достигла чаши, беря в ее руку и поднимая в триумфе. В это момент она коснулась его, часовня, исчезла вокруг них. Защитный период рассеялся.
Они стояли возле Часовни Росслина.
— Ты не можешь причинить мне боль, — сказала Мими, когда она подняла свое оружие, оно сверкало. — Ты всегда был слабаком. Смотри, как мне удалось забрать это? Люцифер смеялся бы, если бы видел тебя.
Заставь его поверить в это, заставить его ненавидеть тебя.
Она продвинулась к нему и сделала выпад в сердце.
А скорее, чем парирование, Кингсли захватил ее лезвие и обернул руку вокруг стали, позволяя ему сократиться в его ладонь. Со всей его силой он разделил меч Мими от нее, таким образом, он упал на землю, и она была вынуждена уронить его чашу. Он поднял чашу Грааля окровавленной рукой, а другой — свой меч к её лбу.
— Теперь скажи мне правду, — сказал он. — Почему ТЫ делаешь это?
