Вера Чиркова - Выбор судьбы
— Думаешь, у меня не найдется, чем полить в ответ? — едко ухмыльнулся стоящий на балконе старик.
— Мне всё равно! Но Деста оставь в покое, не нужно сапогами по больному! Мы все за них радовались… Прости, Дикий.
— Анс, не надо. Дед, ты едешь с нами или нет? Наверняка ведь тебе твои шпионы из Серого гнезда уже обо всем донесли.
— Они не шпионы… а такие же внуки, как вы, — ворчливо заявил Ольсен, поворачиваясь к ним спиной, — пока не пообедаете, никуда не поедем.
Княжичи только мрачно переглянулись и торопливо направили тэрхов к крыльцу, в спор с дедом лучше не вступать. Меньше времени зря потратишь, и сам же он будет в этом после упрекать, проверено.
— Вот и правильно, — заявил Ольсен, с усмешкой посматривая на торопливо мелькавшие ложки, затем спокойно сел напротив и начал аккуратно нарезать ветчину и копченую гусятину, — вот мяска еще пожуйте, да начинайте рассказывать мне всё, как на духу.
— В дороге расскажем, — категорично отказался Берест, — и мясо можно в дороге жевать.
— Тогда сразу спать ложитесь, — покладисто кивнул мельник, — я вас рано разбужу.
— Ольсен! — возмущенно уставились на прадеда княжичи. — Мы едем сейчас.
— Скатертью дорожка.
— А ты?
— Я выеду перед рассветом. Предпочитаю спать в собственной постели, а не на земле под стенами Цитадели.
— Ты думаешь… нас не пустят?
— Даже меня не пустят… у них ведь охраны нет. Просто колдовством своим закрывают Цитадель, и всё. Кричать и стучать бесполезно.
— Ольсен, — задумался Дикий Ястреб, — а если что-то случится? Они так и будут спокойно спать?
— Если случится нечто непредвиденное, то им сообщат те из чародеев, которые живут в окрестных городках и деревнях. Ну чего вы так уставились, только теперь начало доходить, что ваш Лайонис просто шпион Цитадели? Я вообще удивился, когда вы его из Кладеза выставили.
— Замучил своим любопытством… — проворчал Ансерт и вдруг широко зевнул. И сразу же подозрительно уставился на деда. — Ольсен! Ты чего в суп добавил?
— Ничего особого, соннички щепоть. Идите, умывайтесь и ложитесь, я зверям сам поесть дам.
— Они ели… — теперь зевнул Берест и поднялся с места. — Рыж охотился на последнем привале. Но если будешь кормить, вареных и жареных костей ему не давай.
— Это еще почему? — недовольно буркнул вслед бредущим к лестнице внукам мельник.
— Веся запретила… — донеслось с лестницы перемежающееся зевками важное пояснение.
— Темная сила, — тяжело вздохнул старик и шлепнулся назад на скамью, подождут звери, коли так.
Ну вот почему он сразу не понял, какая в ней сила таится, в этой ясноглазой девчонке? Близко бы к внукам не подпустил… хотя чего лгать самому себе? Поздно уже было не подпускать. Уже наделали делов двое упрямцев. А теперь послания шлют… А чем он поможет, сами бы подумали? Феодорис своего никогда не отдаёт.
А теперь вот и эти приехали… хорошо хоть сообразили не впятером примчаться, тут не силой и не числом брать нужно. Но думать он будет после… сейчас пора кормить зверей и спать. Он двое суток спит урывками… с тех пор, как получил сообщение, что княжичи уже в пути.
Засов на двери снова звякнул в неурочное время, и княжна невольно насторожилась. Небольшие чашки с простоквашей, наваром, а затем и с жидким супом Весе приносили строго каждый час, даже роскошные часы в виде башенки, расписанной вычурными позолоченными завитками притащили. И хотя со времени последней чашечки прошло всего полчаса, взгляд сам так и тянулся к еле плетущейся стрелке.
— Весеника, — верховный магистр стоял за дверью, не входя в комнату, — я хочу тебя пригласить… на прогулку.
Княжне очень хотелось сказать, что после заката порядочных девушек на прогулки могут приглашать только женихи, но она вовремя прикусила язычок. Во-первых, жениха у неё теперь нет, а во-вторых, чародей неспроста так упорно пытается ей кого-то показать.
Или её кому-то. И хотя всё это Веся предпочла бы сначала выяснить прямо тут, никуда не выходя, трудно было не понять: раз Феодорис приготовил сюрприз, то загодя ни за что его не откроет. Как и не станет отвечать на вопросы… а их у куницы за последние несколько часов только прибавилось.
Поэтому княжна молча встала и вышла в коридор, отметив мелькнувший в ореоле мага зелёный проблеск.
Через несколько шагов короткий, но свободный и уютный коридорчик закончился, и чародей зашагал впереди пленницы по ведущей вниз лестнице. Затем долго вел девушку по длинному проходу, более похожему своими каменными стенами и неожиданными поворотами на горный тоннель. Он был скупо освещен редкими лампами, и Веся успела внимательно рассмотреть исходящее от магистра сияние, пока они не оказались в довольно просторной комнате. Она была совершенно круглой, и в ней не было ни одного окна, зато напротив входа виднелись ступеньки к узкой дверце, усиленной массивными железными полосами с шипами. Да в четырех локтях от высокого потолка проходило кольцо внутренней галереи.
Никогда раньше Веся не заметила бы притаившихся на ней людей. Но теперь светились разноцветными бледными пятнами стоящие за драпировками чародеи, и почти у каждого основной цвет был слегка разбавлен зеленью. Несколько секунд девушка размышляла, стоит ли признаваться главе чародеев в том, что она видит спрятанную им засаду, но затем решила немного обождать. В конце концов он мог бы и сам ее спросить.
— Садись, — указал чародей Весе на стоявшие посреди комнаты кресла, и она неторопливо прошла к тому, которое было массивнее и дороже на вид. Догадываясь, что большинство гостей на её месте поступило бы наоборот. И наверняка попали бы в ловушку, хотя в окружении затаившихся чародеев нельзя считать себя в безопасности на любом месте.
— Почему ты выбрала именно то кресло? — усаживаясь на оставленный ему стул, рассеянно поинтересовался чародей.
— Если я отвечу, ты тоже должен будешь ответить, — не моргнув глазом, заявила княжна.
— Тогда не отвечай, — устало поморщился хозяин, — смотри.
Фонари вдруг начали тускнеть, и в башне сгустилась темнота, в которой только слабо светился сам Феодорис, шестеро его чародеев и, как вдруг с изумлением выяснила Весеника, она сама. Причем такого цвета, нежно сиреневого, под цвет ее глаз, не было больше ни у одного из находившихся поблизости одаренных.
Веся украдкой посматривала на свои окруженные сиянием руки и ждала вопроса, решив на несколько мгновений, будто вот это свечение и есть та новость, ради которой её сюда позвали. И тут впереди, в том месте, где была вторая дверца, возникло новое свечение, все разрастающееся в призрачное круглое оконце, и вскоре за ним стало возможно рассмотреть целую картину.
