Алисия Дэй - Освобождение Атлантиды
Джастис подвел их.
Он подвел свою семью.
Пока он слушал, варианты, стратегия и отчаянные меры циркулировали в его все еще полуодурманенном мозгу, он услышал, как она сказала это. Слова, которых он боялся. Анубиза собиралась забрать Вэна. Всех остальных она отдавала Калигуле в качестве небольшого подарка.
Закуска.
Джастис встал и хотел показаться, потом остановился и замер, когда увидел, что Анубиза держит Эрин, в то время как Вэн направил острие своего меча на свое сердце.
— Если ты хочешь от меня добровольного сотрудничества, немедленно освободи ее и поклянись, что она будет в безопасности. Или я ударю себя в сердце этим мечом, и ты не добьешься своей цели, — сказал Вэн, на его лице застыла мрачная решимость.
Джастис пошатнулся, когда вдруг осознал то, что должен был сделать. Спасти своего брата — спасти Эрин, которая, возможно, сможет излечить нерожденного наследника его второго брата — он должен принести окончательную жертву.
Хуже, он должен был заставить их поверить, что хочет сделать это.
Кислота промчалась по его венам, когда он приготовился лицом к лицу встретить вечность в пытках. Он чуть не засмеялся при этой мысли. Меньшего он не заслужил.
Большего не ожидал.
Они все еще разговаривали на полу пещеры внизу под ним. Хотя он не слышал о чем. Не мог разобрать слова. Ничего, только громкий шум в голове, пока не услышал, как богиня кровопийц излагает свое требование. Голосом с примесью крови и льда, который рассекал туман, окружающий его мозг.
— Ты добровольно принимаешь служение мне, Лорд Мститель, кровный брат Конлана? — потребовала Анубиза.
Джастис отбросил прочь горе и желчь, вызывающие тошноту, и вышел из-за скалистого выступа к самому краю. Это должно было стать представлением, которое затмит все другие.
Хорошо, что у него самое бесстрастное лицо во всей Атлантиде.
Он набрал полные легкие воздуха и обратился к ней.
— В этом ничего добровольного нет, ты, злобная сука. Ты держишь его девушку в заложницах. У него просто нет другого выбора.
Ему доставило удовольствие потрясенное выражение ее лица. Он удивил богиню. Может быть, у него один шанс на миллион остаться в живых.
Может быть.
Анубиза метнулась через пещеру, и он спрыгнул вниз, чтобы встретиться с ней. Он стоял напряженно и молча, она резко остановилась, их разделяло всего несколько дюймов. Ее горящие красные глаза стали глубокими и запылали, а потом она его обнюхала, вдыхая его запах, как зверь. Это было такое жуткое ощущение, что у него чуть кожа не слезла с тела.
— Синие волосы, — сказала она. — И все же ты пахнешь как …
— Я пахну как кровный брат Конлана и Мстителя, — произнес он, смертельно опасно улыбаясь. — Я их брат и предлагаю себя вместо Вэна.
Вэн взорвался потоком слов, но Джастис едва его услышал. Обязательство, наложенное на него с помощью магии, разрушало его, вгрызаясь в его нервные окончания. Он был проклят убивать всех, кому расскажет правду о своем рождении. Либо убьет их, либо сойдет с ума.
Он выбрал третий вариант. Жизнь с богиней вампиров. По крайней мере, он малость повеселится, прежде чем она его убьет.
Все уставились на него. Правильно. Время действовать.
Он засмеялся.
— Вы думаете, я лгу, не так ли? Драгоценные избалованные королевские принцы никогда не предполагали, что их дорогой Папочка мог согрешить с кем-то, кто не был их матерью. С кем-то кто даже не принадлежит к их виду.
Анубиза отбросила свои длинные черные волосы с лица, пристально вглядываясь в его глаза, как будто пытаясь понять, правду ли он говорит. Древние вампирские богини не выказывали эмоций. Но было что-то — всего лишь вспышка — в ее глазах, которая сказала ему, что она поверила.
— Спаривание, к которому я подтолкнула отца Конлана, принесло плоды? Ох, это слишком восхитительно! — Она откинула голову и рассмеялась, оборотни, которые были все еще живы, начали выть.
— Да, и этот восхитительный плод сейчас начнет убивать всех в этой комнате, благодаря проклятию, наложенному на мою задницу, если ты не вытащишь меня отсюда, — сказал Джастис, пытаясь придумать способ заставить ее. — Тебе был нужен доброволец? Хорошо, поверь мне, после веков необходимости подчиняться приказам моих братьев с их раздутым чувством справедливости, унаследованным вместе с положением королевских наследников, я более чем готов попробовать, каково это быть на другой стороне.
Вэн опять начал протестовать, но Джастис перебил его, затем вложил свой меч в ножны и улыбнулся Анубизе.
— Меня за него. Добровольная служба.
Затем, хотя ему потребовалось собрать всю свою храбрость, он положил руки ей на плечи, притянул к себе и поцеловал. Это был скорее вызов, чем поцелуй, она задрожала, прикасаясь к его губам, сначала напрягшись, потом тая в его объятиях.
Так что вампирская богиня, по крайней мере, была чем-то похожа на смертную женщину. Он мог использовать это, и к тому же еще остаться в живых. Хотя неясно, удастся ли ему сохранить свою душу нетронутой.
Когда Джастис, наконец, поднял голову, глаза Анубизы поменяли цвет с пылающего красного на черный. Мир погрузился в безумие на один единственный миг, когда она, казалось, стала почти смертной. Женщина, чья красота была настолько темна и ужасна, что любой мужчина по собственному желанию нырнет в ее замороженные глубины, стремясь к своему собственному уничтожению.
— Ни один мужчина не целовал меня по собственному желанию более пяти тысяч лет, — прошептала она. — Я принимаю твое предложение, Лорд Джастис, кровный брат Конлана и Вэна.
— Нет! — закричал Вэн, но было уже слишком поздно. Анубиза обняла талию Джастиса своими руками и взлетела ввысь к потолку пещеры. Пока они поднимались, Джастис вспомнил об исцеляющем рубине, который она забрала — драгоценный камень, который может спасти его нерожденного племянника или племянницу. Он завладел ее губами в еще одном поцелуе и двинул локтем так, что выбил обернутый тканью сверток из ее рук, полагая, что сейчас она его убьет.
Шок номер три тысячи за сегодняшний день: кажется, она даже ничего не заметила.
Пусть будет так. Вэн и Эрин спасены — Принц Конлан, его женщина и их нерожденный ребенок спасены.
Джастис — почти — получил семью, и благодаря его действиям сегодня они будут в безопасности. Его разрушенная душа в обмен на невинную новую жизнь. Смерть или безумие были наименьшей ценой за это.
Но он хотел сказать. Ему нужно было это сказать. Лишь раз. Он наклонил голову, посмотрел на Вэна и произнес слово, которое ему было запрещено произносить в течение стольких веков.
