Доун Томпсон - Повелитель тьмы

— Сейчас! Мои крылья…их поглаживают…!

Ее пальцы, взъерошили его шелковистые перья, подобно удару молнии. Гидеон вскрикнул. Это был удар молнии! Молния, ползущая вниз через красное небо рассвета от протянутых рук наблюдателя, находившегося наверху, вырвало его из нее и он упал в подпаленное лимонное сарго, не достигнув кульминации. Мюриэль выкарабкалась из под него, она пронзительно закричала своим резким, гортанным и глубоким голосом. Она сжимала свои бедра сжатыми кулаками, из-за напряжения ее прекрасная и просвечивающая кожа, окрашенная обычно в зеленый цвет, цвет морской пены, была покрыта темно-красным румянцем, от неудовлетворенной страсти.

— Будь ты проклят Гидеон! — она пронзительно закричала. Посмотрела вверх, на существо, ни мужчина, ни женщина, где он парил похожий на птицу, сверкая бело-голубыми крыльями на фоне багряного неба, как молния прошла между ними.

— И вы! — крикнула наружу. — У вас нет никакой власти надо мной! Как вы смеете метать свои молнии в меня? — Ее взгляд метнулся обратно к Гидеону, пытаясь прийти в себя в тлеющей около ее ног траве.

— Ты использовал меня последний раз, для себя и тьмы! — она кипела от злости.

— Получай удовольствие с кем-нибудь другим. Мне нравится, мое тело! Ты меня больше никогда не увидишь! Все еще ошеломленный от боли, хотя плоть была еще возбуждена. Гидеон наблюдал дым, исходящий от кожи Мюриэль, там, где солнце опалило ее. Крича подобно приведению, и придя в ярость, сирена влилась, в лимонную траву и Гидеон вздрогнул от шипящего звука ее тела, так как она нырнула в воде и исчезла в водовороте, который создал ее уход. Гидеон не оглядывался назад.

Наблюдатели не преследовали. Хотя это могло быть далеко не так, оно не проявлялось так как сейчас, он пытался облегчить свою душу с женщиной. Его сексуальная жизнь не должна быть вялой, и он издал животный вой, который отозвался эхом в его ушах, пока он парил над водой.

Пещера была его единственным убежищем. У богов тоже было сострадание. Но там была пустота, не было тепла, аромата женщины, нет рук, чтобы ласкать его, нет губ, жаждущих его поцелуя.

Этого не было так давно. Однако если бы у него это все было, чтобы поменять все, то, но сделал бы тоже самое. Если бы он встретил такую, которая заинтересовалась бы им, брошенного судьбой и вывела его из темноты — то он бы воспользовался этим, так же, как в ту роковую ночь, когда сделал выбор, который проклял его, и потеряв все. Нет, он не может думать об этом сейчас. Он не позволит своим воспоминаниям вернуться снова. Проклятый ветер! Он усиливался, только этого ему не хватало. Вдали чернел вулканический песок Темного Острова, который неясно вырисовался перед ним. Он прилетел и приземлился, перед входом в его пещеру и огляделся вокруг.

Ничего не двигалось в окаменелом лесу, который обрамлял пещеру с трех сторон, кроме скрюченных и искривленных деревьев, их голые ветви, трещащие на ветру, подобно призрачным аплодисментам.

На них ничего не росло, как и на самом Темном Острове. Здесь пахло смертью, как будто боги прокляли остров так же, как и его хранителя. Гидеон посмотрел ввысь. Не было никаких признаков наблюдателей, но это не успокаивало. Они были там, готовые напасть в любой момент, если его посетят какие-нибудь мысли о том, что он начал с Мюриэль.

Он ворвался в пещеру и закрыл высокие двойные двери из черного дерева на засов от всех в этом мире. Он все еще был возбужден, ощущая соленую сладость сирены. Проклиная ветер, он избавился от своих кожаных брюк и пошел вдоль длинного коридора к бассейну с темной водой. Вход в пещеру был через щель в скале, расположенным под водопадом. Туман парил похожий на ленту, всплывая над поверхностью воды. Бассейн был нагрет, подводным течением от близлежащего Острова Огня, одного из многих в цепи островов, брошенных в море к востоку от материка. Гидеон прижал свои крылья к телу, и погрузился в воду. Даже сложенные, его крылья были огромны и касались земли. Обычно они исчезали, кроме двух шишек на его лопатках, облегчая его бремя, но больше нет, с тех пор как он пал. Теперь он был проклят их весом и сексуальными проблемами, которые они доставляли, чтобы пробудить и усыпить его на веки. Погружаясь в теплую, слегка колеблющуюся воду Гидеон простонал. Как же хорошо это действовало на его напряженные мускулы. Держась по — дальше от потока, он плавал по поверхности, прислушиваясь к реву воды и неровным ударам его сердца. Напряжение в паху передалось его руке, его горячему, твердому члену. Если бы он не расслаблялся, то никогда не был бы слабым. Возможно, если бы он закрывал глаза и плавал там, вдыхая мягкий туман, поднимающийся вокруг него, этого было бы достаточно. Это были приятные фантазии. И был только один способ остановить нездоровый, усиливающийся огонь, который охватил его плоть, и он начал медленно себя поглаживать, постепенно ускоряя рывки своего изогнутого древка. Как он ненавидел ублажать себя таким способом. Возвращаясь назад к не большому островку и краткому моменту, когда его возбужденный член, почувствовал мягкое, шелковистое тепло готовой плоти. Минуту — другую — может две — и он бы был внутри сирены.

— Проклятый наблюдатель! — он кипел от злости, безжалостно дергая свой член.

Сниза его крыльев, полетел пушок и приземлился на воду. Черная атласная гладь была, освещена лишь одним факелом из скалистой стены. Его ноги нащупали, дно в той части бассейна, где было мелко. Дыхание стало учащенным, от предвкушения кульминации, которое собиралось сотрясти его, и он продолжил свое занятие. Струи воды стекали с него, и брызги смешивались с усиливающимся испарением, как поток падающей воды, скапливались на его крыльях, обнаженном теле, в каждой поре, предвкушая жар оргазма, проходящий через его чресла. Один последний решающий рывок пульсирующего древка, и он содрогнувшись кончил, вода пенилась под ним, обрызгав его крылья. Гидеон выкрикнул, поскольку достиг кульминации, животный вой, эхом отозвался в его ушах, усиленный акустикой в пещере. Когда его крылья успели раскрыться?

Он взмахнул ими, и воспарил, стряхивая воду с серебристо-белых перьев. Они легко скатились, доставляя ему удовольствие. Взлетев выше, он двинулся к краю бассейна и приземлился на гладком, холодном мраморе. Он простонал снова. Подавленный звук прошел по воде и стал частью рева небольшого водопада на той стороне. Как он ненавидел этот ритуал. Он испытывал отвращение, что снова пришлось удовлетворять себя таким образом. Теперь его член был вялым, но не удовлетворенным. Завтра, ветер начнет ерошить его крылья и он снова возбудится. Но без нежных рук, чтобы облегчить его мучения, никакого теплого, сладкого, лона, готового принять его. Только его руки помогали ему, не было, той в кого он мог войти, и спастись от тьмы и ночи, которые наполняли его, он должен будет красться во тьме по архипелагу, пока рассвет не погладит ее снова… и снова.