Маша попала - Сима Гольдман
— Ба, он говорящий!
Она только посмеялась.
Училась я не важно, но Тимошка оказался неиссякаемым кладезем знаний. «За Гранью мир по-новому открывается» — говаривал Черепушка. Я туда не торопилась, но учебу за лето не кисло подтянула.
Каталась я в Дёминку каждые каникулы и выходные, познавала способы выживания в традиционных условиях: дров наколоть, грядки прополоть, за малиной сходить, с колодца воды натаскать… К вечеру сил на стандартные подростковые «хотелки» не оставалось. Кого-то затягивал гаджет, а меня подушка и крепкий здоровый сон.
Школа закончилась. Всякие дяди Пети, дяди Васи, Владимиры Ивановичи и прочие кавалеры мамы постоянно были недовольны моим повзрослевшим присутствием в отчем доме. Поэтому однажды утром я уехала в Москву — разгонять тоску и поступать. Кое-как окончив институт, я оказалась перед непростым выбором. Куда дальше двигаться по жизни. Решение пришло мгновенно. Я отправилась к ба. Все — таки не зря оканчивала факультет защиты растений.
— Горе ты мое луковое, на кой черт ты поступала в свой ПТУ, если не твое призвание? — убивалась бабуля.
Оставалось только вздыхать и разводить руками. Спорить с ней было заранее провальной затеей, но честь родного института, подарившего мне крышу над головой на долгих пять лет, я постаралась защитить.
— И ничего не ПТУ, а самый настоящий институт!
Так и началась наша веселая жизнь в стенах старенькой «хибарочки» на окраине деревни. Хотя, «хибарочка» слишком слабо сказано. Это был большой добротный дом «из сруба без единого гвоздя», как говаривала Мария Фёдоровна. Здесь была просторная комната, как сейчас, модно говорить — кухня-гостиная и небольшая спаленка для ба. Моя же комната располагалась на чердаке, ныне именуемая мансардой. Но была и еще одна комната, в которую хода гостям не было. Это была библиотека. Все детство я наивно полагала, что все это разнообразное собрание книг о кулинарии. Ведь так часто заставала уставшую пенсионерку над котелком, из которого чаще всего вкусно пахло, но бывало и не очень.
На полочках кроме книг и фолиантов, находились разные колбочки с экзотическими ингредиентами азиатской кухни, вроде сушеных тараканов, заспиртованных пиявок, чудо-корешков, лапок лягушек (хотя от этого, по-моему, французы балдеют) и прочей гадости.
Колбочки, баночки, скляночки стояли аккуратными рядочками, порядок среди них — заслуга бабулиной любви к перфекционизму.
Меня всё это мало заботило. Здесь я была как дома.
Жили поживали, да добра наживали, пока бабушка однажды не вызвала на ковер.
— Машенька, ты у меня девочка уже взрослая, третий десяток пошел, поэтому пришло время браться за голову и начинать учиться ведовству.
Проще было остановить фуру голыми руками, чем остановить ее в намерениях.
Я кивнула. Выбора то все равно нет.
— Мария, звезда моя, неужели ты ко мне засобиралась? Жду тебя здесь почти полвека, всё никак не дождусь, — жалился дедуля Тимофей с подоконника.
— Сплюнь, костлявый! Просто девочке пора начинать постигать наше семейное ремесло. И если Людку твою я не смогла уму разуму научить, то хоть из Марьи толк будет. Так вот, девочка моя…
Монолог, под который можно только кивать затянулся до полуночи, глаза наливались свинцом от пламенного рассказа бабуси, но я держалась из последних сил.
Что-что, а ведовство меня не прельщало ни на чуть. Толку от сил и возможностей, если их нет. Обделила меня матушка природа врожденными способностями. Из умений только задушевные беседы с Тимошкой и разговоры с соседской и приблудной животиной. Так себе арсенальчик. Странно, возможно, но я не жаловалась.
По прошествию года, когда ба отчаялась меня уже хоть чему-то научить покойный дед подал ей скверную идею:
— А поехали в отпуск, как тогда в семидесятые, когда Людку заделали, оторвемся, а Марья пусть сама постигает науку, когда соседи прибегут за помощью. Это у тебя всё ладно получается, а ей хочешь не хочешь, а крутиться придется.
Мария Федоровна призадумалась.
А на утро у порога стоял чемодан и были куплены билеты на электричку до Москвы.
— Ба, ты куда?
— В отпуск.
— Но как? А как же я?
— Ты девочка большая уже, справишься. А мне нужно отдохнуть немного. Привести здоровье в порядок, чай не молодуха. Купила себе билет на Алтай. Буду оздоравливаться, — и прихватив багаж почти вприпрыжку села в машину к таксующему Илью Никитичу.
И это ей-то нужно в санаторий⁈
— А меня то, меня-то забыла! — кричал вдогонку Тимофей Степанович.
Придется трудно, но шансы пережить столь внезапный отъезд бабушки были.
2
Бабушка отчалила неделю назад, а у меня уже голова пухнет. Приходят соседи, всё выспрашивают куда и надолго ли? А я знаю? Мне самой интересно.
Алтай он, знаете ли, не маленький, куда там ее занесло — неизвестно.
— Эта старая карга меня бросила, — завывал Тимоша, постукивая зубами чечётку.
И так всё это время. Голова просто пухнет.
— Деда, ну не скучай, вернется, зато молодой и прекрасной.
— Ха! Насмешила! Она то и в молодости не отличалась добрым нравом, а красота, знаешь ли от чистоты души идёт.
Вот только недавно ты для него «звезда очей», а сейчас уже и «карга» и «старая». Поэтому я и не завожу отношений с мужчинами — больше хлопот, чем толку.
Дел по дому было немало. Подмети, за водой сходи, приготовь, убери, кур во дворе накорми… А был бы мужик, то дел бы прибавилось…
Поглощенная своими неутешительными мыслями, я задремала на маленькой софе около окошка. Дед всё продолжал бурчать и вспоминать всю нашу женскую линию до пра…семь раз еще «пра» бабки, что породила истинное зло, которое он в пылу юности и страсти не разглядел в бабуле.
Вдруг раздался какой-то шорох. Я опасливо приоткрыла глаза и заозиралась. Никогда ничего не боялась, но здесь среди лапок и усиков таракашек нервишки пошаливали.
— Кто здесь? — спросила я полумрак.
— Дед Пыхто! — ответила мне темнота из угла.
Простым «ой» в этот раз я не отделалась.
— Ааааа-аааа! Мааамааа!
— Тише, малышка, не ори, оглохну! — отозвался нежданный пришелец.
Глаза мои были полны ужаса. Но это спросони. Мало кто ожидает в пустом доме, Тимошка не в счет, проснуться от шороха.
— Дык пусть проорётся, говорят полезно для развития легких, а то дышат не пойми, чем в своих столицах молодежь, — поддержал беседу покойный дедуля с подоконника.
Это немного привело меня в чувство.
Маменька говорила, что
