Наперегонки с ветром. Буря - Лера Виннер
Так тоже уже было — когда-то давно, в первый месяц, когда я отвыкала от тяжелой деревенской жизни и отчаянно стеснялась этих ощущений.
Тогда они прошли будто сами собой. В одно прекрасное утро их просто не стало, и лишь какое-то время спустя я поняла, каким образом эти чудесные перемены были связаны с необычным по вкусу вином, которым новоявленный любовник, улыбаясь, поил меня с вечера.
В этот раз Кайл заниматься подобным просто не стал.
Когда я вернулась глубоко за полночь и, сев на край постели, медленно стянула халат, его ладонь просто опустилась мне на плечо.
— Ты ведь понимаешь, что молодая графиня просто не может иметь такую осанку?
Не насмешка, не издевка. Лишь неизбежно мутная в такой час ирония. Совсем не злая.
Он слишком хорошо все понимал, а я не могла заставить себя взглянуть на него, и предпочла просто закрыть глаза, пока он с убийственной осторожностью разминал мои плечи.
Время в пути было временем на то, чтобы привыкнуть.
Светски улыбаться, изображая нормальность, было совсем несложно, когда за пределами комнаты, в которой происходило подобное, я точно знала, кто я есть.
Два месяца в обнимку с вилами, необходимостью как-то сводить концы с концами и собственными неутешительными выводами сделали свое дело — мне нужно было вспомнить и заново соотнести себя с тем, что должны увидеть люди на месте.
За этой постоянной болью родом из далекого прошлого я не чувствовала вдохновения и уверенности, необходимых для того, чтобы как следует отыграть эту роль, и не знала пока, где их взять.
Кайл молчал, и под его руками мои застывшие от напряжения мышцы расслаблялись так быстро, что мне приходилось кусать губы, чтобы ненароком не застонать.
Начиная с той ночи я и начала спать, поднимаясь, по сути, лишь для того, чтобы поесть и прогуляться по палубе поздно вечером.
Такой режим не имел ничего общего с моей нормальностью, и едва ли был естественным даже на фоне самой большой усталости, но на то, чтобы возражать, ни сил, ни желания тоже не было.
Нравилось мне это или нет, но нам предстояло провести неопределенное количество времени в небольшом и достаточно провинциальном обществе. Пребывая в нем, следовало забыть и о Совете, и о том, как специалисту, — и в особенности женщине, — следовало появляться там, где специалиста ждали. Во Фьельдене, — или как там называлась эта дыра? — мне предстояло быть на людях той же, кем являлись женщины в большинстве своем — дополнением к мужу, почти что красивым аксессуаром.
Я не просто забыла, я понятия не имела о том, как это должно быть.
Соблюдая рамки приличий там, где игнорировать их было невозможно, да и просто не хотелось, мы никогда не были обычной парой, в которой один ведет, а другая остается ведомой.
Я совершенно точно знала, что именно поэтому, — в том числе и поэтому, — Кайл остался в свое время со мной, — я с самого начала ухитрилась держаться с ним на равных. Мне в самом деле не приходило в голову, что может быть как-то иначе.
Точно так же, как не посещала и мысль о том, что он произведет на меня настолько сильное впечатление.
Пять лет — огромный срок, целая маленькая жизнь.
Устав искать причину собственного безобразного срыва, случившегося при нашей прошлой встрече, я предпочла малодушно списать все на кровь. Что бы и как ни было, моя клятва, данная ему, продолжала работать.
Если, конечно, он не сделал с этим что-то, пока я валялась без сознания.
Всего-то и нужно было — сделать маленький порез, пролить совсем немного крови и посмотреть.
Я так и не решилась, а потом он приехал в замок, и стало поздно.
На берегу, там где густой и тяжелый северный воздух первым делом заставил остановиться и расправить плечи, думать обо всем этом стало уже ни к чему.
Большой и шумный базар, развернувшийся в порту, — или плавно переходящий в порт, — жил своей жизнью. Здесь пахло рыбой, запеченными тут же овощами, хлебом и чем-то еще неуловимо холодным.
Я обратила внимание на несколько стоящих в ряд лотков, с которых торговали камнями — большими и маленькими, оправленными в металл или вовсе не обработанными. Они были ярко и темно-оранжевыми, жёлтыми, на глаза попались несколько зеленых.
Любопытство толкало подойти и посмотреть, но я обошлась уже привычным: “Стоять”.
Как долго нам придется оставаться здесь, известно не было, а подобные траты были для меня сейчас излишней роскошью.
Не говоря уже о том, что это было просто глупо.
Может быть, потом. Перед отъездом. На память о поездке, которая так здорово меня выручила.
Если бы моя работа в этот раз была неоплачиваемой, Йонас сказал бы об этом сразу.
Приказ не доверять мне бюджет не воспринимался как нечто обидное, — по-другому сейчас и быть не могло, учитывая, во что ему обошелся прошлый раз.
Однако ни о размере этого бюджета, ни о том, как долго нам придется оставаться здесь, я все еще не имела ни малейшего понятия, а ответственность за Искру по-прежнему лежала только на мне.
И все же даже минимальное вознаграждение младшего специалиста за обещанную работу должно было превысить жалованье наставника в три раза. Эти деньги мне очень скоро понадобятся, а значит, в возможность заработать их стоило при необходимости вложиться.
Наши вещи уже забрали, так что в город мы ехали вдвоем и по благословенно пустой дороге.
Окрестности Фьельдена оказались красивыми, но не аляповато-яркими.
Несмотря на то, что мы очутились на Севере, зима здесь ещё не наступила, хотя земля под ногами и ощущалась уже промерзшей. Напротив, в этих местах ещё царствовала осень — красно-оранжевая, нарядная, чистая, пьяняще пахнущая неотвратимыми переменами.
Поднявшись на самый крутой и высокий пригорок, мы не сговариваясь остановились, а Норд захрапел и провёл ушами.
Внизу лежал город. Он был сравнительно небольшим, построенным преимущественно из камня, а над ним возвышались горы. Их белоснежные вершины через одну терялись в прозрачном светлом небе, а у их подножья раскинулся лес, которому не было видно края.
Я не смогла бы объяснить, что именно меня так заворожило, — должно быть, всё вместе, — но эта картина в целом казалась неумолимо строгой, располагающей к созерцанию и сдержанности.
От этого ощущения под курткой меня пробрал мороз, а в дамском седле стало особенно неуютно.
— Странные места.
— Здесь даже боги плачут золотом, — Кайл ответил
