Мертвым можно всё - Евгения Соловьева
«А ты думал, что они всегда будут рядом? – зло спросил он самого себя. – Вечно станут вытирать тебе нос, подсказывать, помогать и оберегать? Собрался всю жизнь прятаться за их спины? Не выйдет. Помнишь, как в шестнадцать лет ты был готов принять самое глупое решение в своей жизни, вызвав на дуэль Бастельеро? Отец тебя удержал, а ты еще обижался на него! Но это время прошло. Теперь только тебе решать и за себя, и за тех, кто с тобою рядом. Ты собрался закрыть портал, так иди и закрой его. А разбираться с политикой будешь потом, когда поймешь, чего от тебя хотят. Вот тогда подумаешь, на чьей стороне ты сам! Сейчас от людей канцлера вы оторвались, от Бастельеро вроде бы тоже. Осторожности, конечно, терять нельзя… Но до Шермеза еще три-четыре дня пути, если ничто не задержит. И думать нужно не о дворцовых интригах, а о том, чем накормить спутников, за которых ты отвечаешь. Вот прямо сегодня вечером, если считать, что за обед сойдет фляга с шамьетом».
Его снова кольнула мучительная вина перед Айлин. Подруга ехала притихшая и словно погруженная в себя. Даже смотрела непонятно куда, часто косясь в сторону, где никого не было. Опять у нее этот непонятный взгляд, как будто Айлин видит что-то недоступное Аластору. Может, и видит, она же магесса! Но почему молчит? Это из-за Фарелли? Да нет, итлиец честно выполняет условие не лезть в их дела, на стоянке он не раз оставлял их одних, понимая, что кое-какие разговоры Аластор и Айлин при нем вести не будут. Айлин могла бы рассказать что угодно! Но не рассказывает…
Пушок вдруг метнулся в кусты, оттуда послышалось хлопанье крыльев, истошный птичий крик, и через несколько мгновений пес вынырнул из густого сплетения веток, в которые вломился каким-то чудом, не иначе. Из пасти у него свисала дикая утка с перекушенной шеей.
– Пушок, умница моя! – восторженно взвизгнула Айлин, а Фарелли, ехавший по другую сторону от Аластора, уважительно присвистнул.
– Обещаю вам роскошный ужин, благородные синьоры, – весело сказал он, и у Аластора слегка отлегло от сердца.
Во всяком случае, сегодня они не лягут спать голодными! Как это, оказывается, много, если уверен в будущем на целый день.
Будто поняв итлийца, Пушок подбежал к его лошади, виляя хвостом. Фарелли придержал гнедую, Пушок встал на задние лапы, поставив передние на край его седла, и итлиец взял окровавленную и еще слабо трепыхающуюся утку. Свернул ей шею и церемонно сообщил:
– Премного вам благодарен, синьор… Ульв?
Бросил лукавый взгляд в сторону Аластора, хранившего каменное выражение лица, а вот Айлин рядом тихонько фыркнула. Пушок убрал лапы и отвернулся от итлийца, делая вид, что не слышит.
– Синьор Пушок? – предположил тот нарочито льстивым голосом.
Айлин фыркнула уже громче, и Аластор подумал, что больше не станет одергивать Фарелли с его шуточками и комплиментами. Им в дороге и так непросто, пусть Айлин будет хоть немного веселее. Да и забавно это, пожалуй.
– Синьор… Cобака? – с надеждой предположил итлиец.
Пушок дернул ухом и милостиво на него покосился.
– Понял, – ухмыльнулся Фарелли. – Фамильярностей, дорогой мохнатый синьор, вы не любите. И утиные потроха вас точно не интересуют, м?
– Он иногда грызет кости, – подсказала Айлин. – Просто ради удовольствия, не для еды. А разве утку не нужно сразу ощипать?
– Ее бы замочить, – вздохнул итлиец и обласкал яркую пеструю тушку алчным взглядом. – Иначе, боюсь, от болотного запаха трудно избавиться. И лимонов у меня нет…
– Я думаю, после целого дня в седле мы эту утку и без лимонов с удовольствием съедим, – как-то рассеянно улыбнулась Айлин и опять покосилась куда-то в сторону.
Фарелли явно ничего не замечал, и Аластор, может, принял бы это за свою собственную подозрительность, если бы не понял вдруг, что Пушок тоже очень внимательно приглядывается к пустому месту возле стремени Айлин.
* * *
– Красавчик, не правда ли? – с горечью произнес призрак, отставая от итлийца и подстраиваясь к плавному ходу Луны.
Хорошо хоть за стремя взяться не пытался, кобыла и так косилась на него недовольно!
Айлин дернула плечом. Синьор Лучано и впрямь очень красив – ну и что с того? Аластор тоже красавец, хоть и выглядит совершенно иначе. А уж как красив Дарра – словно безупречно совершенная статуя из чистого серебра! Или мэтр Бастельеро, прекрасный и холодный как в мундире, так и в одной домашней рубашке. А если вспомнить милорда магистра Роверстана…
Щеки потеплели, и Айлин вздохнула. Все-таки она непростительно легкомысленна! Задумалась непонятно о чем, а ведь призрак наверняка не просто так снова подал голос?
– Он всегда выделялся среди остальных, – неспешно продолжил призрак, паря возле правого бока Луны со свободной стороны. – И очень умело этим пользовался.
Он поморщился и покосился на Айлин, но она старательно держала лицо непроницаемым, а мысли – плотно закрытыми. Эти полезнейшие уроки ей начал давать еще Киран, и Айлин со временем поняла, как же ей повезло с наставником. Призраки легко читают мысли обычных людей и даже магов, если те не умеют их прятать или не считают нужным. Но она вовсе не собиралась позволять незнакомым покойникам копаться в ее разуме!
Даже если этот покойник уверяет, что имеет самые благородные намерения и хочет всего лишь предупредить прекрасную невинную синьорину о ядовитой гадине, которая втерлась к ним с Аластором в доверие.
Айлин могла бы возразить, что никто к ним не втерся. Ни она, ни Аластор своим доверием не разбрасываются, но промолчала, надеясь, что призрак, повсюду следующий за Лучано Фарелли, расскажет немного больше. И он рассказывал. Правда, тоже постоянно что-то утаивал, Айлин чуяла это всей своей сутью некромантки, но сделать с этим ничего не могла. Не пытать же беднягу!
«Вы сказали, ваше имя – Алессандро Крема? – подумала она отчетливо, позволяя своему мысленному голосу быть услышанным. – Мастер Алессандро Крема? Значит, вы тоже из этой ужасной гильдии убийц?»
– Увы, – вздохнул призрак, которого не видел и не слышал никто, кроме нее, да еще Пушок недовольно дергал ухом каждый раз, как раздавался бестелесный голос. – Я понимаю, что это не служит к моей чести, прекрасная синьорина. Могу лишь сказать в свое оправдание, что как раз убийствами я не занимался. Шипы очень хорошо умеют определять людей на то место, которое им подходит. Я вырос в гильдии, это правда. Но мне всегда нравилось возиться с детьми, я хорошо их понимаю, и поэтому гильдия сделала меня мастером-наставником. Я искал в приютах и на улицах подходящих детей и выкупал их для гильдии. Многих я спас от голода и борделей…
«Это очень достойно, мастер Крема», – согласилась Айлин.
– Алессандро, – улыбнулся призрак. – Прошу вас, милая синьорина, зовите меня Алессандро. Мне будет приятно услышать свое имя из таких красивых губ.
Вместо комплимента Айлин предпочла бы немного искренности, но вытерпела и даже сделала вид, что ей приятно. Улыбаться в пустоту было бы странно, так что она похлопала ресницами, точь-в-точь как Иоланда, и послала синьору Крема наивный
