Попаданка для хозяина Снежной Башни - Яра Вереск
– Забавное предложение, но мне терять нечего. От чего спасать деточку?..
***
Не лыжные штанцы это были. О, нет! Это было платье. Ярко-голубое, пышное, бархатное, хоть и не новое, кое-где потертое. С кружевом, правда, скромненьким. И чтоб меня порвало, с декольте!
А в этом декольте – грудь, которой тесно, но очень холодно. Вся в пупырышках и капельках растаявшего снега.
Но дышит, уже хорошо.
Стройненькая, да еще и в корсет затянутая – блин, ее ж я, не напрягаясь, просто пальцами обхвачу! Ресницы длинные, волосы по снегу разметались. Красивая.
И медведь, похоже, к трапезе приступить не успел. Хоть что-то хорошее!
Полупрозрачная только. Вся такая, воздушно-капельная. Кстати, если сейчас же не поднять это чудо природы и как-то не отогреть, то, пожалуй, нам обеспечена серьезная простуда, а то и грипп.
– Эй! – позвала я, и для надежности потрясла девицу за плечо, попутно обнаружив на своей руке красную вязаную варежку и рукав… ну, наверное, это все-таки шуба. Коричневая, на меху, но поверху еще обшитая чем-то похожим на гобеленную ткань с узором из снежинок.
Приехали. Где мой пуховик-то?
– Эй, подснежничек, очнись, красавица, открой, чтоб тебя, сомкнуты негой взоры…
Так, ладно! Мне-то не холодно. Мне-то, пожалуй, даже жарко. Но судя по всему, скоро ночь. И если принять за истину, что это и есть дочка той Ханны, которая мне обещала долгую счастливую биографию, то вряд ли где-то тут неподалеку найдется моя родненькая лыжная база. И вообще какое-нибудь жилье. Потому что – другой мир, все дела. Ну или, что куда вероятнее, мой последний предсмертный бред. Но если так… то пусть уж подольше он бредится, что ли.
Вот только, мишка, если не найдет другой добычи, наверняка вернется.
Я оглядела себя, и обнаружила, что да, на мне шуба длиной до самого снега. С меховым воротом. А поверх шубы еще пуховый платок. И на голове что-то высокое и меховое.
Н-да. Придется делиться с девицей-красавицей.
А то не сдержу слово, не спасу никого, да и помру во цвете лет, не приходя в сознание.
Сейчас думать об этом было не то чтобы жутко. Просто несвоевременно. Сейчас я чувствовала себя здоровой. Разве что, руки немного дрожали, и не от холода, и тянуло все время вслух комментировать происходящее. Словно я блогер на выгуле.
Размотала платок, с ним вместе снялась и шапка, оказавшаяся высоченным, отороченным мехом изделием, подбитым овечьей шерстью. Без изделия стало зябко, но я решила, что девице-красавице оно нужнее.
Платок из светлого пуха упал в снег. Я поспешно расстегнула застежки шубы, их оказалось всего четыре, и положила ее рядом, а уж на шубу затащила девицу. Невзирая на то, что она выглядела сущим привиденьицем, затаскивать было трудно. На промокшее платье налип снег, да я еще боялась, что насыплю снега на одежду, и никакого толку не будет от моей спасательной операции.
Руки у нее были, к слову, холоднее некуда. Я попробовала отогреть своими… но все это полумеры. Нужен огонь и горячее питье.
Ну или хоть в чувство ее привести…
– Прости, милая, но это в медицинских целях! – пропыхтела я, и шарахнула девицу по щеке. Сначала по одной, потом по другой. Голова дернулась туда-сюда… и моя спящая красавица все-таки открыла ясные очи.
– Марта… – шепнула она синюшными губами. – не бей, я все сделаю…
– Сядь! – крикнула я. – Ррруку! В рррукав! Левую! Так! Теперь правую! Шапку… на ногах что?
На ногах у девицы были сапожки. Если мне зрение не изменило, то из какой-то узорной голубенькой ткани. Тоже насквозь мокрые.
Девица сначала покорно выполнила все мои приказы, а потом вдруг уточнила:
– Матушка что же, передумала?
И вдруг зажмурилась, а по щеке покатилась прозрачная слезка.
– Понятия не имею, – честно сказала я. – Снимай эти свои… черевички. Вот, ноги в платок замотай. Грейся!
И снова – беспрекословное подчинение. Чудеса, да и только.
Как-то был случай, потерялся на лыжне (не спрашивайте!) один чудик. Лыжи у него были хорошие, а вот голова – дурная. Убрел куда-то, искали весь день, потом всю ночь. Нашла я, случайно, километрах в двадцати от базы. Он сидит там на бревнышке, зубами стучит. Я ему аварийное одеяло и термос, а он мне – иди, говорит, в дупло к сове, что это за спасатель такой с фольгой в кармане, и вода у тебя холодная, и водки нету! Я говорит, уже почти что сам дорогу нашел! Вон, за поворотом там трасса должна быть! Я даже звук мотора слышал.
Понятия не имею, чего он там слышал, но за скалой, на которую он показал, начиналось болото и такая ненаселенка, что уйди он туда, так бы и пропал.
***
На себе я тоже обнаружила платье. Но, как бы помягче. Совсем другое. Юбка не столь пышная, зато из плотной ткани, очень красивой, узорной, и там еще и камешки мелкие вшиты, и вышивка золотой нитью, и лиф закрытый, да еще и ворот из пушистого меха. И рукава. И никакого корсета, к счастью.
Скорей всего, был небольшой минус – деревья покрылись инеем, однако щеки морозцем не щипало. Если двигаться, то в таком платье и без шубы можно выжить. Я вытоптала и очистила от снега полянку, с еловых стволов насобирала сухих веточек, под кроной у ствола их всегда много, оторвала от пня кусочек бересты. Потом сообразила, что спичек, скорей всего, в кармане шубы не найду, если вообще у нее есть карманы.
На всякий случай проверила – нет.
И тут моя девица-красавица впервые сама отверзла уста:
– Огниво. В сумке.
– А сумка где? – Подняла я брови.
– Я выронила, должно быть. Очень холодно было. – голосок тоненький-тоненький, тихий-тихий. Так бы и постучала еще раз по щекам, для окончательного возвращения в материальный мир!
Она подбородком указала в ту сторону, куда ускакал мишка. Ее потряхивало.
Прекрасно! Но делать нечего, огонь нам нужен. А трением я его здесь так просто не добуду. Я не настолько экстремал-выживальщик.
Но куда деваться, подхватила ружье, то есть палку, и загребая снег ногами, побрела в нужную сторону, только надеясь, что косолапый сумкой девицы не заинтересовался и вообще унес лапы от такого жуткого чудища, как я.
Сумка нашлась довольно быстро. Хорошая сумка, темная, издалека видно. Миша ее потрепал, кое-что вытряхнул в снег, но съестного там не было, и он ушел.
А была там помятая кружка,
