Лед и пламя - Александра Каплунова
Вспыхивало пламя в волосах танцующей, опаляя своим неистовым жаром тех, кто стоял особенно близко, сияла улыбка на алых губах, блестела искрами дикого костра нежная бархатистая кожа, светились яркие глаза.
На самом пике своего ритма музыка резко оборвалась, последний аккорд завис в воздухе оглушительным звоном.
Вместе с тем в соблазнительной позе, прогнувшись назад и устремив взгляд вверх, замерла и девушка-танцовщица. Послышались первые завороженные хлопки из толпы зрителей, их подхватили другие, а потом толпа разразилась заливистым свистом, одобряющими криками и какофонией голосов.
Девушка поклонилась. Искры на ее коже таяли, волосы становились обычными — золотисто-пшеничного цвета, а глаза, еще мгновение назад полыхавшие раскаленными углями, теперь стали серо-зелеными, с золотистыми крапинками хитринки и веселья.
Хозяин таверны с довольной улыбкой кивнул ей и помог спуститься со столов, которые тут же растащили по местам. Музыканты снова завели свою мелодию, уже тихую и больше подходящую, как фон. Из-за прилавка выскочил мальчишка с бронзовым подносом.
— Ну, а теперь, дорогие гости, будьте так любезны, отплатить нашей милой танцовщице! — Пробасил хозяин. Со звоном на поднос полетели серебряные и бронзовые монетки, кто-то даже кинул золотые. Представления в тавернах давали не многие, все же заработать на жизнь музыкой, песнями или плясками было не просто. Потому и было заведено всем присутствующим на подобных действах, скидываться хотя бы по медяшке, чтоб хоть как-то поддержать артистов.
Танцовщица тем временем забралась на стойку, свесив ноги, потому как свободных столиков рядом не было, да и сегодня ей было позволительно вести себя таким образом. За стойкой стояла дородная женщина, жена хозяина, из рук которой, девушка приняла большую кружку с вином, разбавленного ледяной водой, благодарно кивнув.
"Фух, сегодня вроде неплохо заработаю… И хорошо, а то в кармане уже почти ничего и не осталось… Повезло, что трактирщик дал добро на представление… Пусть и процент возьмет, главное, чтобы хоть какую-то часть мне отдал…» — в мыслях рассуждала она, оглядывая зал.
Однако, мы чуть не позабыли, что здесь находился субъект, так же интересный нашему вниманию. Тот самый человек в черном балахоне. Сейчас он выглядел совершенно отрешённо, даже при том, что лицо его было скрыто капюшоном. Он был весь в своих мыслях и даже не заметил, как закончилось представление. Да и что ему? Его подобные вещи давно не интересовали.
Собственно, из транса чернокнижника (а именно им и являлся человек в черном, что, впрочем, оставалось тайной для окружающих) вывело тихое покашливание мальчика. Мальчишка задержался у его столика, ожидая платы за представление, и пытался как можно более ненавязчиво привлечь внимание. Да и все взгляды, в том числе и взгляд хозяина таверны, сосредоточились сейчас на таинственном госте.
— Пошёл. Вон. — Тихо и с расстановкой произнёс гость, не замечая устремленных на него взглядов. Тем не менее, услышан он был всеми присутствующими. По залу прошёл возмущённый ропот. Испуганный парнишка замер у стола, огорошенный такой реакцией незнакомца.
— Ты что, самый умный?! Плати, давай, пока бока не намяли! — Послышался сиплый грубый голос откуда-то из зала.
— Да! Ты что, самый особенный?! — Подхватил другой, более высокий голос, хозяином которого, однако, являлся здоровый детина. Вот так и пошло-поехало. Все посетители, кроме самых богатых и тихих, возмущённо зароптали на человека в чёрном, отказавшегося платить за танец. Подобное поведение в здешних местах считалось оскорбительным, хоть медяшку, да брось, или заходи позже. Да и возбужденной публике нужно было хоть куда-то деть накопившееся напряжение, прицепиться, хоть к чему-то.
«Понятно». — Чернокнижник решил пока побыть на улице. — «Успокоятся, тогда и вернусь».
Резко поднявшись на ноги, он направился через заставленный столами зал к выходу.
Что-то в его облике, движениях останавливало посетителей от того, чтобы встать на пути. Посетители сделали вид, что довольны его уходом и вернулись все к своим делам, слегка разочарованные несостоявшейся перепалкой.
Чернокнижник же, решив позлорадствовать напоследок, шепнул заклятие левитации, незаметно поведя при этом рукой. Кружка с элем, стоявшая на высокой стойке отправилась в полёт и разбилась об лысую голову сидевшего рядом здоровяка. За спиной жертвы как раз замешкался фермер, если судить по одежде, и он тоже был приличного телосложения. Лысый детина, с искажённым злобой лицом, по которому теперь струился алкоголь, встал и повернулся к фермеру. Слово за слово. Фермер получил по лицу и ему это, ох, как не понравилось. Схватив глиняный кувшин, он со всего размаху треснул обидчика. Осколки задели ещё кого-то… Кто-то кого-то пихнул… Много ли нужно пьяным мужикам, распаленным страстным танцем…
Так вот и началась классическая драка. В дело пошла мебель, трещали стулья, бились кружки и тарелки, лился эль. Мимо тавернщика пролетела тарелка и со звоном разбилась об стену. Тот потянулся за верной дубиной, лежавшей под стойкой, но что-либо делать не спешил, да и какой уж в этом был толк? Подобное здесь было не редкостью. Собрали с ферм налог больше обычно, дожди зарядили не ко времени или вот от танца перевозбудились… Люди то по большей части простые, а напряжение кулаками лучше всего у них снимается.
Чернокнижник же быстрым шагом направился к выходу, сквозь пыл драки. Прямо у выхода перед его физиономией пролетел стул. Гость лишь ненадолго ошарашенно замер, а после толкнул дверь и вышел на улицу…
Танцовщица, все так же сидевшая на стойке, наблюдала за происходящим, и на лице ее все ярче прорисовывались отчаянная злость.
Начавшаяся драка грозила тем, что хозяин оставит ее без денег.
Схватив из-за прилавка свой рюкзачок, она попыталась прокрасться к выходу вдоль стены, стараясь держаться подальше от дерущихся.
«Ну, нет, свинота, ты так просто не уйдешь отсюда…» — Рассуждала, проклиная того незнакомца. Она-то сидела совсем рядом, прямо на стойке, и видела с чего все началось. И если простой земледелец, может, и не понял бы, что именно произошло, то ей, часто общавшейся с магами, быстро стало все понятно.
Оглядевшись, девушка окончательно убедилась, что свою долю у тавернщика уже явно не получит, потому как тот пустит весь ее заработок на восстановление убытков, а значит и делать здесь уже нечего.
Пролетела мимо ножка не то стола, не то стула… Звон посуды, треск ломаемого дерева, хруст костей, пьяные крики.
Кто-то решил под шумок схватит и ее саму. Потные мясистые ладони ухватились сперва за волосы, притянули к себе, и вот, мужские руки пытаются шарить по нежному девичьему телу.
На мгновение растерявшись, девчушка в ступоре замерла, а в следующую секунду принялась усиленно отбиваться. Но к первому обидчику
