Тайны Поместья Торн - Маргарет Роджерсон
— Репортер, — объявила Мёрси, заглядывая сквозь шторы. — Все еще жив.
— Как жаль, — сказал Натаниэль.
В какой-то момент Сайлас вышел на свет, хотя Элизабет не видела, как он двигался. Его мраморно-белые черты выглядели не менее неземными в свете позднего полудня, просачивающегося сквозь свинцовые стекла, которые перемигивались с проносящимися мимо обломками, отбрасывая тень на клетчатую плитку фойе.
— Пожалуй, мы можем пройти в столовую. Я приготовил ужин, который уже остывает.
В его мягком голосе не было и намека на угрозу. Тем не менее, все поспешили повиноваться.
Столовая оказалась на редкость стильной даже для Сайласа. На полированной ореховой поверхности длинного стола отражались огоньки светильников и мерцали от обилия серебряных приборов и супниц. Каждое место было официально сервировано изящными фарфоровыми и нефритовыми подставками — не только их три места, но и все восемнадцать. Мёрси замешкалась на пороге, прежде чем жестко занять место, ее лицо было мрачно, словно она готовилась к битве.
Элизабет озабоченно нахмурила брови, но тут вернулся Сайлас с блюдом в руках, и ее сознание распалось от запаха. Она съела три порции белорыбицы, потеряв голову от пряного имбирного соуса и нежного хруста снежного горошка, прежде чем вновь обрела способность здраво мыслить. Когда она наконец подняла глаза, Натаниэль протыкал вилкой свое блюдо.
Она почувствовала укол сочувствия. Перспектива публичного возвращения в магическое общество далась ему нелегко. Не после травмы, не после репортеров, не после вопросов о его колдовстве. Но ее доброжелательность быстро улетучилась, когда разговор зашел о налаживании чар, и он притворился, что засыпает.
— Если никто не отдавал им приказы, то почему они должны были проснуться? — спросила Мёрси, бросив неуверенный взгляд на Натаниэля, который, раскинувшись на стуле, громко храпел. — Может быть, поместье пытается сказать нам, что мы окажемся в опасности, если покинем его? Это ведь не что-то вроде Эшкрофта? — К этому времени она уже была в курсе почти всех деталей событий прошлой осени.
Сайлас взглянул на нее из-под ресниц. Элизабет напряглась. Она не могла этого объяснить, но почему-то каждый раз, когда он признавал присутствие Мёрси, ее охватывала тревога, хотя с тех пор, как он вернулся и застал ее в поместье в качестве служанки, он был с ней предельно вежлив.
К ее непонятному облегчению, он лишь ответил:
— Не обязательно, мисс. Древние заклинания, подобные тем, что заложены в фундамент этого поместья, с возрастом часто становятся неустойчивыми. Я полагаю, что скорее всего произошло нечто такое, что вызвало незначительное изменение заклятий. Колдуны со временем добавили свои собственные оговорки, некоторые из которых весьма специфичны. Может ли кто-нибудь из вас вспомнить что-нибудь необычное, что вы делали за последние двадцать четыре часа?
Он спросил это очень мягким тоном, но тут же все повернулись и посмотрели на Натаниэля, который доказал, что не спит, открыв глаза и зашипев в знак протеста.
— Ну, я не могу, — твердо сказала Мёрси.
— Я вчера весь день была в кабинете, работала, — добавила Элизабет.
— Меня почти не было дома! — воскликнул Натаниэль. — Я был в Магистериуме, консультировался по артефактам Эшкрофта. Я вернулся только после наступления темноты, а потом…
Они обменялись взглядами, вспоминая.
— Что? — спросила Мёрси.
— Ничего, — быстро ответила Элизабет. И действительно, это не могло быть важным. Она уже много раз спала в комнате Натаниэля; она делала это почти каждую ночь во время его выздоровления, чтобы быть рядом, если ему понадобится встать, чтобы сходить в туалет, или если ему начнет сниться кошмар. Чары не возражали этому. Правда, она спала на полу, и большую часть времени они не прикасались друг к другу…
Но ведь они ничего не делали прошлой ночью. Просто немного поцеловались. Несколько минут поцелуя, а потом они легли спать.
— Действительно, — неопределенно сказал Сайлас. — В таком случае, господин, я рекомендую нам удалиться на вечер, а завтра обсудить это подробнее.
***
Сайлас настоял на том, чтобы Элизабет приняла ванну, и, глядя на то, как вода в медной ванне становится коричневой, облепленной кусочками листьев, она вынуждена была признать, что это было небезосновательно. По крайней мере, он не заставил ее мыть волосы: со вздохом уступив ее протестам, он положил на тумбочку расческу из слоновой кости.
Когда ей наконец удалось справиться с непокорными путаницами, она некоторое время лежала с закрытыми глазами, прислушиваясь к тихим звукам, которые он издавал, открывая и закрывая ящики в комнате. Затем она заставила себя сесть, прижав руки к груди, пока с ее кожи стекала еще не остывшая вода. Сайлас расстелил полотенце на откидной ширме и положил чистый комплект ночного белья на изножье кровати. Повернув шею, она увидела его из-за ширмы: он стоял, отвернувшись, и окидывал критическим взглядом ее испорченную одежду, которая безвольно свисала с его рук.
Ей редко удавалось взглянуть на него так, чтобы он этого не заметил. Она молча изучала его в сиреневом свете сиреневой комнаты. При беглом осмотре он выглядел точно так же, как и в ту роковую ночь в Королевской библиотеке, и его алебастровая красота оставалась нетронутой. Но Натаниэль был уверен, что его ранил архонт. Он не мог объяснить, откуда он это знает, только чувствовал нездоровье Сайласа как тень в уголке своего сознания.
Сайлас никогда не рассказывал, как ему удалось выжить в той стычке, и что случилось с ним потом в потустороннем мире. Если Элизабет наблюдала за ним достаточно долго и без перерыва, она начинала замечать, что в нем что-то изменилось, хотя и не могла объяснить, что именно: только то, что он как будто поблек, стал тоньше и бесчувственнее. Временами ей казалось, что в его желтых глазах таится боль, которую так же трудно истолковать, как бесстрастный взгляд раненой кошки.
Что бы его ни беспокоило, она была рада, что Мёрси теперь работает здесь, и ему не приходится все делать самому. Как только эта мысль пришла ей в голову, она тут же пожалела о том, что подумала. Сайлас, как всегда, умел читать ее. Он перевел взгляд на нее, и его губы сжались.
— Разве не лучше иметь помощь? — пролепетала она. — Просто это большой дом. Ты не должна все делать одна. — Не обязательно делать это вообще, не добавила она, поскольку этот вопрос уже поднимался, а Сайлас настаивал на возвращении к роли слуги со странной хрупкостью, которая сразу же положила конец дискуссии.
— Как скажете, госпожа, — сказал он. Он помог ей выйти из ванны, обернув полотенце вокруг ее плеч и не сводя с
