И Боги порой бессильны - Ольга Токарева
Вика вскинула голову, посмотрела в чёрные глаза мужа.
– Я не боюсь, просто не ожидала, что это произойдёт так скоро.
– Ир Гивский в курсе всех твоих воплощений, представляешь, какая буря сейчас у него в груди.
Вспомнив, как она кокетничала с главой тайной канцелярии, Виктория прыснула и уткнулась в широкую грудь мужа.
– Что тебя так рассмешило? – поддавшись смеху жены, губы Имрана разошлись в весёлой улыбке.
– Так… вспомнила кое-что.
– Расскажешь?
Плечи Вики вновь дернулись от смешка.
– Не-а…
– Выходит, у вас с Ир Гивским что-то произошло, что ты теперь прячешь от него глаза и боишься мне в этом признаться?
Вика перестала смеяться, отстранилась от груди Имрана, моргнув в недоумении ресницами.
– Ты так легко обо всём догадался.
– Это несложно, но не буду тебя пытать, а просто немножко поревную.
Виктория почувствовала, что рука Имрана на её талии сжалась чуть сильнее, когда они остановились перед троицей друзей.
Канцлер с прищуром всматривался в высокую стройную девушку. На первый взгляд ему показалось, что перед ним Виттория, но это было лишь первым впечатлением.
Пристальней разглядывая черты лица, он понял, что странница вобрала в себя особенности всех девушек, в чьём теле жила её душа: от Виттории ей достались выразительные зелёные, словно изумруды, глаза. От графини Ар Виктавии Рамской – длинные, густые, ниспадающие волной практически до колен, рыжие волосы. От Хадийи Шадиа – нижняя часть лица и припухлые, волнующие, кораллового цвета губы. А вот от виконтессы Санайви Сирской, пожалуй, остренький аккуратный носик.
У Саруна была феноменальная память на внешность и лица, а также способность исключительно быстро запоминать объёмную информацию, в том числе: отдельные слова, числа, даты и точное восприятие большого по объему материала. Поэтому он без труда воспроизвёл в памяти образы девушек. Но ни одна из них не была высокого роста, и было ещё что-то такое в стоявшей перед ним девушке… Скорее всего – внутренняя суть. Она выражалась в блеске смотрящих на него глаз, в чуть приподнятых уголках губ, во вздёрнутом носике и бурлящей вокруг неё необыкновенной силы магии. Но магия, как и её хозяйка, искрилась счастьем и добротой.
Гивский сделал шаг вперед, подхватив прохладные пальчики девушки, коснулся их губами.
– Мне жаль, что тебе пришлось столько пережить. Феникс для своего спасения выбрала достойную и сильную душу, и я рад вновь увидеть тебя – странница, – произнёс канцлер, смотря в лукаво искрящиеся глаза.
Смерти девушек промелькнули в закоулках разума, но не вызвали у Вики душевной боли.
Увидев потухший взгляд зеленых глаз девушки, Гивский понял ее внутреннее состояние.
– Прости, если мои слова вызвали тяжелые воспоминания.
Виктория высвободила ладонь из горячей руки канцлера, которую он с неохотой отпустил.
Имран хмурым взглядом окинул Ир Гивского и сильнее прижал к себе Викторию. Чёрные глаза молодого человека гневно сверкнули, а широкие губы мгновенно застыли в напряжении.
Аронд без слов понял нервозность сына, одной рукой схватил главу тайной канцелярии за шиворот камзола, другой – подхватил воротник рубашки, но уже Орланда.
– А не пойти ли нам, сиятельные господа, туда, куда вы так упорно спешили? Вино в бочках скоро закипит в ожидании вас.
Дружный смех троицы разнесся по округе.
Молодая чета проводила взглядом скрывшиеся в ночной темноте, высокие, атлетического телосложения фигуры.
Имран подхватил жену на руки, улыбаясь, понёс её в дом. Так хотелось коснуться губами обнаженного тела жены, но он сдерживал себя, понимая, что ей пришлось пережить.
Всю дорогу, пока Имран нёс Викторию на руках, она чувствовала себя неловко и несколько раз пыталась вырваться из захвата, но он лишь улыбался, смотря на неё со смешинками в глазах.
Когда её ноги коснулись пола их спальни, она вздохнула с облегчением.
– И совсем необязательно было нести меня на руках столько времени. Я и сама умею ходить.
Вика нервничала, сама не понимая, почему. По внешнему виду Имрана было видно, что он не устал и не запыхался, но всё-таки было неловко от мысли, что она немало весит.
От вида расстроенного лица жены Имран усмехнулся. Заключил в обхват крепких рук желанное тело любимой, прижав к себе, с наслаждением вдохнул запах её волос. Уловив сладкие нотки чайной розы, закрыл глаза в блаженстве.
– Вика, не сердись… – наклонившись к её ушку, прихватив губами мочку, шепнул: – Привыкай... мы, Акронские, очень часто своих любимых девушек на руках носим.
От лёгкого прикусывания Имраном мочки уха жар волнующих мурашек прокатился по телу девушки и свернулся клубочком томления внизу живота. Ресницы вмиг стали тяжелыми, сомкнулись, закрывая взор от мира, сосредотачивая внимание организма лишь на желании близости. Но Виктория немного страшилась. Близость с мужчинами у неё была, и эти моменты резко вынырнули из недр памяти.
Губы Имрана нежно исследовали от мочки уха ее шею, коснулись обнаженного плеча, задержались и с неохотой отстранились.
– Я в ванну схожу, а ты пока можешь переодеться во что-то более лёгкое, – вновь коснувшись губами её обнаженного плеча, он поспешил удалиться.
Вика стояла и пыталась успокоить взволнованное дыхание и дрожь желания в теле. Она сама себя не понимала и сейчас была благодарна Имрану за то, что он не продолжил. Его настрой упирался ей прямо в заднюю мягкую часть, и если признаться себе самой, то она испытывала трепет перед первой с ним близостью.
Если учесть его рост и телосложение, то несложно догадаться, что у него там, в штанах, поэтому и замирала в страхе. Разобравшись в своих метаниях и страхах, Вика вздохнула.
«И чего ты, дурочка, испугалась? Ты ведь уже всё на себе испытала – и насилие, и страсть. Понимаешь, как это всё происходит. Да, понимаю… но боюсь. Как так у феникса получилось создать меня из всех тел девушек, в которых находилась моя душа? Когда впервые почувствовала свое родное тело, чуть не разревелась. Но когда увидела своё отражение в зеркале, ненадолго застыла. Чувства были смешанными: от счастья до боли в сердце. Счастья, потому что жива. Боли, потому что всю жизнь я буду видеть в себе черты лица умерших девушек».
Вика скинула платье, сорочку, перешагнула через них и подошла к зеркалу. С трепетом в груди рассматривала своё отражение. Заметив родинку возле пупка, прикоснулась к ней дрожащими пальчиками.
«Не моя. А у кого из девушек была? Не помню. Слава Богу, грудь моя, конечно, не такая красивая, как у
