Невинная для Альфы - Тоня Рождественская
— К-куда? — передразнивает другой.
Они заливаются неприятным смехом. От них так разит алкоголем, будто бы они принимали спиртные ванны.
— Ладно тебе, крошка, — говорит первый, когда приступ смеха наконец-то проходит. — Дома тебе будет вовсе не так весело, как с нами!
Он делает быстрый шаг ко мне и хватает за предплечье.
— Отпустите! — молю я. — Пожалуйста!
Но хватка становится лишь сильнее. Я пытаюсь вырваться, но мужчина так резко рвет на себя, что я в мгновение ока оказываюсь в его отвратительных объятиях. Он обхватывает меня одной рукой, заламывая при этом мою, а второй начинает задирать платье.
— Не надо! Не надо! — отчаянно кричу я, ощущая как липкий пот ужаса скользит по спине.
Но этих двоих лишь веселит моя беспомощность и страх.
— Не дергайся! — рычит он мне в ухо. — Не дергайся, сучка!
— Да пусть поартачится, — говорит второй, облизываясь. — Так веселее.
Он подходит к нам и резким движением разрывает платье на моей груди. Легкая ткань легко трещит по швам, обнажая бюстгалтер.
— Прощу не надо! — продолжаю жалобно я, но прекрасно понимаю, что пощады не будет…
Сегодняшний вечер должен был стать одним из самых прекрасных, последняя ночь с любимым перед священным обрядом, который свяжет наши души… Кто мог предположить, что ожидания обернутся подобным кошмаром?!
Требовательная рука уже подобралась к мему белью, и вот уже я чувствую, как жесткие пальцы приближаются к самому сокровенному… и тут откуда-то сбоку доносится.
— А ну прочь, шавки!
Голос звучит громко, настойчиво и сурово. Этот приказ столь беспрекословный, что даже мои мучители настороженно замирают и оглядываются.
На тропинке стоит мужчина завидной комплекции. Рост в нем, наверное, под два метра, а развитая мускулатура видна даже под косухой.
— Я сказал руки прочь от нее, — повторяет он медленно, и при этом продолжает стоять все также в расслабленной позе, не вынимая ладоней из карманов джинс.
— А ты еще кто такой? — взрывается один из нападавших, демонстративно доставая нож из-за спины.
— Тот, кого твоей игрушкой не напугаешь, — отвечает человек и делает шаг в нашу сторону.
Он спокоен, не видно ни грамма агрессии, но что-то в нем жутко пугает. Словно под личиной равнодушия спрятано что-то очень опасное. И это ощущается даже издалека.
Я чувствую, как хватка ослабевает. Тот, кто держал меня явно считает, что с незнакомцем шутить не стоит. Я тоже так считаю. Да, он безусловно, спас меня, но это явно не принц в белых доспехах. Не благородный джентльмен, который не потребует ничего взамен. И кто знает, возможно, его просьба будет ничем не лучше, чем та участь, которую для меня готовили эти двое ублюдков.
Так что как только я получаю свободу, я просто делаю рывок и бегу вперед. И мне все равно, что осталось там позади, главное только, чтобы ничего из этого не преследовало… Я бегу так быстро, как не бежала никогда в своей жизни, скидывая по пути новые босоножки, чувствуя, как асфальт царапает мои пятки…
Оказавшись уже достаточно далеко, на секунду я бросаю взгляд назад. Просто, чтобы убедиться, что в безопасности. И понимаю, что погони нет, они так и остались там, вдалеке, но тут на глаза бросается что-то такое… что-то кошмарное. Я и сама не понимаю, что именно, но от этого в горле встает ком и я неосознанно хватаюсь за шею, будто бы мне не хватает воздуха. И я снова разворачиваюсь и бегу… На сей раз даже не осознавая того, что происходит со мной по пути.
Оказавшись в доме у брата, я с шумом захлопываю дверь и наваливаюсь на нее всем телом. Словно все еще боюсь преследования, боюсь, что кто-то может ворваться внутрь. И я даже не уверена, кого из ночных «знакомых» опасаюсь больше.
Их кухни появляется Сергей, в обнимку с Ириной. Эта женщина мне неприятна. Она ведет себя так, будто бы является тут хозяйкой, а я бесполезная приживалка. Хотя этот дом остался от нашей бабушки и принадлежит мне так же, как и брату.
— Ты же должна была прийти сегодня не раньше двух ночи! — недовольно говорит она, даже без открытых намеков давая понять, что я явно в чем-то крупно облажалась.
— И что это за видок? — добавляет брат, глядя на то, как нелепо я пытаюсь прикрыть разорванное платье.
— Видимо, парнишка наконец-то устал ждать?! — продолжает Ирина, открыто наслаждаясь своей иронией.
Я все еще тяжело дышу, так что просто физически не могу ответить ей. В горле все пересохло так, что воздух как будто царапает внутренности.
Сергей очень зол. Злоба сочится из него как яд. Он давно такой, еще с того времени, как связался с одной бандой отморозков, но сегодня еще хуже. Сейчас он пьян, а может быть даже и не только… И вероятно, его делишки совсем на ладан дышат, потому что под глазом я вижу налитое кровью пятно.
— Какого хрена ты шастаешь по городу в таком виде? — кричит он, даже не осознавая, что я вряд ли могу быть в восторге от того, как выгляжу. У меня же на лице все написано. — Ты хочешь, чтобы пошли слухи о том, как и где шляется моя сестричка?
— И с кем… — услужливо вставляет Ирина.
— Не хватает только, чтобы народ начал шептаться о том, что что ты за прошмандовка!
Понимаю, что он сейчас совершенно не в состоянии вести себя адекватно. И рассуждать здраво.
— Хватит! — наконец заставляю себя выговорить. — Я иду к себе!
— К себе?! — выплевывает злобно брат. — Тут ничего твоего нет!
— Вот именно! — поддакивает Ирина, поглаживая его по спине. — Живешь тут на всем готовеньком, и даже ни разу хлеба не купила!
— Но… — мне так обидно, что слова застревают.
— А брат, между прочим, крутится, пытаясь тебя содержать! Подставляется!
Сергей молчит, слушая подружку. В его опьяненном рассудке ее речи должно быть ложатся донельзя правильно. Потому что он и не думает ее прерывать.
— Дрянь неблагодарная! Пора бы тебе уже отплатить за все то
