Драконы средней полосы - Маша Старолесская
Он и сам не мог понять, почему не стал рассказывать Кару, как всё было на самом деле. Боялся выставить себя идиотом? Ну молодец, молодец, выдал такую чушь, что самому стыдно.
На первый взгляд, в девушке, которой он отдал кольцо, не было ничего особенного: среднего роста, среднего телосложения, с лицом приятным, но незапоминающимся, с коротко стрижеными светло-русыми волосами… Звали её Жанна. Она работала неподалёку и действительно часто приходила в «Подземелье» с младшим братом. То, что оба они были «свои», он понял сразу. Этот момент узнавания в толпе, с одного взгляда, с одного жеста, невозможно было перепутать ни с чем. И он знал: Жанна с братом тоже это чувствовали. И потому возвращались в «Подземелье» снова и снова.
Он радовался, стоило только заслышать шаги на гулкой железной лестнице – быстрые, цокающие каблуками её, тяжёлые прыжки подростка, перелетающего через три ступени, – его. Тогда он выключал свой эмбиэнт и ставил «Сплина» для Жанны или Hammer Fall для её брата, чтобы увидеть, как они, на несколько секунд прислушавшись, улыбаются любимой мелодии. Потом они болтали о музыке, книжках, об общих знакомых, да о чём только не… Ему иногда казалось, что от появления этих двоих в полумраке магазина становилось светлее, а когда они уходили, щёлкал невидимый тумблер, и мир тускнел.
Он долго никому не рассказывал о Жанне и её брате, хоть и понимал, что должен был сразу же сообщить хоть Нате, хоть Кару, о том, что здесь появились СВОИ. В этом не было смысла – всё равно в их маленькой общине не было лишних колец для новых членов. И он молчал.
Молчал и потому, что прекрасно знал, что это его маленькое чудо, эта маленькая тайна будет разрушена ревностью и подозрениями.
Всё изменилось в одночасье. Ната вернулась из Парижа (летала туда со своим мужем-бизнесменом) счастливая и сияющая: на блошином рынке она совершенно случайно нашла драконий перстень, самый настоящий, не подделку. Находку она тут же проверила на продавце: убедила сухонького старого француза, лицом, как она рассказывала, похожего на Кусто, надеть перстень.
– Прикинь, какой дурой я была бы, если бы тот мужик был из наших? Что бы я делала дальше? – рассказывала Ната со смехом.
Но перстень скатился с руки продавца без малейшей задержки.
– Ты представляешь, я купила драконье кольцо всего за два евро! Куда катится мир!
Он слушал её рассказ и улыбался, пытаясь скрыть липкое холодное оцепенение, сковавшее его где-то около сердца. Он прекрасно понимал, что сейчас расскажет Нате об этих двоих, о Жанне и её брате, и она, не думая долго, скажет, кому из них достанется перстень. Он знал всё заранее, но всё равно вздрогнул, когда услышал:
– Кольцо отдашь мальчишке. Баб у нас и так хватает.
Серебряный, почерневший от времени перстень – крылатый дракон с прозрачными камнями глаз – уже несколько недель лежало в запертом на ключ ящике под кассой. С того времени, как Ната велела отдать его мальчику, ни Жанна, ни её брат в «Подземелье» не показывались, и он, признаться честно, был этому рад.
Он много раз прокручивал в голове, как на глазах у сестры вручает перстень мальчику (а может, тайком подбрасывает в карман), ничего не говоря, ничего не объясняя, потому что всё это слишком странно для человеческих ушей, как потом происходит то, – он даже в мыслях не решался назвать вещи своими именами, – что должно произойти. Он заранее представлял себе, какую боль это принесёт Жанне, заранее прощался с тем светом, который с недавних пор озарял его жизнь, и потому радовался, что не слышал знакомых шагов по железной лестнице.
Она пришла неожиданно. Он стоял на табурете, убирая на верхнюю полку диски, которые показывал одному завсегдатаю, когда увидел Жанну в дверях. Выглядела она… не то, чтобы плохо, совсем нет, скорее непривычно: почти не накрашена, короткая стрижка обросла так, будто она решила отпустить волосы, одета в какое-то непривычное длинное платье, глаза… Определённо, дело было в глазах.
Он широко улыбнулся ей, как улыбался всегда при встрече, и её губы дрогнули, уголки чуть-чуть приподнялись и тут же опустились, глаза радостно вспыхнули, как это бывало раньше, и тут же потухли. Он даже не успел удивиться, потому что разгадка этого странного поведения появилась за спиной у Жанны пару секунд спустя.
Это был высокий и широкоплечий мужчина лет тридцати, лощёный, ухоженный, с короткой бородкой, с лицом даже как будто не злым, но таким снисходительно-покровительственным, будто все вокруг были недостаточно для него хороши.
Жанна подняла на него глаза и замерла, будто ожидая вердикта, пока её спутник медленным взглядом обводил витрины, прилавки, коробку с пластинками и продавца, спускающегося с табурета. Судя по всему, «Подземелье» было исчислено, взвешено и найдено слишком лёгким.
Жанна съёжилась, чего за ней никогда не было, улыбнулась широко, но неловко, и, наконец, заговорила:
– Мы за подарком брату, Серёже. На день рождения. Не можем ничего придумать.
– Сейчас найдём что-нибудь! – он быстро стал выкладывать на прилавок диски. – Вот Stratovarius, Freedom Call, Halloween, в конце концов.
– А нормальная музыка для пацана у вас есть? – вклинился мужчина, подвинув Жанну в сторону. – КиШ там или ГрОб?
– Но Серёжа… – Жанна безуспешно попыталась перебить его.
– Пусть привыкает к нормальной музыке, нечего слушать всякую хрень. Мы берём вот это, вот это, и ещё воон ту толстовку.
Судьба драконьего кольца в этот момент была решена.
***
Жанна вернулась на следующий день, чтобы сдать злополучного КиШа и Летова.
Он сначала не поверил своим ушам, заслышав знакомое цоканье каблуков, потом прислушался, не идёт ли кто за ней следом, и быстро одной рукой наугад ткнул в плейлист «Сплина», а второй вытащил из ящика перстень и положил на прилавок.
Когда она вошла, голос Саши Васильева старательно выводил «Она как солнца свет, ей девятнадцать лет, кругом глухие стены…» Выглядела она при этом совсем усталой, на знакомую песню даже не улыбнулась.
Он не сразу обратил внимание на толстый слой тонального крема на её лице – он вообще редко замечал такие вещи, разве что дело касалось боевого раскраса какой-нибудь рок-звезды. Ему показалось, что на левую щёку ей как-то странно падает тень, пока до него, наконец, не дошло, что это огромный синяк.
Ну да ничего, сейчас он сделает то, что собирался, и Жанне больше никогда не придётся терпеть такое. Никто и никогда не посмеет её ударить.
– Я хочу диски сдать. Вчера какое-то
