Дракон цвета любви - Галина Дмитриевна Гончарова
А вот так!
У правителей не бывает отдыха. Никогда.
Помрет – и то работать заставят, служить примером для потомков.
Визирь, евнухи, любимые жены – немного, три-четыре, – наложницы, дети…
Вот и набирается постепенно, полегоньку… в этот раз набралось особенно много, почти сто пятьдесят человек.
Сыновья приехали, он даже слегка удивился. Но – бывает. Мало ли, кому и что понадобилось, старшие – уже наместники собственных небольших провинций, все шестеро, вот и собрались в гости.
Одному – одно, другому – другое. Так совпало, что все понадобилось именно сейчас.
Они приезжали, и тор даже слегка забеспокоился, но не настолько, чтобы уезжать. Известно же, дворец Альбатросов – лучшее место для просьб к Величайшему. Как раз он в хорошем настроении, как раз может что-то и выполнить – так почему не пользоваться? Известно это не всем, но близким – точно.
Вот и приезжают.
Вот и просят о всяких глупостях… это – бывает.
И в этот раз приехали, только попросить ничего не успели. Особенно добр и мягок он после рыбалки, а в этот раз и пойти туда не успел.
Ночью на дворец напали химеры.
Откуда они взялись?
Как появились?
Тор не знал. Он знал только, что ночью его разбудил доверенный евнух, буквально сдернул с кровати, заставил одеться… верный раб, жалко, если погиб.
Только он один знал о страхе своего тора перед химерами.
А еще он знал все потайные ходы. Во всех дворцах тора.
Не бывает такого, чтобы дворец стоял, а выход из него был только один. Нет, не бывает. В каждом дворце есть потайные ходы, в каждом дворце есть свои секреты, и знать их… да, то нужен талант.
Тор знал многие, но далеко не все. А вот доверенный евнух – он знал все. На то и доверенный.
Именно он вывел тора через потайной ход, именно он подвел ему коня.
Увы – единственного. До конюшни-то еще добраться надо… Себе он взял ослика, но понятно, что осел не сравнится в скорости с санторинским скакуном.
Откуда и что взялось?
Тор не знал, но евнух… старик всегда был не просто предусмотрителен – он жизнь готов был отдать ради своего повелителя. Неудивительно, что он предусмотрел…
Свистнуло боло.
Обвило ноги коня, захлестнуло, стреножило – покатился по земле вылетевший из седла правитель Санторина. Не закричал – воздух вышибло. А когда смог дышать, видеть, рассуждать – понял, что перед ним стоят несколько человек, и осознал – спасен!
Его старший сын, Баязет, старик-евнух, еще несколько стражников…
– Сын!
Только вот слова, которые произнес сын, не подобали тому, кто связан с тором общей кровью.
– Взять его!
На тора навалились, схватили, связали… от потрясения он даже кинжалом воспользоваться не успел. Куда там! Изумление было так велико, что он смог только два слова выдавить:
– За что?!
И первым, как ни странно, ответил не сын – евнух.
– За Алиту, за мою девочку… не помнишь? А я – помню! Ты приказал ее запороть!
Алита, Алита… запороть…
И столько ненависти в темных глазах, столько ярости… да мало ли кого приказал запороть тор?! Значит, было за что!
– Ты даже не помнишь. Она просто случайно толкнула вазу, та упала и разбилась, а ты – ты сказал, что ваза ценнее человека! И приказал убить единственного человека, которого я любил!
Этот случай тор помнил.
Безмозглая девчонка-служанка, глупая тварь – и ваза… Ладно, не такая уж старая и не такая ценная, просто чем-то она нравилась тору. Конечно, девчонка был запорота до смерти, и ничего удивительного в этом нет. Что еще с ней надо было сделать? Простить, что ли? Ваза была тору дороже десятка рабов.
Баязет развел руками:
– Ты, отец, никогда не думал о людях. А я думаю. И потому сяду на трон. А ты, ну и мои братики тоже, – покойтесь с миром. Санджар! Что у тебя там?!
– Все готово, мой тор! – отозвался голос из темноты, и тор Санторина задохнулся от ярости.
Предатели!
Подлые предатели и гады!
Как они смеют, это же он, ОН – тор!
А потом его подхватили, грубо, словно куклу, потащили вперед, и мужчина увидел, что его ожидало.
Самый страшный кошмар его жизни.
Химеры.
Несколько десятков тварей пировали над чем-то сложно определимым… или просто разум не хотел это определять?
Но вот мелькнула чья-то кисть, вот нога, вот…
И сейчас его тоже кинут химерам… Нет!
Лучше убейте сразу!
НЕ-Е-Е-Е-Е-Е-ЕТ!
Ужас ворвался в рассудок тора, тяжелый, подсердечный, ударил что есть сил, – и оковы разума не выдержали. И наступила темнота. Милосердная – тор перестал осознавать происходящее, ужас был столь велик, что не выключил сознание. Он просто уничтожил личность.
В пасти к химерам полетел уже воющий безумец.
Баязет пристально смотрел на происходящее. Ему тоже было что вспомнить.
Отец, да? Отец, который постоянно стравливал его с братьями, который все время искал лучшего, который выводил их и натаскивал, словно волчат, на кровь, который делал все, чтобы они оказались у него на цепи.
Так что ж удивляться, что цепь разорвалась?
Разорвалась, хлестнула, и Баязет теперь свободен.
А ведь все было так просто, так легко и приятно. Старик-евнух за ту глупую девчонку пошел на все. Говорят о первой любви, но есть еще одна, о которой почему-то не думают поэты. Любовь последняя. И она бывает намного страшнее первой. В юности-то все еще впереди, а вот когда понимаешь, что больше ничего и не будет, что это – твой последний солнечный лучик, когда тебя лишают этого счастья… убьешь? Это еще мягко сказано.
Евнухи не умеют любить?
Ошибаетесь, это постельные радости им недоступны, и то не всем, а вот любить они умеют. И душа у них тоже есть, и страсть они могут испытывать, и нежность – это ведь тоже люди, хоть и обработанные. И чем же думала Лелея? Странная богиня, жертвенники которой все же стоят в Санторине, не наравне с Сантором, но, пожалуй, почти такие же посещаемые. И сколько же женщин к ним ходят, а иногда и мужчины.
В Санторине чтят только Сантора, но Лелея…
Ее опасаются. Ведь богиня может раздавить в своей руке даже самое сильное сердце. Вот и раздавила. Погибло сердце евнуха – и жертвой на его могиле стал тор Санторина. Какая ирония!
Евнух коснулся руки Баязета:
– Сынок…
Принц аж вскинулся от гнева:
– ЧТО?!
– Окажи мне последнюю милость? Убей меня?
А вот этой просьбы Баязет не ожидал.
Понятно, он собирался
